Евгения Горенко - Брат-чародей

• Название: Брат-чародей
• Автор: Евгения Горенко
• Жанр: Фэнтези

---

Похоже, что нынешнее дело было такого уровня, которое мог решить только сам мажордом. И причем не терпящее отлагательств: лорд Станцель не сомневался, что если бы декан вдруг решил открыть новый факультет, то смог бы подождать его планового полувизита-полуинспекции по Королевским учреждениям.

Мажордом отложил в сторону бумагу, постучал пальцами по столу… Потом дал секретарю распоряжение пригласить к нему досточтимого декана. Сегодня, после вечернего удара колокола. И привычным усилием воли переключил своё внимание с чуть тревожившей его загадки на текущую работу.

Декан пришёл вовремя. Неизбежный ритуал церемонных приветствий плавно перетек в неспешный разговор "ни о чём" двух убеленных сединами высокопоставленных Королевских слуг. Мажордом и декан в совершенстве владели искусством "словесной дуэли", а давняя взаимная симпатия позволяла им вести общение в стиле ещё более высокого искусства грациозного танца-беседы, в котором важно не то, что говорится — а что сказано. Сторонний наблюдатель решил бы, что здесь идёт обмен банальностями вперемешку с бессмыслицей и недомолвками, но веселые искорки, периодически вспыхивавшие в глазах собеседников, очень сильно противоречили бы этому скоропалительному выводу.

— Недаром древние столь осмотрительно относились к выбору рамы для картины. Грубое обрамление…

— …свело "на нет" много прекрасных форм. Да, мой лорд, для сенешаля было ошибкой сообщать новость королю, да пребудет с ним благословение Королевства, в день, когда у него родилась дочь, третья принцесса королевской крови.

— Однако, право, досточтимый декан, долг Королевского слуги не позволял ему ждать. Ибо не каждый может дождаться.

Старики, долгая жизнь которых рассказала им многое об ожидании — гораздо больше, чем это было известно молодым и нетерпеливым, понимающе улыбнулись друг другу и недосказанным словам. У короля Ригера было уже четыре дочери — и ни одного сына. Для короля, не особенно жаловавшего женский пол, это имело очень горький привкус; для Королевства, в чьей истории было не одно имя славной царствующей королевы — вряд ли. Лорд Станцель склонил вбок голову, немного ослабил величественную осанку и произнес совсем другим голосом:

— Спорим, что ты не прочь отужинать?

Хартваль засмеялся и ответил:

— Тогда пошли. Насколько я тебя знаю, ты ещё и не обедал.

— Да, ты прав. Меня уже давно мучит… голод.

И, шутливо выясняя, какой же именно голод мучит хозяина, они перешли из заваленного бумагами кабинета в хорошо освещённую роскошную большую и пустынную залу, в которой по распоряжению лорда был заранее приготовлен ужин на двоих. Посреди залы стоял невысокий столик, заставленный едой и напитками. Стоявшие рядом слуги помогли старикам удобно устроиться в мягких креслах, а потом, по кивку мажордома, оставили их одних.

— Я принес тебе новость, — начал разговор декан. — Нынче у чародеев появилось два новых ученика.

— М-м-м? Это великаны-людоеды? Или один из них наследник престола какой-нибудь дружественной нам державы? Дружественной — до первой пограничной стычки?

— Это две молодые особы, довольно приятной наружности. Хотя не красавицы. Дочь мелкопоместного дворянина из захудалой провинции и её компаньонка. Почти дети.

— Ну и загадки ты задаешь. Дай попробую… А ты пока попробуй вот эти маринованные грибы. Хороши, право!… Они обладают редким даром — чарующе танцуют, лечат заговорами или вещают грозные потрясения для государства?

— Если что-то такое и есть, то они крепко держали язык за зубами. Не гадай зря. Обычные девчонки. И что за мода пошла нынче — отправлять к нам детей? Никакого толку с них нет, попутаются только под ногами, наревутся — и через месяц домой, к мамке!

— Ну, ты это зря, что никакого толку. За месяц путанья под ногами — плата за год учебы, — мажордом поднял вилку как бы в усиление своих слов. — Впрочем, в отличие от тебя чародеи согласились взять их в ученики. Так ведь?

— Не совсем, — буркнул декан. — Чародеи сами предложили им ученичество.

Лорд Станцель на мгновение застыл в нелепой позе, с отведенной в сторону вилкой. Потом положил её, ставшую вдруг не к месту. Потом отодвинул от себя и тарелку.

Хартваль тоже замолчал.

— Вот как? — негромко произнес лорд Станцель после недолгой паузы.

— Дело было так… — и декан кратко, но достаточно подробно рассказал события сегодняшнего дня. Его собеседник слушал внимательно и молча, лишь изредка прерывая гостя уточняющими вопросами.

К концу рассказа он заметно успокоился.

— Занятно, очень занятно.

— Знаете ли, высокочтимый лорд, если это только занятно, то…

— Не злись, — прервал его высокочтимый лорд, в этот момент больше похожий на древнюю, чуть нахохлившуюся тощую птицу. — Даже если это не блажь и не благотворительность Кастемы — а по твоим же собственным словам пригласил их в ученики он один, а не весь ренийский Круг, — кто ж знает причины тех или иных решений чародеев? Может, он просто почародеил?

Декан раздраженно повел плечами на неудачную игру слов. Это простонародное словечко означало что-то вроде совершения нелепых, бессмысленных и, одновременно, неопасных действий. В среде образованных людей его употребление считалось дурным тоном.

— Нет, право, я не понимаю, что тебя так могло встревожить, — уже серьезнее продолжил лорд Станцель. — Ну, захотели чародеи сами сделать первый шаг. Обычно они просто не успевают это сделать, так много желающих попасть к ним в учение обивают их пороги.

— Вот именно, что обычно, — повторил Хартваль за ним. — Обычно им и так хватает народу самого разного веса и калибра. А то, что они остановили свой взгляд на двух провинциальных пигалицах — вот это и кажется мне необычным.

— Может, Кастема просто… в отличие от тебя, старого паникёра… просто смог разглядеть в них что-то действительно необычное? — мажордом помолчал, уйдя в свои мысли. — Они ведь сами странные. Странные и непонятные. Гораздо больше, чем их поступки. Только что с того? Я начинал помощником секретаря ещё при Легине Мореплавательнице, потом служил Стиппину Справедливому. Я помогал его внуку Ригеру разбираться в хитросплетениях дворцовых интриг в первое время после его неожиданного воцарения. И могу судить, что многие вмешательства чародеев в государственные дела — по своей ли воле, или по велению монарха — были на благо Королевству. Раньше или позже. Особенно в тех случаях, когда их советы были необычными.

— Ты говоришь мудрые слова. Только холодны они. Холодны, как сами чародеи и дела их. Я не обладаю даром предвидения и не читаю звёзды, но сердцем чую — грядут великие перемены, и утешить нас обоих может только то, что мы с тобой вряд ли доживем до них, — в лице декана сквозь привычную самоуверенность неожиданно проступило искреннее волнение.

— Может быть, — поднял светлые глаза старый лорд, — Может быть, пришло время перемен. Но, значит, ты прожил слишком спокойную жизнь, если боишься их.

И словно лопнула струна.

— Прошу тебя, — с натугой сказал декан. — Пошли кого-нибудь разузнать об этих девицах, кто они и чем славились у себя на деревне.

— Я сделаю это и сообщу тебе всё, что узнаю сам.

Наступила неловкая пауза.

Ветка дерева негромко стучала в закрытое от ветра окно.

Хартваль отложил в сторону смятую салфетку и произнес:

— Благодарю за угощенье.

Старики вместе поднялись из-за стола и теперь стояли друг напротив друга, чуть опустив глаза.

— Благодарю Высокого за ещё один день жизни, в котором нашлось место для встречи с другом, — произнес лорд Станцель.

— Да не будет он последним. Не провожай меня.

Декан повернулся и прямо направился к выходу. Мажордом смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за дверью. Потом устало сел обратно в кресло. Вошли слуги, стали гасить свечи. Он отстраненно наблюдал, как они переставляют стремянки, как фарфоровые колпачки в их руках опускаются на фитили и как в комнате от этого сразу чуть темнеет.

Когда фигуры слуг почти растаяли во мраке, он взял ближайший подсвечник с ещё живой свечой и пошел к себе кабинет. Сегодня нужно было ещё успеть подготовить несколько важных писем.

А ветка дерева всё стучалась…

* * *

Вечером, за семейным ужином, Гражена в самых привлекательных красках расписала свой первый день занятий. И было весьма хорошо. Леди Олдери удивлённо и ободряюще ахала, Брутваль время от времени подавал свой авторитетный подтверждающий голос, и даже барон немного оттаял — особенно когда услышал, с отпрысками каких благородных семейств будет учиться его дочь. Маэстро, успевший разузнать об этом, и сам был немало озадачен: видимо, за два десятка лет, прошедших с его школярских дней, многое изменилось в мире, раз по его родным университетским коридорам нынче ходят дети не только писарей, но и приближённых к престолу вельмож. Леди Олдери скромно подтвердила: да, у нас стало модно давать детям хорошее образование (сделав акцент на не уточнённом "у нас" и бросив многозначительный взгляд на висевшую на стене напротив гравюру Туэрди). То, что Гражена поступила не на самый престижный классический факультет, а к чародеям, благоразумно осталось за рамками беседы. Дженева уже немного освоилась и любовалась грацией и чарующей светскостью леди Олдери: теперь она начинала понимать слова Гражены, что эта немолодая женщина выглядит гораздо красивее, чем её лицо.