Евгений Дубровин - Гости столицы

• Название: Гости столицы
• Автор: Евгений Дубровин
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1982

---

Евгений Дубровин ГОСТИ СТОЛИЦЫ

Злоключения мои начались, естественно, в понедельник. Встал я пораньше, чтобы дров нарубить и воды в бочку натаскать. Вышел во двор – красотища вокруг невероятная: солнце только что встало, лес вдали камнем зеленым переливается, речка дымится, петухи поют…

Только размахнулся топором, смотрю – почтальон ко мне со всех ног бежит.

– Тебе телеграмма, – говорит. – Распишись вот здесь.

Расписался я, развернул телеграмму и читаю: «Срочно явитесь управление Нечипуренко».

Вывалилась у меня телеграмма из рук и улетела бабочкой. Подпись самого начальника. «Пропал, – думаю. – Наверно, снимать будут или еще какая-нибудь гадость».

Телеграмму не показал ни жене, ни теще, сказал, что еду по обычным делам, и первым же автобусом отбыл в область.

Прихожу в трест, взволнованный, естественно, ожидая всяких неприятностей, а начальник встречает меня стоя, руку трясет и сияет:

– Ну, повезло тебе, Фомин. Ящик коньяка ставь.

Отлегло у меня немного от сердца.

– За этим дело никогда не станет, а что случилось? – спрашиваю.

– Да вот, – отвечает Нечипуренко. – Такая оказия, братец. Запросила Москва молодого дизайнера, так сказать, непосредственно от сохи, в смысле от природы. Ты у нас агроном молодой, в красивом месте живешь, а потому чувством красоты с детства пропитан должен быть. И палисадник у тебя, я видел, здорово оформлен.

– То теща оформляла, – говорю.

– Неважно, – отвечает Нечипуренко – Ты же руководил. В общем, собирайся в столицу да нас потом не забудь. Надо же, какой поворот судьбы. Из хутора да в Москву.

И сияет и руку жмет, а сам черный весь, видно, на душе кошки скребут – завидует. Да и кто бы не завидовал?

Прибежал я домой, рассказываю, смотрю, реакция какая-то не такая, как следовало бы. Теща мрачнее тучи сидит. Послушала, послушала да и заявляет:

– Лично я отсюда никуда не поеду, хоть голову руби. Я курей люблю. У меня тут двадцать штук курей, и с ними я ни за что не расстанусь.

Я ей отвечаю, что курей в Москве навалом, причем свежезамороженных, а это очень удобно, так как даже без холодильника свежезамороженная курица может запросто два дня пролежать. А импортные куры? Они такие гладкие, будто и вовсе жили без перьев.

Но теща уперлась.

– Не хочу, – говорит, – гладких курей. – Я их сама щипать люблю.

Тогда я предлагаю забрать курей с собой, отгородить им часть квартиры, и пусть живут. Держат ведь люди попугаев. Куры же намного спокойнее попугаев.

– А просо? – спрашивает теща. – Где я им наберусь проса? Просо ведь в Москве не продается.

В общем, бог с ней, с тещей, живут люди и без тещ, но вслед за тещей заупрямилась моя жена.

– Я, – говорит, – привыкла жить с мамочкой. Без мамочки меня замучает страх и отсутствие коммуникабельности.

Короче, плюнул я на глупых баб и отбыл в Москву один. Со временем приедут, никуда не денутся. Работа мне понравилась, и дела пошли неплохо, поскольку я вырос в красивом месте и чувство прекрасного у меня заложено с детства.

Вскоре дали мне однокомнатную квартиру со всеми удобствами. Я туда предусмотрительно прописал жену и тещу: приедут ведь когда-нибудь

Поначалу здорово у меня жизнь пошла. Музеи, выставки, картинные галереи, театры и даже один идейно выдержанный бар посетил. Квартира маленькая, уютная, как чуланчик. Придешь усталый после музеев, плюхнешься на раскладушку – и спи себе. Есть захотел – руку на кухню протянул, не сходя с места, взял чего надо и кушай себе на здоровье. Ноги помыть потребовалось, протянул не сходя с места в ванную и помыл.

Но тут наш главк новый дом построил и выделил мне двухкомнатную квартиру со всеми удобствами, разумеется.

– Пользуйся, Фомин, – говорят. – Дизайнер ты хороший, да и семья три человека.

В двухкомнатной мне уже похуже стало. Не так уютно, да и на кухню, и в ванную далеко бегать… Но ничего не поделаешь Кто же отказывается от двухкомнатной? Как-то не принято. Отпуск я, естественно, в своей родной деревне провел, и вскоре появился у меня наследник. А тут главк еще один дом сдал, и поскольку не оказалось претендентов на четырехкомнатную квартиру, то выделили ее мне.

– Пользуйся, Фомин, – говорят. – Дизайнер ты что надо, ребенок у тебя, ко всему прочему, народился…

Взял я четырехкомнатную. Какой дурак от четырехкомнатной отказывается?

И вот сложилась такая ситуация. Семья моя за пятьсот километров, теща, не желая есть гладких кур, с хозяйством возится, жена, боясь потери коммуникабельности, сына возле нее воспитывает, а я как дурак слоняюсь один в четырехкомнатной квартире в Чертанове.

Телевизора как-то не завел, друзей тоже, музеи все были осмотрены, и вот вечерами сижу один, слушаю, как вода в центральном отоплении булькает да временами поет унитаз. Можно было бы, конечно, девушкой обзавестись, но дело в том, что я морально выдержанный. Во всяком случае, так у меня в характеристике записано, а по-моему, каждый человек должен соблюдать свою характеристику. В общем, скука смертная… Бессонница. Наглотаюсь снотворного и являюсь на работу с опозданием. Начальство, естественно, недовольно. Даже обижается.

– Мы, – говорит, – Фомин, тебя из глубинки, как репку, выдернули, четыре комнаты дали, а ты систематически на работу опаздываешь.

До того мне это осточертело, что решил я строить свой быт наоборот. Приду с работы, валюсь на раскладушку, высплюсь как следует, а ночью бодрствую, по улицам хожу. В основном по вокзалам околачиваюсь. Все-таки людно, пирожок можно съесть, стакан газировки выпить, газетку завтрашнюю купить.

Как-то присел я на Казанском на лавочку отдохнуть. Пирожок жую. А рядом человек с огромным портфелем спит. Положил голову на портфель и спит. Приличный такой человек: шапка пыжиковая, пальто нейлоновое. На ноги ему бабка какая-то узел положила, на спине чемодан чей-то стоит, а девчонка напротив сидит, апельсин чистит и норовит этому приличному человеку в глаз кожурой попасть.

Жалко мне стало бедолагу. Разбудил я его и говорю:

– Пойдем ко мне, переночуешь. У меня такая большая квартира, что я ночью даже блужу, пока туалет найду.

Посмотрел на меня человек и говорит:

– А если ты меня ограбишь? У меня шапка пыжиковая, двести рублей денег и бутылка коньяка.

– Коньяк мы выпить можем, – говорю я. – А насчет всего остального, так оно у меня тоже есть: и шапка пыжиковая, и деньги.

– Ну ладно, – говорит человек. – Пойдем. Только бы нам третий нужен. Как-то неловко пить без третьего.

– Давайте возьмем вон того с селедкой, – предлагаю я.

А напротив действительно дядька в сельской необработанной дубленке спит, накрывшись серым картузом, а из сетки, которую он к груди прижал, хвосты селедки торчат.

Разбудили мы дядьку в необработанной дубленке, объяснили ситуацию, и тот, немного подумав, согласился пойти с нами, тем более что его поезд на следующий день уходил, аж в четыре часа дня.

Купили мы еще хлеба батон и пошли ко мне домой. Зажег я свет во всех комнатах, радио включил. Тепло, светло, настоящий праздник.

– Только вот мебелью не успел обзавестись, – говорю, – поесть не на чем, да и спать на газетах придется.

– Ничего, мы люди привычные, – отвечают Коньяк и Селедка. – Закусим на подоконнике, а насчет поспать, так газеты – это просто роскошь.

Здорово мы так посидели, вернее, постояли возле подоконника. Хорошими они людьми оказались.

Коньяк в пыжиковой шапке на симпозиум по адаптации инфузории туфельки приехал из Владивостока и уже третью ночь спит на вокзале, поскольку Управление гостиницами не признало этот симпозиум законным.

– Вы этот свой симпозиум должны в городе Гавре проводить, – сказали они командированным инфузористам.

А почему именно в Гавре – неизвестно. Так что симпозиум вроде проходит успешно, а делегаты спят все на вокзалах.

Селедка в кепке приехал из города Лучинска. У них там в городской бане железная труба упала. Третий месяц народ не мытый сидит, поскольку при падении труба перегнулась пополам, и горисполком командировал Селедку за новой трубой в Москву. Пришлось походить по инстанциям недели две, но вчера, наконец, трубу отгрузили, и можно ехать домой.

Я надул матрац, жена мне надувной матрац с собой дала, накрылся одеялом и заснул, а они долго еще газетами шуршали и каждый про свое толковали: Коньяк о проблемах адаптации и урбанизации, а Селедка все больше о неликвидных фондах, сметах…

На следующий день Селедка уехал, а Коньяк еще две ночи у меня ночевал. Правда, мы опять ходили на вокзал и выбрали себе третьего: директора Разобовского завода тары. Его на проработку в Москву вызвали, да начальник главка забыл и уехал в командировку в Ховрино, а без начальника все дело остановилось: ни гостиницы, ни проработки, и уехать нельзя – командировку не отмечают, говорят, без проработки уезжать не положено.