Энн Прегозин - Шесть собак, которые меня воспитали

• Название: Шесть собак, которые меня воспитали
• Автор: Энн Прегозин
• Издательство: Софион
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2005
• ISBN: 5-9668-0009-Х, 1-892123-62-2

Эта книга доставит удовольствие любому любителю животных. Автор, державшая последовательно 6 собак разных пород, увлекательно и не без юмора описывает их характеры, особенности поведения и то место, которое каждая из них заняла в ее жизни. Последнее составляет по существу главную тему повествования. Читатель узнает, как много значила для автора собственная преданная собака в детстве, полном страданий из-за недостаточного внимания взрослых; в юности и зрелом возрасте каждая из собак становилась компаньоном и, в конечном итоге (не сразу!), верным другом, придавала жизни новые, светлые краски. Книга проникнута не только любовью к собакам, но и тонким пониманием мотивов их поведения.

Личный опыт, которым делится автор, может многому научить тех, кто только захочет завести собаку или уже занимается воспитанием своего питомца.

---

«Нет-нет, Бу, – с улыбкой я пересадила его на коврик. – Вот здесь твое место», и похлопала рукой по мягкой поверхности. «Смотри, – я положила рядом с ним несколько игрушек, – как хорошо!» Но стоило мне отвернуться, как щенок сполз с подстилки и уселся на пол. Это продолжалось весь день: я возвращала его на коврик, а он упорно перемещался на пол. Было очевидно, что «война» грозит затянуться надолго.

Я настаивала на подстилке вовсе не для того, чтобы переупрямить Бу, а руководствуясь, скорее, соображениями медицинского порядка: следует особое внимание уделять суставам, связкам и всему опорно-двигательному аппарату щенка, который со временем превратится в крупную тяжелую собаку. От соприкосновения с грубой жесткой поверхностью на локтях у собак крупных пород часто образуются обширные мозоли. В дальнейшем это может привести к различным осложнениям: мозоли начинают кровоточить, а если в рану проникает инфекция, ее очень трудно вылечить. Травмы суставов приводят к артритам, лечение которых может тянуться годами.

Но Бу дела не было до суставов и собственного здоровья, он всего лишь хотел комфорта. И этот прекрасный мягкий коврик вовсе не соответствовал его представлениям о комфорте. Любой мягкости и податливости пес предпочитал жесткость и неподатливость; и дома, и в Грин Виллидж он всегда норовил улечься на голом полу.

Все, что видел и слышал, сидя около прилавка, Бу подвергал тщательному анализу. Что же привлекало внимание щенка? Все необычное: если человек был слишком высоким или слишком громко говорил, или очень быстро двигался. Тогда Бу забывал о своих игрушках и с лаем вскакивал на ноги, при этом – как и в случае со скрипом закрываемого окна – он с удивительной настойчивостью стремился проникнуть в суть встревожившего его явления. Но теперь он менял тактику в зависимости от обстоятельств. Если привлекший его внимание человек не начинал говорить тише или двигаться медленнее, Бу бросался вперед и лай его становился яростным и неослабевающим. Реакция на этого мини-полицейского у всех была одинаковая: «Боже, какая крошка!» Никто не принимал его всерьез. Понадобилось коротких шесть месяцев, чтобы все поняли. Бу – это серьезно.

Пока ему разрешалось бегать только по двору в Грин Виллидж и в саду около дома; до прогулок по улицам, в парке, а также в других местах, где бывают чужие собаки, дело не доходило. Ни единым коготком он не должен был ступить на «большую землю», пока не сделаны все прививки от всех собачьих болезней. Считается, что иммунная система ротвейлера развивается медленнее; если щенкам других пород прививки делают еще до трех месяцев, то щенкам ротвейлера – только в четырехмесячном возрасте.

Это, конечно, имеет свои минусы, ибо процесс социализации должен идти своим чередом: щенку нужно знакомиться с другими людьми, собаками, новыми местами, автомобилями, транспортом, иначе говоря, с внешним миром. Как же обеспечить безопасность щенку и одновременно начать его образование? Приходилось держать его на руках. Помимо того, что я ежедневно носила Бу в магазин, мы с ним выходили «в свет». Наш путь пролегал по людной Седьмой авеню, где хозяева выгуливали собак разных пород и мастей; некоторые из которых были общительны и дружелюбны, другие угрюмы и молчаливы – и все это вперемешку. Возле тех собак, которые к этому располагали, я останавливалась и позволяла Бу поближе рассмотреть мохнатые морды и сопящие носы. Его это очень интересовало. Когда маленькие дети замечали щенка у меня на руках и подбегали поглядеть на него, Бу просто таял от их внимания.

Малышу очень нравились наши обзорные экскурсии по городу, но его бесило то, что он вынужден был при этом сидеть у меня на руках. Прогулки сопровождались постоянной борьбой между мной и Бу. Он вырывался изо всех сил, а я старалась удержать маленькое черное тельце, которое сначала весило три килограмма, потом – пять, потом – семь, потом – девять. Когда его вес достиг двенадцати килограммов, у меня появилось ощущение, что я несу большой мешок с картошкой. Но двенадцатикилограммовый мешок хотя бы не сопротивляется. И у него нет зубов, которые так норовят вонзиться в носильщика. Таская по улицам щенка, который постоянно грыз мне шею, я молила Бога, чтобы поскорей настал тот день, когда ему сделают последнюю прививку и, наконец, закончатся наши обоюдные мучения.

Из-за прививок мы регулярно посещали ветеринарную клинику и всякий раз окунались в то пугающее напряженное ожидание, которое царит в приемной ветеринара. Тон здесь, конечно же, задают собаки. Большие и маленькие, лохматые и гладкошерстные, с длинными хвостами и вовсе без хвостов, породистые и беспородные – тут все равны. Все они, даже взрослые собаки, которые уже знают, что к чему, возбуждены сверх всякой меры: тяжело дышат, крутятся, скулят; одна или две воют от страха. Успокоить их если и удается, то лишь на очень короткое время. Кошки сидят в корзинках или контейнерах. Сквозь решетки видны маленькие рожицы с треугольными ушками, на некоторых мордочках явно выражен протест против такого ограничения свободы. Другие напуганы и пытаются спрятаться. Снаружи нет ни одной кошки, лишь из контейнеров раздаются характерные звуки, услышав которые все собачьи уши настораживаются, а глаза начинают блуждать в поисках источника звуков; если же увидеть его не удается, в ход идут носы, которые могут учуять то, что нельзя разглядеть. Когда открывается дверь, то все – и собаки, и их хозяева – смотрят, чья очередь идти в кабинет. И все двигаются, а вновь пришедший садится на свободное место вместе со своей взволнованной собакой или с кошкой в корзине. Все разговоры в приемной начинаются со стандартного вопроса: «А сколько ей лет?» На что следует вежливый ответ владельца: «Это не она, а он».

Очередь в приемной ветлечебницы чем-то напоминает очередь к детскому врачу: те же руки, поглаживающие лохматые головы, те же слова ободрения; люди пришли сюда, потому что это необходимо для их питомца. Удивительные превращения происходят с людьми, когда они оказываются бок о бок в приемной ветеринара. В чем же причина этого? На мой взгляд, всех объединяют сидящие на поводках собаки и выглядывающие из корзинок кошачьи мордочки. Именно животные помогают преодолеть барьер отчуждения и побуждают совершенно незнакомых людей вступать в дружескую беседу.

В те минуты, когда у меня на коленях сидел щенок и изумленно взирал на эту суету, я, как никогда, ощущала свою причастность ко всему происходящему. Такому новому и непривычному для Бу. Я опасалась, что он устанет от обилия впечатлений. Удерживая щенка на руках (а он все время норовил вырваться и прыгнуть на пол), я с удовольствием ответила на обращенный теперь уже к нам дежурный вопрос: «Сколько ему месяцев?» А на следующий вопрос: «Что это за порода?» ответить не успела, потому что подошла наша очередь идти в кабинет.

И там Бу ничуть не обеспокоился, он воспринял происходящее как продолжение приключения. «Как приятно видеть вас вновь счастливой» (а не полностью опустошенной, как в тот день, когда мы приехали усыпить Тимбу) – были первые слова, которые я услышала. «Какой хорошенький!» («родительские» уши никогда не устают выслушивать такие комплименты). И еще: «Отличный представитель породы!» (тоже елей на сердце). Я рассказала, какие прививки уже сделаны и как щенок на них реагировал. Затем доктор Турофф, к которому Бу по известным лишь ему одному причинам воспылал любовью, начал осмотр. Бу был в восторге. Он не возражал, чтобы его поставили на весы, не пытался вырваться и даже не почувствовал, когда ему сделали укол.

Регулярные встречи Бу с его любимым доктором закончились в тот день, когда я приволокла свою двенадцатикилограммовую ношу на последнюю прививку; избавление пришло в критический момент: прибавь Бу еще хоть килограмм, мне пришлось бы возить его в тележке. Щенку сделали последнюю прививку; какое же это было счастье для меня (и облегчение для Бу), когда я наконец опустила его на пол и пристегнула поводок. Потом, пока Лекси и Дэвид придерживали двери, Бу сделал шаг, ступил на тротуар и на своих собственных четырех лапах отправился исследовать мир, который ждал его за порогом дома. Он тут же взял реванш, развив такую умопомрачительную скорость, что мне пришлось бежать, чтобы не отставать от него.

Наступило время расстаться с домашними ограничениями. Больше никаких газет. Никаких специальных мест для туалета. Пришла пора познакомиться с тем, что знают все городские собаки – с обочиной, и понять, для чего она предназначена. Нужно было научиться сохранять спокойствие на улице, когда чужие люди проходят по тротуару слишком близко. Итак, в положенное время я надела на Бу поводок и повела его в туалет для «больших мальчиков». Уловил ли он идею? Он понял все мгновенно и кинулся на обочину (не на тротуар) с таким энтузиазмом, что чуть не вывернул мне руку. Случались ли с ним типичные для щенков казусы по ночам? Случалось ли ему пачкать дома, если нарушался привычный распорядок? Давал ли когда-нибудь сбой его контроль над собственным мочевым пузырем? Никогда. Бу был ротвейлером, и ему было свойственно мгновенно разбираться в том, что от него требуется, и в дальнейшем с удивительной самодисциплиной следовать вновь приобретенным навыкам. И даже в тех редких случаях (я могу пересчитать их по пальцам), когда Бу – еще подросток – пачкал в доме, это не было вызвано пренебрежением полученными навыками, причины скорее носили клинический характер. Он мог съесть что-нибудь не то или таким образом отреагировать на очередную прививку. Ибо это была собака, которая просто так не станет пачкать в доме.