Феликс Кулаков - Как я охранял Третьяковку

• Название: Как я охранял Третьяковку
• Автор: Феликс Кулаков
• Издательство: ИПЦ «Маска»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91146-111-9

"Эта книга о том, как я работал в Службе безопасности Государственной Третьяковской Галереи. В тексте фигурирую как Фил. Забавно и примечательно, что нигде кроме как в Третьяковке меня не звали "Фил". Настоятельно прошу иметь в виду, что эта книжка не про третьяковскую галерею. То есть, не совсем. Третьяковка здесь только место действия и декорация".

---

– Фил, мы тут скоро выступаем на празднике «Московского комсомольца» в Лужниках. Не хочешь посмотреть? Будет интересно.

Я, признаться, оторопел. В то время приглашение выступить на этом дурацком празднике получали только действительно знаменитые артисты. Ну или, по крайней мере, дико перспективные. «Сорго» значит перспективные? Это Шеф-то?! Неужели я что-то пропустил? На секунду я почувствовал себя мистером Аланом Вильмсом – человеком с первого раза не разглядевшим «Битлз», и потом корившим себя за это всю жизнь.

– Но как? Каким образом?! – изумился я. – Вы что же это, Костяна сдали в сексуальное рабство продюсерам?

Кулагин стал говорить нечто неопределенное. Мол, не мог же вечно музыкальный мир игнорировать такие безусловные таланты; мол, наша эстрада сейчас как никогда остро нуждается в новых, незамыленных персонажах; мол, пора уже зубрам вроде Ирины Аллегровой и группы «На-На» потесниться на Олимпе шоу-бизнеса, дать дорогу молодым.

Очарованный этим бредом, я обещался непременно быть.

В назначенный день и час мы встретились на «Спортивной». Меня, правда, немного удивило место сбора, и передвижение восходящих рок-звезд общественным транспортом. Я ожидал что-то вроде персонального автобуса мерседес с кондиционером и душевой кабиной, или двенадцатиметрового линкольна на худой конец. Но потом сам себя одернул: «Какой линкольн, болван! Ты же знаешь, в Москве жуткие пробки на дорогах. И как трудно подъехать к Лужникам из-за строящегося Третьего кольца. Не хватало еще опоздать на парад-алле. Думай башкой-то!». И сам же себе слабо возразил: «Да, но ведь можно осуществить «гаишный» эскорт… Или к примеру на геликоптере, как Филипп…».

Какое-то время мы дожидались припозднившегося Шефа, а потом всей толпой, навьюченные инструментами и припасами, отправились в Лужники. По дороге, робко поглядывая на горделиво держащегося Кулагина, я и слова сказать не смел. Как же я мог не верить в его звезду? И как я, баран несчастный мог в свое время отказаться от должности барабанщика в группе! А теперь… Теперь он меня вряд ли возьмет даже гитару за ним носить.

К моему удивлению мы пришли не на главную сцену перед Малой ареной, а на задворки лужниковского комплекса. Куда-то далеко… там… шли, шли… и снова шли… направо от стадиона… В жопу, короче. Пунктом назначения оказались какие-то заброшенные теннисные корты с растрескавшимся цементным покрытием и рваным сеточным забором вокруг. На заборе трепыхался по ветру транспарант «Ку-ку-ру-ка!». Ниже имелась бодрая надпись, извещавшая окрестных ворон и пару бомжей на горизонте, что: «Наш спонсор – Малоярославский завод лакокрасочных изделий!». В дальнем углу стояла маленькая фанерная сценка. Увидев, что артисты и свита принялись снимать с себя поклажу и располагаться, я подошел к Кулагину и удивленно спросил:

– Старина, какая еще «кукурука»? Какой еще, блять, красочный завод?…

Он спокойно ответил:

– Это наша площадка, мы здесь выступать будем. А завод – спонсор мероприятия.

– А-а-а, ну да, конечно… – пробормотал я.

Ёбанапоголове! Зачем же я приехал сюда? Зачем не пошел играть с мужиками в футбол во дворе?!

Сначала выступали какие-то задорные лохматые юнцы. Потом, наоборот, унылые пожилые дядьки в заскорузлой джинсе. Публика потихоньку подтягивалась. Только в четвертом часу дня «Сорго» (практически хэдлайнеры этого сраного Вудстока) поднялись на сцену. Увидев их, я в который уже раз за день испытал чувство мучительного сожаления. На этот раз я мучительно сожалел о том, что меня могли видеть рядом с ними.

Мне показалось, что я сплю и вижу сны. Кулагин, Павел Макарович, и даже их малолетний барабанщик Андрейка были одеты только лишь в одни трусы и малоярославскую краску! То есть с головы до ног они были густо размалеваны спонсорской продукцией. Под хохлому, как стульчики в детском саду. Андрейка-то ладно, он сразу спрятался за барабанами, а эти два красавца… Они стояли на сцене и приветливо улыбались знакомым. Особенно довольным выглядел Кулагин. Он явно искал глазами меня, хотел убедиться, что дорогой друг присутствует при его триумфе. Я в ужасе спрятался за чьи-то спины.

И только я уже было подумал, что больше сегодня ничему не способен удивиться, когда вдруг увидел Костяна… Костян был как молодой олимпийский бог, как сверхчеловек с немецких плакатов 30-х годов. В линялых трусиках х/б и прихотливых масляных узорах худрук ансамбля смотрелся особенно ослепительно. Как-то раз мне довелось зайти в «Красную шапку». Так вот, я готов свидетельствовать: бабы воистину дуры. Драться из-за напомаженных молдован-гастарбайтеров (а они там действительно дерутся!) в то время, когда по земле ходит такой волшебный парень – это настоящая глупость, идиотизм!

Да только и в таком отчаянном виде Костян показался себе недостаточно выразительным. Он еще напялил на себя что-то вроде халата, сделанного из виниловых грампластинок!

Ребята, я плакал. На меня люди оглядывались.

Шоу между тем началось. Тут было все: и бодрые гитарные проигрыши, и пение на два голоса, и разговоры с танцевальным партером: «Я вас не вижу! Я вас не слышу!», и даже веселая викторина, на которой разыгрывались пленки сзаписями ансамбля. Павел Макарович, незаметно напрягая мышцы плечевого пояса, старался держаться с элегантной непринужденностью. Кулагин как всегда, предельно сосредоточенно, закусив губу, вел свою ритм-гитарную партию. Андрейка тактично не высовывался из-за барабанов. Шеф, похожий на карикатурного папуасского вождя, влегкую отжигал за весь колхоз разом. Словом, все было очень и очень мило. Хотя Павлик похоже все-таки подложил в трусцы пару свернутых носков. В финале концерта Костян сорвал с себя свой виниловый жакет (тем самым, оголив трогательный округлый животик) и запустил им в зрителей. В ответ раздались возмущенные женские крики. Говорю же вам, бабы – дуры.

После выступления артисты яростно, с воплями и повизгиванием отмывались от краски холодной водой из поливочного шланга. Малоярославцы делали свое дело на совесть – роспись сходила крайне неохотно. Терпеливо дождавшись конца помывки, я спросил у Кулагина:

– Послушай, старина… Я вот все хотел тебя спросить… Скажи, что заставило тебя поступить с собой столь странно? Внутренние голоса, или еще что?

Старина, не к месту придав своему лицу выражение творческой одухотворенности, задумчиво (концептуалист, бля, как будто перед ним девочка-мокрощелочка!) произнес:

– Понимаешь ли, Фил… (так и сказал нараспев: «понимаешь ли, Фил»!) Нам предложили…

– Ах, так вам все-таки предложили сделать это! – вставил я. – Вы, значит, не сами до такого додумались?

– Ну да… – продолжал Кулагин все тем же тоном. – Нам предложили. И я подумал…

– Что?! Что ты подумал? – не утерпел я.

– Что это будет интересно.

– М-да… Ну что ж, было и вправду интересно. Уверяю тебя!

В общем, выяснилось, что это было чуть ли не непременное условие московских комсомольцев. Примечательно, что кроме «соргов» больше дураков вымазаться в краске не нашлось.

Кулагин стал меня уговаривать остаться еще ненадолго и посмотреть на ту самую черноброву бэк-хохлуню, которая, оказывается, ушла на повышение в другой коллектив – к каким-то жутким металлюгам. Они уже выходили на распевку. Я, честно говоря, думал, что после штормовых восьмидесятых больше не увижу таких людей никогда. От них веяло чем-то давно забытым. Группа «Мастер» во Дворце спорта «Крылья Советов», гопники с солдатскими ремнями после концертов, разгромные статьи в «Комсомольской правде», вроде «Фальшивая «Ария»» и «Кто кует металл?».

Меня прямо-таки обдала теплая волна ностальгии.

Шипастые напульсники, цепи, обтягивающие «дольчики» в разноцветных молниях, проклепанные по старинной школьной моде кожаные жилетки… Оззи Озборн рядом с этими мастодонтами смотрелся бы так же нелепо и жалко, как комиссар движения «Наши» на слете сатанистов. Но особенно металлюги впечатлили меня тем, что умудрялись быть одновременно и лысыми и волосатыми. Совсем как Вячеслав «Асисяй» Полунин в зрелые годы.

Я сказал Кулагину, что, пожалуй, не готов снова услышать незабываемое «Эге-гей, друзья!», а также еще раз увидеть блестящие ботфорты рок-певицы – это будет уже выше моих слабых сил. Не в том я сейчас настроении, сказал я. Проклиная в душе «Сорго», «Московский комсомолец» и ни в чем не повинный Молоярославский завод лакокрасочных изделий за загубленный выходной, я уехал.

Итак, Павел Макарович Тюрбанов. Кулагинская креатура.

Как-то с первых дней сложилось так, что Павла Макаровича определили ко мне, на второй этаж. Мол, раз это кулагинский дружок, то тебе, Фил с ним и ковыряться. Спорить было бесполезно. Пришлось мне взять его под свой патронаж. Ладно, говорю, сделаю вам из свиристелки и стиляги справного сотрудника.