Амос Тутуола - Моя жизнь в лесу духов

• Название: Моя жизнь в лесу духов
• Автор: Амос Тутуола
• Издательство: Terra Fantastica
• Жанр: Современная проза
• Год: 1993

Амос Тутуола создал свой собственный странноватый вневременной мир, в котором гармонично сосуществуют мифы и религиозные таинства Черного континента и hi-tec Запада. Сюжет «Моей жизни» типичен и для Тутуолы, и для мифологических сказаний: путешествия и приключения, всяческие существа и духи и неизбежный благополучный конец. Нетипично другое – взрывная ирония и абсурд, что лишний раз подтверждает репутацию Амоса Тутуолы как абсолютно оригинального писателя, мастера соединять несоединимое.

---

Я лежал в гробу и спрашивал себя так: «Спасет ли кто-нибудь меня из могилы?» А когда могилу забросали землей, я решил про себя: «Положусь на Господа, Его милосердие меня спасет». И вот мои мысли обернулись правдой, потому что ровно в час пополуночи Гробограбитель, или Эксгуматор, который видел, как меня хоронили, разрыл могилу, вытащил гроб, сбил с него крышку и вынул меня из гроба. Он взвалил меня, прямо в паутине, на голову и отправился в Очень Отдаленную Чащу. Ему хотелось съесть пауков, а когда они кончатся, полакомиться и мной, как мертвым телом покойного духа. Он очень спешил, опасаясь погони, а на вопросы встречных, зачем ему торопиться, отвечал, что уносит труп своего отца, который скончался, или умер, вчера, в особую Очень Отдаленную Чащу – для спасения города от трупного запаха. Встречные духи жалели Гробограбителя, и он без задержки двигался дальше. В ту ночь я понял, что грабители, или воры, доставляют себе немало мучений, если отваживаются на серьезную кражу, – дух, укравший меня из могилы, дрожал всем телом и заикался от страха, когда отвечал на вопросы встречных; он то и дело с ужасом озирался в панике, что его поймают Паукоеды, и, как только встречные от него отворачивались, торопился скрыться, тайком и украдкой, без отдыха и спокойной беседы в пути.

Он бежал по лесу зигзагообразно да еще и оглядывался все время назад, а поэтому натыкался впереди на деревья или проваливался в глубокие ямы или незамеченно наступал на колючки, но не мог отдохнуть и позаботиться о себе, потому что боялся погони Паукоедов, которые поймали бы его как вора. Вскоре он углубился в дремучую чащу, а потом вдруг вышел на большую поляну, расчищенную когда-то неведомым существом, и, не долго думая, положил меня на траву, а сам принялся расхаживать по поляне, собирая сухие веточки для костра, чтобы зажарить меня и съесть. Вот разжег он костер и сунул меня в огонь, но моток паутины промок до нитки, когда на него обрушился ливень и упорно мочил его (а внутри был я) три дня подряд в Паучьей чащобе – еще до того, как голодный Паукоед ошибочно принял меня за отца и принес в свой город, чтобы похоронить. Костер был маленький и не высушил паутину, так что я, к счастью, остался живой, или не зажарился на костре заживо, а сухих веток там больше не оказалось, и Гробограбитель остался голодный: он не смог развести костер пожарче. А тем временем около двенадцати духов такого же вида, как Гробограбитель, вышли из чащи и спросили его, зачем он развел на поляне костер. Когда они услышали от Гробограбителя, что он украл из могилы Паукоеда, а теперь вот хочет зажарить и съесть, они запрыгали по поляне от радости, потому что тоже были голодные и решили поесть вместе с Гробограбителем, который вырыл меня из могилы. Но он-то думал попировать в одиночку, и его раздосадовала радость сородичей.

А костер к их приходу почти что потух, и сухих веток там поблизости не было, так что я остался живым человеком, хоть и в паутине, а не зажарился вместо трупа, и Гробограбитель предложил двум сородичам поискать топлива для костра в лесу, но те наотрез отказались уходить, потому что сочли его предложение за уловку, с помощью которой остальные Гробограбители съели бы мясо, или меня, без них. Тогда он сказал, чтобы шли все двенадцать, но и все двенадцать наотрез отказались, говоря, что пойдут только вместе с ним. Несколько минут они яростно препирались, а потом решили идти все вместе: первый Гробограбитель (укравший гроб), двое, которых он посылал сначала, и десятеро, которые не шли без него, – все они отправились в лес за топливом. Они-то ушли, а костер еще тлелся, и, когда паутина немного обсохла, внешние паутинки стали перегорать, а внутренние мне удалось разорвать, и вот я выпрыгнул из костра на волю, но, конечно, с некоторых сторон обжегся. Я выпрыгнул из костра и бросился наутек и, прежде чем Гробограбители возвратились, удрал в недоступную для них чащобу. Так я спасся от Гробограбителей, а потом отправился на юго-восток – искать, по-обычному, дорогу домой, ну и попутно добывать пропитание, потому что давно уже хотел поесть.

Но едва я отправился в новое путешествие, началась буря и хлынул ливень. Ветер как бешеный метался по лесу, налетал на деревья и валил их на землю, так что я стал в тревоге оглядываться, где бы найти убежище от дождя и спасти свою жизнь от огромных деревьев, которые падали под напором ветра нежданно-негаданно то тут, то там. И вот вскоре я приметил нору – у толстого дерева и, как мне почудилось, под мягким холмиком из опавших листьев, – но ясно я ничего не увидел, потому что лил дождь и было темно: в такой темноте и себя-то не разглядишь. Я лег на землю и вполз в нору, и мне сначала даже в голову не пришло, что это вовсе не нора, а сумка – там лежал такой зверь (называется Сумчатый), у которого на животе есть сумка, или мешок, и он, этот зверь, приютился под деревом, чтобы спастись от ветра и ливня. А я просто влез к нему в сумку, и все. Верней, не все, а влез и уснул, потому что там было тепло и тихо. Но ветер дул с ужасающей силой, а ливень хлестался, как миллион хлыстов, и зверь занемог ютиться под деревом и решил отыскать пристанище понадежней и бродил сквозь ветер и дождь по лесу, пока не набрел на густую чащу возле Тринадцатого города духов, где живут, или обитают, Малые духи. А я без просыпу спал в его сумке, пока не прибыл в Тринадцатый город.

Малые духи и Огнеглазая мать

Малые духи из Тринадцатого города только и делают, что охотятся по лесам – убивают разных лесных зверей и приносят своей Огнеглазой матери, – поэтому зверь, у которого я был в сумке, попал под пули, едва он там появился: примерно в девять часов утра они пристрелили зверя до смерти, а потом все вместе поволокли в город, как слишком грузного, или тяжелого, чтобы нести его одному из них на голове. А я спокойно отсыпался в сумке, пока они убивали и волокли его как добычу. Вот доставили они зверя в город, и все горожане столпились вокруг, потому что он был очень странный зверь. Такие редко заходят в их лес, и они с удивлением на него глядели, но никак не могли наглядеться вдоволь. Зверь был редкий, а его волосы, или мех, считались у них особенной драгоценностью, и они принялись аккуратно их соскребать, чтоб спрятать потом в укромное место. Когда они соскребли волосы со спины и взялись за живот, обнаружилась сумка, а когда они отскребли и сумку – снаружи, – то стали соскребать с нее волосы изнутри. Они залезли скребками внутрь и ошибочно поскребли мою правую ногу, но, как только они поскребли мне ногу, я мигом проснулся и заметался по сумке, потому что не знал, где заснул накануне, и принял сумку за маленькую нору. Начал я, значит, метаться по сумке, и сумка, конечно, стала трястись, и все охотники – Малые духи – сразу же наставили на нее свои ружья, думая, что зверь неожиданно ожил. Но нашелся один среди них поумней: он заметил, что трясется не зверь, а сумка, и заглянул внутрь и увидел меня. Он увидел меня и ухватил меня за ноги и вытащил из сумки на всеобщее рассмотрение, так что я не успел еще очнуться от сна, а уже оказался в центре их рассмотрения.

Самое первое, что пришло мне в голову, – удрать без оглядки; но меня не пустили. Духи рассматривали меня полчаса неподвижными, будто у манекенов, глазами, да они и стояли по-манекенному неподвижно, и я не выдержал их ужасного вида и снова сделал попытку удрать – может, мне еще удастся спастись, – но меня опять никуда не пустили. И пришлось мне идти к Огнеглазой матери – она управляет Тринадцатым городом, а других женщин в их городе нет. Но едва я насильственно перед ней предстал – потому что меня отвели к ней насильно в этот критический день моей жизни, – я сразу же крепко зажмурил глаза, и, когда меня силой заставили их открыть, я все равно не открыл их полностью, так меня напугала ее наружность – страшная, чудовищная, поразительная и грязная.

Огнеглазая мать сидит на земле в центре их города и никогда не встает, так что ее заливает дождь или солнечный жар весь год напролет. В городе нет никаких домов, а только Огнеглазая мать – как холм, – и вокруг ровное пустое пространство вроде огромного футбольного поля. Детям Огнеглазой матери, Малым духам, всем до одного, полтора года от роду, и они хоть и малые, а крепкие, как железо, и умные в любых самых разных делах, но работа у них одна – охота: они убивают в лесу зверей из малых ружей, похожих на пистолеты, которые дает им Огнеглазая мать, а убитых зверей они приносят ей, или в центр города где она сидит. У нее на теле миллионы голов, кругами по всему телу, сверху и донизу, и у каждой головы – две малых руки, чтоб держать еду и любые предметы, которые голове захочется получить, два глаза, светящиеся и ночью и днем наподобие светляков, только в сто раз ярче, два уха, похожие на уши крыс, маленький рот с острыми зубчиками – зубчиков у каждой головы без счету – да шапка волос, длинных и сальных. Когда какая-нибудь голова говорит, кажется, что звонит церковный колокол, и каждое слово продолжает звучать еще минут десять после того, как сказано. А если говорят все головы разом, кажется, что шумит базарная площадь: они пререкаются, орут и ругаются, но по приказу матери сразу же замолкают. И они не могут уйти от матери, или переселиться в другое место. А Главная Голова Огнеглазой матери – она наверху, между двух плечей – похожа на огромную цистерну для нефти, если цистерну поставить стоймя, и нужна ей, чтобы кормиться и разговаривать. Она возвышается над городом вроде башни, и видно ее за шесть миль от города. Рот у Главной головы – как пещера, в которую может поместиться слон, глаза сверкают и днем и ночью, а когда Огнеглазая мать захочет, из них выплескивается жаркий огонь, – поэтому жители Леса Духов и назвали ее «Огнеглазая мать». Она может проглотить слона целиком, а может и разжевать: у нее 1000 зубов, причем каждый зуб – двухфутовой длины, массивный и желтый, но удивительно острый, и губы не могут прикрыть их полностью, даже когда она закрывает рот. Голова у нее – в густых зарослях из волос, а если их срезать и положить на весы, то получится, что они весят ровно полтонны, и каждый волос – толщиной в четверть дюйма. Волосы прикрывают ее как крыша, потому что она все время сидит – и когда льет дождь, и когда светит солнце. У нее две руки и на каждой пять пальцев с ногтями, похожими на большие лопаты, и две нога толщиной с колонну, и она сидит на них, будто на табуретке.