Энн Прегозин - Шесть собак, которые меня воспитали

• Название: Шесть собак, которые меня воспитали
• Автор: Энн Прегозин
• Издательство: Софион
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2005
• ISBN: 5-9668-0009-Х, 1-892123-62-2

Эта книга доставит удовольствие любому любителю животных. Автор, державшая последовательно 6 собак разных пород, увлекательно и не без юмора описывает их характеры, особенности поведения и то место, которое каждая из них заняла в ее жизни. Последнее составляет по существу главную тему повествования. Читатель узнает, как много значила для автора собственная преданная собака в детстве, полном страданий из-за недостаточного внимания взрослых; в юности и зрелом возрасте каждая из собак становилась компаньоном и, в конечном итоге (не сразу!), верным другом, придавала жизни новые, светлые краски. Книга проникнута не только любовью к собакам, но и тонким пониманием мотивов их поведения.

Личный опыт, которым делится автор, может многому научить тех, кто только захочет завести собаку или уже занимается воспитанием своего питомца.

---

Был день моего рождения, мне исполнилось двадцать лет. Я прилетела домой после выходных, проведенных в Огайо у моей школьной подруги Джейн, и среди толпы встречающих искала взглядом маму. Вдруг я заметила, как на противоположном конце терминала люди внезапно расступились (словно океан разошелся на две стороны), чтобы дать дорогу чему-то. Через секунду я увидела – там была Делла! Мама захотела сделать мне сюрприз и взяла ее с собой в аэропорт. Они стояли возле центрального входа, когда Делла заметила меня и помчалась мне навстречу, вырвав поводок из рук мамы; она бежала сквозь толпу, и люди спешили уступить дорогу огромной черной собаке. Добежав, собака ринулась ко мне – я с трудом устояла на ногах – обняла и тут же, не в силах сдержать восторга, принялась скакать вокруг меня. И тогда на лицах людей, испуганно наблюдавших эту сцену, появились улыбки: это была просто одна из встреч в аэропорту.

В другой раз Делла, думая, что я нахожусь у мамы, выскользнула из дома и пробежала десять кварталов по Парку-Слоуп (без сомнения, огромный датский дог, бегущий без хозяина, являл собой неординарное зрелище). Через пять минут собака оказалась у входной двери дома моей мамы. Здесь – как позже рассказал один из соседей, который видел Деллу, но побоялся к ней подойти, – она ждала минут десять, лая у двери. В доме никого не было, ей не открыли, тогда она пошла искать меня в Проспект-Парк. Когда и там поиски не увенчались успехом, собака снова отправилась пикетировать дом моей мамы. Через двадцать минут мама вернулась, позвонила и сказала: «Делла здесь».

Однажды очень холодным январским утром мы с Деллой пришли в Грин Виллидж на час раньше, и я приняла роковое решение пойти позавтракать в диетическом ресторане напротив. Я надела пальто, погладила Деллу по голове и весело отправилась завтракать. Вернувшись через двадцать пять минут, я увидела ужасную картину: Делла лежала в разбитой изнутри витрине, словно настороженная пантера, посреди двухлетних, теперь уже раздавленных «детских слезок», рядом лежали погибшие бромелии. По известным только ей одной причинам в этот день Делла решила проложить себе путь в витрину, чтобы видеть, когда я вернусь. Мало того: когда она увидела меня, то вскочила и начала танцевать от радости, виляя хвостом, ее буйный танец значительно пополнил список жертв. Это было ужасно. К счастью, птицы не вылетели.

В другой раз, поздней осенней ночью, Делла обнаружила, что ее оставили одну на заднем сиденье машины на стоянке возле пристани для яхт, а я ухожу от нее в черную, как смоль, темноту. Этого она вынести не смогла. Естественно, она решила преодолеть барьер, который нас разделял: саму машину (к счастью, плохонькую) Она пустила в ход зубы и начала сдирать обивку салона, содрала ее, затем принялась терзать обшивку, чем доказала, что даже сталь не в силах помешать ее стремлению всегда быть рядом со мной.

Моей необыкновенной догине не чужды были простые игры и ритуалы. В те годы недалеко от нашего дома находилась старая аптека с оригинальной деревянной отделкой и большими настенными зеркалами в потрескавшихся и выцветших рамах. На полу, на чистом черно-белом линолеуме стояло два ряда выставочных стоек с косметикой, вылинявшими коробками с духами, пробниками и уцененными безделушками пятидесятых годов. В этой аптеке жил кобель немецкой овчарки. Дважды в день, по дороге в магазин и обратно, мы с Деллой проходили мимо этой аптеки, и каждый раз собаки синхронно прыгали друг на друга по обе стороны входных дверей. Эти прыжки отнюдь не были случайностью, они были тщательно спланированы и подготовлены. Каждое утро немецкая овчарка садилась у дверей и ждала Деллу. Когда мы приближались, Делла уже была наготове. Стоило нам подойти к дверям аптеки, как собаки начинали прыгать.

Затем прыжки прекращались, мы с Деллой продолжали путь, приходили в магазин и приступали к работе. Думаю, что и кобель возвращался на свое место, но примерно через восемь часов его внутренние часы говорили, что настало время занять пост у входной двери и поджидать Деллу. Что он и делал. Утренние прыжки повторялись вечером. Затем мы шли домой, а пес – заниматься своими делами.

Так продолжалось пять лет: каждое утро и каждый вечер шесть дней в неделю они прыгали друг на друга. За эти годы кобель постарел, его прыжки стали более медленными и не такими высокими. Но он не собирался сдаваться, и они с Деллой продолжали эту игру еще год. А однажды утром, когда мы проходили мимо аптеки, пса около дверей не оказалось. Ночью он умер. На протяжении многих месяцев после этого я наблюдала, как Делла, проходя мимо стеклянных дверей аптеки, поворачивала голову и как у нее на морде появлялось разочарованное выражение, оттого что собаки там не было. Пес успел стать частью ее жизни. Потом, в какой-то момент, она перестала его искать, как бы окончательно смирившись с тем, что друга больше нет.

А спустя год случилось то, что предрекло будущее. Был жаркий августовский день, мы с Деллой возвращались с одной из наших долгих прогулок и приближались к выходу из Проспект-Парка, как вдруг Делла остановилась. Она постояла несколько минут, а затем легла на траву. Ошеломленная, я склонилась над ней. Это случилось из-за жары? А может, она наступила на что-то? Я взяла ее лапы и начала проверять, не застряло ли что-нибудь в подушечке, когда услышала голос: «Что-то случилось?» Я оглянулась и увидела парня, который сидел на лавочке и смотрел на нас. Его помощь не была бы лишней, но в пустом парке, где мы остались одни, что-то мешало мне ее принять. «Нет, нет, все в порядке, – ответила я. – Ей просто жарко». Я снова нагнулась к Делле и нежно погладила ее по шее. Собака лежала с открытыми глазами и смотрела на меня, во взгляде была слабость. Так прошло около десяти минут, а потом все закончилось. Она встала и пошла домой такая же, как обычно. Спустя годы, вспоминая этот августовский день, я подумала, что в парке у Деллы, видимо, случился сердечный приступ, достаточно сильный, чтобы заставить ее остановиться и лечь, но не слишком продолжительный, все-таки она смогла встать и пойти.

Делле исполнилось тринадцать. Ее морда стала абсолютно седой, а кожа на животе и лапах выглядела потертой. Но я не замечала всего этого. Для меня она была по-прежнему прекрасна. Как и раньше, Делла двигалась с грацией газели, очень неплохо выглядела. Окружающим она казалась поразительно юной, но, как и все мы, не была защищена от неминуемого.

На четырнадцатом году жизни возраст Деллы недвусмысленно заявил о себе. Неожиданно она начала слабеть. Ее задние лапы, всегда такие сильные, начали дрожать во время ходьбы. Мы по-прежнему вместе ходили на работу. Делла не выносила, когда я двигалась быстрее ее, поэтому мы очень медленно проходили четыре квартала от дома до магазина. Помню, как комок вставал у меня в горле, когда я просила людей уступить ей дорогу, она уже не могла уступать дорогу сама. Однажды по пути домой ее задние лапы начали трястись, и с этим уже ничего нельзя было сделать: прогулка до магазина стала ей не по силам. Теперь я брала с собой только Тимбу, а Делла стояла на пошатывающихся лапах в гостиной и печально смотрела, как я ухожу. Но она знала, что я вернусь. И я возвращалась каждый вечер в семь часов, чтобы обнять ее и быть, как все четырнадцать лет, вместе с ней. После июля наступил август, у меня начался отпуск. Магазин закрылся на месяц, и мне не нужно было уходить от Деллы. Теперь все дни принадлежали нам.

Но тут ее задние лапы отказали окончательно, Делла не могла больше ходить. Дэвид помог мне оборудовать для нее место в спальне, сделав подстилку из подушек и мягких одеял. Здесь она и лежала, высоко держа голову (дверь спальни всегда была открыта), так что когда я не находилась рядом с ней, она могла меня видеть. Если я чувствовала ее взгляд, то подходила к моей прекрасной собаке, гладила ее, а она прижимала уши, показывая свою любовь.

Ее индивидуальность, сила характера, ум в глазах – все сохранилось. Но тело начало разрушаться. Ее мускулы атрофировались и даже я, хотя раньше не хотела верить этому, сейчас не могла отрицать: надежды повернуть время вспять больше не было. Делла умирала. Я в ужасе думала о том, что именно мне предстоит выбрать день и час, когда завершится ее жизнь. «Будь решительной, – сказала я себе. – Ты любишь ее и поэтому должна совершить заключительный акт любви».

Мы с Дэвидом решили, что отвезем Деллу в знакомую ей клинику, там ее усыпят, и мы похороним ее на нашей ферме.

В то субботнее утро к дому подогнали фургон, на его заднем сиденье были постелены одеяла для Деллы. Мы с Дэвидом зашли в дом, чтобы забрать собаку. Она почувствовала, что мы куда-то собираемся, и ей тоже захотелось поехать с нами. Когда мы вошли в спальню, чтобы отнести ее в машину, произошло нечто удивительное. После месяцев лежания Делла, которая могла лишь с трудом поворачивать голову, встала и на слабых, подгибающихся лапах медленно пошла по квартире. Затем – мы были готовы подхватить ее, если она начнет падать, – она вышла в коридор, а потом в переднюю. У небольшой ступеньки в передней собака остановилась, ее лапы тряслись. Мы с Дэвидом помогли ей подняться на ступеньку. Затем она прошла через наш маленький садик, вышла за ворота и ступила на тротуар. Дэвид пошел открывать двери фургона, а я вела Деллу; она, пошатываясь, подошла к фургону и остановилась. Мы подняли ее в машину и посадили на мягкие одеяла.