Марина Басанович - Дела собачьи

• Название: Дела собачьи
• Автор: Марина Басанович
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Домашние животные
• Год: 2005
• ISBN: 5-475-00079-4

«Если можешь не держать собаку – не держи. Если тебе точно ее не хватает – бери!» – убеждена автор Марина Басанович – опытный ветеринар, кинолог, практикующий «собачий доктор»…

Увлекательные истории о «братьях наших меньших» вы прочитаете на страницах книги «Дела собачьи», которую можно смело поставить в один ряд с книгами Джералда Даррелла, Джеймса Хэрриота и Эрнеста Сетон-Томпсона.

---

– Что, немецкие овчарки еще не перестали интересовать старую гвардию? – Она быстро повернулась, и, узнав меня, ахнула:

– Ну, теперь подснежники в январе зацветут: как это ты умудрилась сюда забрести?

– Да вот, случайно оказалась свободной, – я кивнула на ринг, где еще на описании оставалось несколько овчарок, и спросила:

– Мирту вспоминаешь, я не ошиблась?

– Уж сколько лет прошло, а ей все равных нет, – немного задумчиво в тон мне откликнулась она…

***

Был вроде обычный день. Похожий на многие другие рабочие дни ветеринарной лечебницы. С утра главный куда-то уехал, сказав, что вернется к обеду. Не успел он скрыться из виду на своем стареньком драндулете под названием «Москвич-401», как позвонили из горветотдела и предупредили, что приедет машина по перевозке животных в первой половине дня, чтобы их забрать на Центральную станцию. Их – это сданных на усыпление больных, ненужных и бесхозных животных и трупы.

Для непосвященных подробности нерадостные, но это – часть работы любой городской ветеринарной лечебницы, которая почти всегда с обоюдного молчаливого согласия остается в тени. Сейчас все немного по-другому, но суть от этого не меняется: безнадежно больные, ненужные и бесхозные животные все равно есть, а значит, есть и проблема, которую, как ни крути, надо решать.

Приема ожидало несколько человек с собаками и парочка владельцев кошек, боязливо примостившихся в углу, подальше от тявкающей братии. Собаки, правда, и не пытались покуситься на легкую добычу, сидевшую по сумкам, им было не до того. У всех четвероногих было одно общее желание – убраться отсюда побыстрее. Ох, как я их понимала: сама не очень-то люблю врачей, особенно – стоматологов.

В общем, обычная картина. И, надев белый халат, я отправилась в кабинет приема животных. Санитары простерилизовали инструменты и шприцы – разовых тогда еще не было, а я, придирчиво оглядевшись, вызвала первого посетителя из очереди…

Дела пошли быстро, серьезных происшествий не было, и поэтому где-то через час или около того лечебница опустела. Вспомнив, что еще надо подготовить все сопровождающие документы по отправке животных, я удалилась в свой кабинет и занялась «писательским» трудом. Углубившись в бумаги, я и не услышала, как входная дверь хлопнула: кто-то пришел. Мой личный кабинет недалеко от центрального входа, а окна и вовсе выходят на улицу, так что при желании можно увидеть всякого, кто приходит. Выдержав как-то небольшую перепалку с главным («Не положено!!»), я заменила легкие бесполезные жалюзи на принесенные из дома тяжелые шторы. (Солнце гостит в моем кабинете и яростно мешает работать.) Сразу стало по-домашнему уютно и менее официально, да и располагало к деятельности. Я уже почти закончила обязательную писанину, когда на пороге возникла санитарка – баба Шура, огромная, величественная и грозная старуха. Ее басовитый глас, не напрягаясь, легко можно было услышать из любой части лечебницы, но тут она, все-таки убавив децибелы, спросила:

– Скоро, што ль? Ждут там! – и исчезла.

Я вышла вслед за ней. Действительно, ждали. Двое. Девица лет пятнадцати и восточно-европейская овчарка. Взглянув на собаку, я не могла отвести глаз. Нечасто так бывает, что увиденное животное настолько соответствует стандарту своей породы, что, даже очень придираясь, невозможно найти ни одного недостатка. Вот такое совершенство и стояло передо мной: характерного для овчарок яркого чепрачного окраса, мощная, прекрасно натренированная. Длинное гибкое тело без малейших усилий, легко и грациозно принимало любую позу. Красивая, как нарисованная, голова с большими стоячими ушами и очень выразительными темно-карими глазами. Четвероногие посетители в лечебнице всегда чувствуют себя неуверенно, хотя почему, собственно, только четвероногие? Люди в поликлиниках тоже особенно не веселятся, не так ли? Вот и эта овчарка всем своим поведением явно говорила хозяйке: «Давай поскорее уйдем отсюда! Мне здесь не нравится!» Все еще любуясь собакой, я спросила:

– Случилось что-то или нужна справка для выставки?

– Нет. Она (кивок в сторону собаки) мне надоела. Я привела ее, чтобы усыпить. Только я сама хочу «это» видеть.

– Что видеть? – не сразу поняла я, и уже не отрывала взгляда от девчонки. Хотела бы ее не видеть, но не могла… А она – я отказывалась верить своим глазам – была удивительно спокойна! Никаких особенных эмоций не несло еще не очень взрослое, хотя и ярковато накрашенное лицо, холодны и спокойны были серые глаза… Господи! Это бред какой-то, но и девица и собака действительно стояли передо мной в холле лечебницы.

– Сколько тебе лет, девочка?

– А что? Ну… четырнадцать! – с вызовом дернув подбородком, выпалила она, но я почувствовала, что самоуверенности в ней поубавилось, и она заморгала накрашенными ресницами, сразу став похожей на избалованного и капризного ребенка. Но продолжало поражать ее абсолютное спокойствие и полнейшая невозмутимость. Мало того, что это «чудо» предлагало мне умертвить СВОЮ СОБСТВЕННУЮ собаку, но ведь требовалось сделать это у нее на глазах! В моей голове это не укладывалось.

– К счастью, тебе еще рано решать подобные вопросы. Родители могут прийти? – только и нашлась, что сказать я.

Девица, пожав плечами, вышла. Собака последовала за ней, изо всех сил стараясь стать незаметной, поджав длинный хвост…

Может, кого-то и удивит, или возмутит, но статистика такова, что сдают животных по разным причинам довольно часто. Я с трудом привыкала к подобным сценам, всегда стараясь вытащить несчастное животное, как-то его пристроить или, по крайней мере, попытаться это сделать. Радовало, что все выговоры, полученные мною на государственной службе, были только по этой причине. И с главным мы ладили с трудом тоже на этой же почве. Не понимала тогда, как не понимаю и теперь, как можно отнимать жизнь у совершенно здорового животного, не имея на это ни малейшей оправдательной причины. Другое дело, если животное тяжело больно и вылечить его невозможно. Но все равно надо иметь определенный склад души, чтобы спокойно выдержать взгляд собаки, которую предали. А тут несколько минут назад передо мной наяву, а не во сне стояла девочка с собакой на поводке. И ее страшная просьба. И я сама не могла понять, хочу я или нет посмотреть в глаза ее родителей. И все думала, что вряд ли кто-нибудь хотел бы оказаться на их месте. Но ее мать все-таки пришла… На пороге появилась пожилая женщина. Она с трудом двигалась, опираясь на палку. Либо дочь – очень поздний ребенок, либо внешность этой женщины так изменила какая-то болезнь: она выглядела лет на шестьдесят, седые редкие волосы заложены в тощенький пучок на затылке, глубокие морщины на лице, вряд ли когда либо знавшем косметику, а руки – тяжелая работа потрудилась и над ними: сморщенная кожа, узловатые, малоподвижные пальцы…

– Доченька! Уж ты не суди меня! Сама я себе противна, да вот сделать ничего не могу. А девчонка от рук совсем отбилась, учиться вот бросила и ночами дома не бывает, – тихо и как-то очень печально говорила женщина. – А мне-то не по силам собака, хоть и хорошая она. Да ты и сама видишь!

Я и не судила! Я просто молчала, потому что сказать было нечего. Но молчи не молчи, а что-то надо решать и срочно делать.

– Скажите, а вы не будете против, если я попробую найти собаке другого хозяина? Ну, не поднимается у меня рука отправлять на тот свет здоровое красивое животное! Она-то ведь ни в чем не виновата!

– Господь с тобой, дочка! – женщина просияла на глазах. – Я ведь не зверь! Давай подпишу, что там надо!

Облегченно перевела дух и я. Схватив первый попавшийся чистый лист бумаги, я быстро написала заявление о передаче собаки в другие руки на мое усмотрение. Женщина тем временем достала из сумки родословную и положила ее передо мной. Потом, старательно выводя буквы, полностью написала свою фамилию и число.

– Спасибо тебе, доченька! Не дала взять греха на душу! – с чувством произнесла она и поднялась со стула. Я пошла проводить ее до выхода и забрать собаку. Мирта – так было указано в документах – лежала в холле. Ее взгляд не отрывался от старшей хозяйки, и столько в нем было тоски, что я не выдержала и отвернулась. Женщина немного постояла около и тихо вышла. Я не видела ее лица, но собака на моих глазах сжалась, как от удара, и уронила голову на передние лапы. Потух взгляд, и, может, я и ошибалась, но тогда я была в полной уверенности, что еще чуть-чуть – и собака заплачет. На ее выразительной морде застыл вопрос: «За что?» Ответить ей было нечего, да я и не смогла бы. Но помочь найти Мирте другого, более достойного хозяина, нет – друга, я уже твердо пообещала себе. Потому что невозможно было остаться равнодушной, глядя на эту печальную картину!

Да и то сказать, надо было поторапливаться. Скоро приедет главный, и мне совсем не хотелось вступать с ним в дополнительную полемику по поводу сданной овчарки. А если его возвращение совпадет с приездом машины из горветотдела, то я не поручилась бы за дальнейшую судьбу собаки, ибо равнодушие встречается и в наших ветеринарных рядах. Но я уже знала, чей телефонный номер будет первым, который я наберу: Аллы! Конечно, Аллы! Только бы она была дома! Наверное, это судьба, потому что в трубке раздался знакомый голос, хотя время было явно неурочное.