Кир Булычев - Тайна Урулгана

• Название: Тайна Урулгана
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001

Возможно ли написать увлекательный научно-фантастический роман... НА ДОКУМЕНТАЛЬНОМ МАТЕРИАЛЕ? Если за это берется Кир Булычев – возможно все!

Прошлое таит в себе много загадок. Одна из них – тайна Урулганского метеорита. Метеорита, который, возможно, был вовсе не метеоритом, а потерпевшим крушение космическим кораблем пришельцев...

Итак, перед вами – «близкие контакты третьей степени» по Булычеву.

История Чужих, которые способны оказаться много добрее и благороднее, чем люди, – и люди, в погоне за секретами пришельцев частенько утрачивающих человеческий облик. «Тайна Урулгана» по-прежнему остается тайной.

Возможно, все было и по-другому. А возможно – ИМЕННО ТАК...

---

При этом Семен Натанович приводил в порядок одежду для Ниночки – ночи будут холодными, особенно в Булуне. Он призвал на помощь все свое портновское искусство и, не разгибаясь, шил, чтобы его дочь даже у полюса была одета не хуже, чем одеваются дамы в Варшаве. При условии, если те дамы соберутся на Северный полюс.

Всю ночь Ниночка простояла у окна своей комнаты. Рядом сопели во сне братишки. Она смотрела в окно, и ей казалось, что Костя, который одумался и раскаялся, придет к окну, стукнет в него дрожащими пальцами и попросит прощения за все муки, которые он ей доставил. Она тихо плакала, чтобы не разбудить братьев или отца, что спал в соседней комнате. Но Мария Павловна, конечно, не спала и все слышала, каждый вздох дочки она слышала. Но лежала тихо, затаившись, словно толстенькая мышка.

А Костя не спал, но он не пошел к дому Черниковых, а сидел на лунной колоде. И тоже надеялся. Представлял себе, как Вероника выскальзывает из отцовского дома и спешит на берег. О Ниночке он совсем не думал.

Вероника спокойно спала, потому что она была натурой, склонной к фатализму. Она закрыла дверь на засов и спала.

Дуглас не спал. Он неоднократно выглядывал в коридор. Но безуспешно, потому что перед дверью Вероники горела свеча и стоял стул. А на стуле клевал носом, но не спал приказчик и телохранитель Колоколова Ахметка.

Сам Колоколов спал. Он верил в бдительность Ахметки.

* * *

Утром загудел буксир «Иона», названный так в память отца Ефрема Колоколова. Буксир был мощный, приземистый, во всем схожий с покойником. Буксир торопил пассажиров и грузчиков. Правда, основные грузы были уложены на паузки – плоскодонные широкие баржи с низкими бортами еще со вчерашнего дня. Но немало оставалось. По сходням носились грузчики. Колоколов приехал в автомобиле, сидел, откинувшись, на сиденье, грыз морковку и зорким глазом обозревал погрузку.

Иностранных гостей он привез на авто, и они теперь сидели рядышком на берегу. Ветер прижимал недлинную юбку Вероники к ногам, обрисовывая стройную фигуру и обнажая тонкие щиколотки, затянутые высокими шнурованными ботинками, – она была готова к трудному путешествию к Северному полюсу.

Колоколов поглядывал на англичанку и радовался своей мудрости – разделить всех противников, как волка, козу и капусту, по разным лодкам. И не терял никого из виду.

Вот пришли к паузку ученые. Профессор Мюллер – животик вперед, котелок на бровях, словно вышел на Невский проспект. Но толщина и мирность облика обманчивы – Колоколов уже догадался, что профессор обладает характером: видно стало, когда они торговались из-за паузка и лошадей. За ним длинный, сутулый, очкастый Андрюша Нехорошее. На нем старая студенческая тужурка, даже полупогончики не срезал, может, надеется, что вернется к своим наукам, может быть, по рассеянности. Парня этого надо будет оставить в Новопятницке. Женить и оставить. Только жену подобрать попроще, решительную, чтобы сопли ему вытирала, а голова у парня хорошая. Пригодится. Костя все не появляется – переживает разлуку. Жалко, что бог сыном не побаловал, но ничего, годы есть, пообломаем. За учеными шли добровольцы из ссыльных. Семен Черников тащил большой ящик – какие-то приборы. Надо будет их купить, когда профессор домой соберется. Даже отец Пантелеймон – а уж ему не к лицу – тоже какую-то профессорскую суму тянет. Вроде бы с виду солидный человек и голос, как у дьякона, а вот сблизился со ссыльными, не видит, что это властям не нравится. Не иначе как на него уже пишут – а где найдешь сюда попа? Это все от гордыни и суетности. Надо будет потом с Пантелеймоном поговорить, внушить ему, что его ученые затеи – от лукавого. Чем хочешь прославиться, слабый человек? Ссыльным это положено – науками заниматься, книги читать, спорить про политику и жить надеждами. Пускай занимаются. Сколько жил Колоколов на свете, всегда здесь были ссыльные. И есть. И будут. Нельзя России без ссыльных. В других странах есть лошади, паровозы, горы и вокзалы. Обязательно. А в России ссыльные. Обязательно. Кончатся ссыльные – рухнет государство. И промышленник улыбнулся собственным мыслям.

А вот и Ниночка Черникова. Вот плутовка! Огонь! Но огонь опасный. Если что – сама сгорит и тебя сожжет. Пока тепло от близкого пламени – приятно. А когда займешься – поздно будет, тушить некому. А сама мрачнее тучи, чернота под глазами темнее волос – ревнует. Господи, нашла кого! А впрочем, Костя тоже добыча не последняя, только не сам по себе, а отцовскими трудами.

Вот спешит к паузку, разгружает телегу с добром китаец Лю. Говорят, это он раскидал чалдонов. А не догадаешься – наверное, знает китайские штучки. Слышал Колоколов от золотоискателей, что есть среди китайцев знатоки ихней тайной борьбы – голову могут человеку двумя пальцами своротить. Смотри-ка, Дуглас-то не промах, знал, кого себе в слуги брать!

Ох ты! Даже грузчики остановились. Глазеют – прикрикнуть бы на них, но Колоколов все понимает, людские слабости ему как на ладони видны. Он и сам глазеет на эту черномазую. Ну и баба! Что грудь, что сзади – камень, не ущипнешь. Волосы – впору целую перину набить. А зубов, наверное, на троих хватит. И все хохочет, заливается. Несет на плече сундук с англичанки-ными тряпками да туфлями – наверное, не всякому грузчику по плечу, а она даже не сгибается. Увидела Андрюшу Нехорошева, залепетала что-то, будто забыла о ноше. А он зарделся, очки снял, протирает их и снова на длинный нос надел – смешно. Если бы не черная да наша – ей-богу, заставил бы студента жениться. А так нельзя – не иначе как она мусульманской или иудейской веры. Надо будет у Кости спросить – он знает.

Подошел шкипер с буксира. Недовольный, но вида не показывает. И понятно: кому нужно, чтобы большой хозяин у тебя на борту шел, да какие-то гости, когда у тебя всего-то кубрик для матросов и кочегаров да две каюты – своя и механика.

– Значит, так, – сказал ему Колоколов строго, словно недовольный, чтобы шкиперу и в голову не пришло возражать. – Значит, свою каюту отдашь мне. Вторая койка – англичанину. Поставили койку?

Шкипер кивнул.

Пьет много, подумал Колоколов, надо будет другого выписать, да трудно с людьми. А этот рано или поздно посадит на мель. Или еще хуже – найдет каменную щеку… Колоколов поморщился – воображение нарисовало ему такую картинку.

– Во второй – англичанка и черниковская дочка.

– Знаю.

– Кубрик ваш – размещайтесь, как можете. И еще Ахметке место найдите.

– Невозможно, Ефрем Ионыч.

– Возможно. А ихние слуги на корме палатку поставят.

– Не положено.

– Как я сказал, так и положено. На первой барже профессор. Лошадей туда загонят.

– Тесно будет.

– Знаю. Не на бал едем. Иди, чтобы к обеду отчалили.

– Не от меня зависит.

– А спрошу с тебя.

И Колоколов стал смотреть, как китаец ставит на корме буксира палатку – палатка, видать, шелковая, желтая, как цыпленок.

* * *

Отвалили после обеда, в четвертом часу. Колоколов не сердился, знал, что так и будет.

Он вышел на нос буксира, смотрел на бескрайнюю Лену и радовался. Хорошо, думал он, что отправился в Булун. И не потому, что для дела, а радовался, что снова почувствовал себя моложе, даже похолодело в груди от неизвестности. Где наша не пропадала!

Потом прошел на корму. Там на складных стульях сидели англичане. За их спинами стояла палатка желтого цвета. Между ними – складной столик, на нем чай, китаец подает.

– Добро пожаловать, – сказал Дуглас. Выучил, правильно сказал.

– Не откажусь, – согласился Колоколов.

Он присел на третий складной стульчик, который сразу при-

несла Пегги. Стульчики были легкие, простые. Колоколов, прежде чем сесть, покрутил стульчик в руках, сложил, разложил, запомнил, как делается. Не потому, что нужен такой стульчик таежному человеку, но когда знаешь, что пригодится, а что нет?

Сел он так, чтобы видеть ближайшую баржу. Там был Костя. Ему бы книжку читать или у профессора ума набираться. А он бродит по барже, перебирается через тюки и ящики, словно дикий зверь в тайге. Переживает. Вот увидел, как они втроем чаи гоняют, даже кулаком по борту стукнул. Стучи, сынок, стучи. Воспитывай характер.

Пегги сбегала в каюту, позвала Ниночку. Для нее тоже стул нашелся. И чашка из голубого фаянса. Чай был душистый, но крепости мало. Ниночка сразу увидела Костю и стала смотреть в его сторону. Колоколов велел ей переводить, рассказывал о местной жизни, а она переводила кое-как, невнимательно.

– Нина Семеновна, – сказал тогда Колоколов, – ты не думай, что я тебе позволю даром хлеб есть. Если ты с нами ехать согласилась, чтобы денег заработать, отцу помочь, то работай, толмачь. А если на Костю глазеть будешь, ни пользы тебе, ни денег.