Стивен Прессфилд - Врата огня

• Название: Врата огня
• Автор: Стивен Прессфилд
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-01742-9

Двадцать пять веков назад двухмиллионная армия персов вторглась в Грецию, чтобы завоевать страну и превратить ее жителей в рабов. Сотни покоренных народов уже склонили головы перед персидским царем. Тысячи воинов из поверженных стран воевали в его войске. Огромный флот Азиатского владыки приближался к берегам Греции. Только триста спартанцев и их немногочисленные союзники стояли на пути врага.

---

– Вот,– сказал он, съезжая к нам по склону.– Я за­лез в ящик лекаря.

Это была мазь из мирры. Щепотка, завернутая в зеле­ные рябиновые листья. Он шагнул к нам в речку.

– Что это ты приложил к его спине? – спросил Алек­сандр у Петуха, который в полном изумлении отступил в сторону.

Мирру Равные прикладывали к полученным в бою ра­нам, когда могли достать ее, что случалось крайне редко. Они бы забили Александра до полусмерти, если бы узнали, что он стащил эту драгоценную щепотку.

– Помажь этим, когда снимешь мох,– велел он Пету­ху,– а к рассвету хорошенько смой. Если кто-нибудь уню­хает, от наших спин мало что останется.

Александр вложил свернутые листья Петуху в руки.

–Я должен вернуться до переклички,– сказал он и через мгновение уже растворился в темноте на берегу, по­слышались лишь его удаляющиеся шаги, когда он бежал обратно к ночлегу юношей вокруг Площади.

– Ну-ка, наклонись ко мне и поддержи меня, а то я лишусь чувств,– сказал Петух, качая головой.– у этого маленького шалопая духу больше, чем я думал.

На рассвете, когда мы построились на жертвоприноше­ние, Самоубийца, скиф-оруженосец Диэнека, вызвал нас с Петухом из строя. Мы побелели от страха, что-то за нами подсмотрел, и теперь, несомненно, нам мало не покажется.

– Вы, маленькие комочки дерьма, похоже, плывете под счастливой звездой,– только и сказал Самоубийца.

Он отвел нас за строй. Там, в предрассветных сумерках, один, молча, стоял Диэнек. Мы заняли почтительные мес­та слева, и со стороны щита я от него. Зазвучали свирели, и строй двинулся прочь. Диэнек сделал знак, чтобы Петух и я остались.

– Я наводил справки о тебе,– обратился ко мне Диэ­нек. Это были его первые прямые слова ко мне, не считая приказа две ночи назад следовать за слугой к нему домой. ­Илоты сообщили, что для полевых работ ты не годишься. Я наблюдал за тобой на жертвенных упражнениях – ты даже не можешь перерезать горло козе, как положено. А по твоему поведению с Александром ясно, что ты подчинишься любому приказу, самому безумному и абсурдному.– Он сделал мне знак повернуться, чтобы осмотреть мою спину. ­Кажется, твой единственный талант – быстро залечивать раны.

Он нагнулся, понюхал мою спину и пробормотал:

– Если бы не знал, я бы поклялся, что эти рубцы сма­зали миррой.

Самоубийца пинком повернул меня обратно, лицом к Диэнеку.

– Ты оказываешь нехорошее влияние на Александра,­ обратился ко мне Равный.– Мальчишке не нужен другой мальчишка, и уж определенно не такой искатель неприят­ностей, как ты. Ему нужен взрослый мужчина, кто-нибудь достаточно авторитетный, чтобы остановить его, когда ему в голову взбредет какое-нибудь новое сумасбродство вроде похода вслед за войском. Поэтому я вверяю его своему человеку.– Он кивнул на Самоубийцу.– А ты больше не служишь у Александра.

О боги! Обратно в навоз!.. Диэнек повернулся к Петуху:

– И ты – тоже. Сын героя-спартиата, а не можешь даже принести жертвенного петуха, не задушив его в руках. Ты жалок. Твой рот распущеннее, чем коринфская задница, и ведет предательские речи каждый раз, когда ты его ра­зеваешь. Я бы сделал тебе любезность, перерезав твою глот­ку, чтобы не беспокоить криптею.

Он напомнил Петуху про оруженосца Олимпия Мерио­на, так благородно павшего на прошлой неделе под Анти­рионом. Никто из нас не мог взять в толк, к чему он кло­нит.

– Олимпию за пятьдесят, он обладает большим благо­разумием и осмотрительностью. Его новый оруженосец должен уравновесить это своей молодостью. Новым оруже­носцем должен стать кто-то зеленый, сильный и безрас­судный.– Диэнек с насмешливым презрением посмотрел на Петуха.– Одни боги знают, какое безумие обуяло его, но Олимпий выбрал тебя. Ты займешь место Мериона. Будешь служить Олимпию. Иди представься Олимпию сей­час же. Теперь ты его первый оруженосец.

Я видел, как хлопает глазами Петух. Несомненно, это шутка.

– Это не шутка,– сказал Диэнек,– и тебе лучше не превращать это в шутку. Ты будешь ходить по пятам за человеком, который лучше половины Равных во всей море. Только поморщись, и я лично зажарю тебя на вертеле.

– Я не морщусь, господин.

Диэнек смотрел на него несколько долгих, нелегких се­кунд.

– 3аткнись и уматывай отсюда.

Петух бегом бросился за строем. Признаюсь, я до тош­ноты завидовал ему. Первый оруженосец Равного, да еще птолемарха и товарища царя по шатру. Я возненавидел Петуха за его тупое, слепое везение.

А слепое ли это везение? Когда я обернулся, онемев от зависти, в уме у меня промелькнул образ госпожи Ареты. 3а всем этим стояла она. Мне стало еще хуже, и я горько сожалел, что признался ей в явлении мне Стреловержца Аполлона.

– Дай-ка посмотреть на твою спину,– велел Диэнек.

Я снова повернулся, и он одобрительно присвистнул. – Клянусь Зевсом, если бы полосование спин включи­ли в Олимпийские игры, ты бы был фаворитом.

Диэнек развернул меня к себе лицом, и я вытянулся перед ним. Он задумчиво посмотрел на меня, и его взгляд словно проникал сквозь меня до самого позвоночника.

– Требования к хорошему боевому оруженосцу доволь­но просты. Он должен быть туп, как мул, бесчувствен, как столб, и послушен, как дурак. Я заявляю, что в этих каче­ствах ты, Ксеон из Астака, безупречен.

Самоубийца мрачно хмыкнул и что-то вытащил из кол­чана у себя на спине.

– Ну-ка, посмотри,– велел Диэнек. Я поднял глаза.

В руке у скифа был лук. Мой лук. Диэнек велел мне взять его.

– Ты еще недостаточно силен, чтобы быть моим пер­вым оруженосцем, но если будешь думать головой, а не задницей, то сможешь стать каким-никаким вторым.

Самоубийца вложил мне в руку лук – большой лук, ору­жие фессалийского конника, который у меня отобрали, когда мне было двенадцать и я впервые оказался в преде­лах Лакедемона.

Я не смог сдержать дрожь в руках. Я почувствовал теплую ясеневую дугу, и из ладони по всей моей руке до плеча протек живой ток.

– Соберешь мой паек, постель и медицинский набор, ­велел мне Диэнек.– Будешь готовить пищу для других оруженосцев и охотиться для меня во время учений в Ла­кедемоне и в походе за его пределами. Согласен?

– Да, господин.

– Можешь охотиться на зайцев для себя, но не щеголяй своей удачей.

– Не буду, господин.

Он посмотрел на меня с тем же насмешливым удивле­нием, которое я раньше видел на его лице издали и кото­рое еще много раз мне предстояло увидеть вблизи.

– Кто знает,– сказал мой новый хозяин,– если по­везет, ты сможешь даже издали выстрелить по врагу.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ АРЕТА

Глава пятнадцатая

В следующие пять лет лакедемонское войско двадцать один раз отправлялось в поход, и всегда против других греческих городов. Тот заряд воинственности, что Леонид приобрел после Антириона, чтобы сфокусироваться на персе, теперь нашел выход в необходимости направить силы на более непосредственные цели – на те города Эллады, которые веролом­но склонялись к предательству, заключая союз с захватчиками, чтобы спасти свои собствен­ные шкуры.

Это были могущественные Фивы, чьи из­гнанные аристократы непрестанно плели заго­воры при Персидском дворе, стараясь вернуть себе господство в своей же стране, продав ее врагу.

Это был завистливый Аргос, злейший и ближайший соперник Спарты, чью знать открыто обхаживали агенты Великого Царя. Македо­ния под властью Александра (Понятно, речь идет не об Александре 3 Великом, а об Александре I) давно выражала знаки покорности Персии. Афины изгнали аристократов, которые теперь тоже обосновались в персидских чертогах, замышляя восстановление соб­ственной власти под крылом у персов.

Сама Спарта тоже не была свободна от предательства. Ее изгнанный царь Демарат проводил свое изгнание среди сикофантов, окружавших Великого Царя. Чего же еще мог желать Демарат, кроме возвращения к власти в Лакедемоне в качестве сатрапа и ставленника Владыки Востока?

На третий год после Антириона Дарий Персидский умер. Когда весть об этом достигла Греции, в свободных городах вновь зажглась надежда. Возможно, теперь перс отменит свои военные приготовления. Со смертью царя не рассеется ли войско Великой Державы? Не забудет ли перс свою клят­ву покорить Элладу?

И тогда на трон взошел ты, Великий Царь.
Вражеское войско не рассеялось.
Вражеский флот не пришел в упадок.

Вместо этого военные приготовления в Великой Державе удвоились. В груди Великого Царя разгорелось рвение толь­ко что коронованного принца. Ксеркса, сына Дария, исто­рия не поставит ниже его отца или других блестящих пред­ков – Камбиса и Кира Великого. К ним, завоевателям и поработителям Азии, в своей славе присоединится и Ксеркс, их отпрыск, который теперь к списку провинций Великой Державы добавит Грецию и Европу.

В Грецию, подобно подкопу, проникал фобос. Тихим утром, понюхав пыль из этого туннеля, можно было ощутить, как с неслышным шорохом он шаг за шагом распростра­нялся, пока все спали. Из всех могущественных греческих городов только Спарта, Афины и Коринф сохранили твер­дость. Они направляли посольство за посольством в колеб­лющиеся полисы, стремясь присоединить их к союзу. Мой хозяин за один сезон участвовал в пяти заморских миссиях. Я блевал за борт стольких кораблей, что уже не могу отли­чить одну посудину от другой.