Светлана Фортунская - Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна

• Название: Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна
• Автор: Светлана Фортунская
• Издательство: «Издательство АЛЬФА-КНИГА»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-93556-933-4

С виду девушка как девушка, никогда и не скажешь, что ведьма. А ведь этим ведьмам – им ведь только попадись! Заколдуют, зачаруют, превратят! Вот и превратили: кого в Кота, кого в Пса, а кого и в Жаба. И живут теперь в современной трехкомнатной квартире и Кот, и Пес, и Жаб, и Паук, и многие другие. А домовой у них за хозяйку – ведьмы в домашнем хозяйстве не очень-то разбираются.

---

Я извинился, и мир был восстановлен.

Иногда, когда Домовушка уставал работать языком, который у него уже и заплетаться начинал, он просил рассказать что-нибудь меня. Очень скоро я исчерпал запас своих заслуживающих внимания воспоминаний и перешел к изложению прочитанных когда-то книг. Домовушке очень понравилось мое новое начинание, и скоро ночные наши бдения превратились почти исключительно в театр одного актера, коим выступал я. К нам присоединялся – послушать – также и Пес, считавший своим долгом не спать по ночам. Он притворялся, что охраняет квартиру. А поскольку посиделки наши проходили в основном на кухне, моими невольными слушателями – а потом и горячими поклонниками – стали Жаб и Рыб. Как-то раз залетел к нам на огонек и Ворон, что имело для всех нас очень серьезные последствия. Но об этом позже.

С обитателями кухни – почти со всеми, кроме Паука, – я тоже завел приятельские отношения.

Я сочувственно выслушивал жалобы Жаба – ах как он любил пожаловаться, этот Жаб! Не знаю, что думал там в своей паутине Паук – за два месяца я видел его едва ли раза два, а голоса его и вовсе не слыхал, – а вот Жаб был уверен во всеобщем к нему, Жабу, отвращении. Можно ли хорошо относиться к такому бугристому и шишковатому, к такому противному на вид земноводному? Нет, нельзя. И Лада лицемерит, когда говорит, что можно. Впрочем, чего еще следует ожидать от красивой женщины! Все красивые женщины – лицемерки. Да и некрасивые – тоже. «Тебе хорошо, – говорил он мне с завистью, – ты теплокровный. Мягкий и пушистый. Тебя погладить можно, приласкать… А мы вот с ним, – он тыкал лапкой в сторону банки с Рыбом, – холоднокровные, и никакого кайфу нет с нами возиться. Это всегда так: кто теплый – того и греют». Жаб имел большую склонность к пессимистическим обобщениям.

Рыб иногда пытался остановить струящийся из широких уст Жаба поток мрачных излияний. Высовывался из воды до половины своего туловища – если бы у Рыба была талия, я сказал бы «по пояс», – и, смешно шлепая толстыми губами, говорил, что Жаб не прав, что Лада хорошо к ним относится, и ласкала бы и их обоих. «Но что поделаешь, – говорил он Жабу, – если твоя кожа не терпит грубого прикосновения человеческих пальцев? Вспомни, как однажды ты пересидел перед телевизором, и твоя спина пересохла, и кожа полопалась, и какие муки ты после этого испытывал? Что же касается меня, то лично я предпочитаю, чтобы меня руками не трогали. Нечего».

Как-то я спросил его, не тесно ли ему в банке.

– Нет, – ответил Рыб, подумав. Потом, пошлепав губами, добавил: – А зачем мне простор? Для размышлений места хватает.

– Ну банка – это же так неэстетично, – заметил я.

– Об эстетике пусть она думает, – сухо сказал Рыб. – Я размышляю об ином.

Отвечать на вопрос, что является предметом его размышлений, он категорически отказался, обрезав довольно грубо: «Не твоего ума дело!» Лада явно ошибалась на счет Рыба, говоря, что тот молчалив и задумчив. То есть задумчив он иногда бывал, но вот молчалив – разве что в присутствии Лады. Поболтать Рыб любил, несмотря на то, что от долгого пребывания на воздухе у него начиналась одышка и, по его выражению, «свербела спина».

Кстати – не в порядке сплетни, а из одной лишь любви к истине, – Рыб говорил исключительно неграмотно. Не знаю, что он там преподавал в средней школе, но уж точно не русский язык. Причем его неграмотность ни в какое сравнение не шла с милой старомодной речью Домовушки, со всякими его «ужо», «токмо», «пущай». Нет, лексикон Рыба начинался словом «ихний» и заканчивался словом «покласть».

Я все-таки поговорил с Ладой насчет аквариума.

– Ой, а мне как-то и в голову не пришло! – воскликнула она обрадованно. – Конечно, в банке ему тесно, а аквариум – это так красиво! Можно туда растения всякие, водоросли запустить, домик ему построить из камушков.

– Домик из камушков – это ты, пожалуй, увлеклась, – заметил Ворон, – великоват наш Рыб для домика. А вот украсить наш быт, а также благоустроить среду обитания Рыба – это хорошая мысль.

Против выступил один только экономный Домовушка.

– Опять растраты! – завопил он. – По миру пойдем! Жалованье у тебя, Ладушка, не такое уж и великое, чтобы на забавы деньги тратить. А Рыбу нашему и в банке ладно. Вода свежая, кормят вовремя – что еще человеку надо? Вы его, его спросите, нужон ему тот акварий али не нужон!

Рыба спросили. И тот ответил многословно и многозначно, что вообще-то места ему и так хватает, и он, Рыб, всем доволен и ни в чем не нуждается, и размышлять в тесной клетке можно с не меньшим эффектом, чем в золоченой, но что если она, Лада, так уж желает, чтобы он, Рыб, жил в золоченой клетке, что ж, пусть будет золоченая, а ему, Рыбу, все равно.

Из его речи Лада сделала правильный вывод, что Рыбу очень хочется аквариум.

Вы когда-нибудь видели счастливого карася? Я видел.

Лада все-таки накидала в аквариум камней, расположив их в виде грота, и теперь Рыб не плавал взад и вперед, как прежде, но целыми днями висел на одном месте – в этом самом гроте. Целиком он туда не помещался, и наружу торчала его голова в обрамлении зеленых водорослей. Глаза его были закрыты, а рот растянут в довольной улыбке. Оказывается, рыбы тоже умеют улыбаться – во всяком случае, такие, как наш Рыб. Разумные в некотором роде.

А между тем время шло, и лето уже было в разгаре, я привык к моему новому облику и почти уже не вспоминал, что был когда-то человеком – чьим-то сыном и братом, и еще студентом, и нравился девушкам. Кошкам я не то чтобы не нравился, просто дурная слава бежала впереди меня, и, когда на прогулке я удалялся далеко от дома, забегая в соседние дворы, я имел случай в этом убедиться. Правда, там меня называли несколько иначе – малахольный. Однако общаться со мной не желали. Но и я уже не так сильно стремился к этому. Хотелось, конечно, иногда поухаживать за какой-нибудь миловидной кошечкой, но полное счастье недостижимо, а я пока был доволен своей жизнью и готов был мириться с отсутствием некоторых вещей. Сигареты, покупаемые для меня Ладой, иногда перепадающий мне кусочек мясца – эти маленькие радости компенсировали (пока) отсутствие в моей жизни секса.

Зато в моей жизни появился спорт. Когда я был человеком, я не отличался стремлением к «выше, дальше, сильнее». Став котом, я не очень изменился в этом отношении, то есть результат меня по-прежнему не очень интересовал (за исключением некоторых случаев, на которых я остановлюсь особо). Но небольшая физическая нагрузка, как то: легкая пробежечка на зорьке, карабканье по деревьям, гимнастические упражнения – все это стало мне просто необходимо. Я думаю, потому, что на четырех лапах значительно удобнее (и приятнее) бегать, чем на двух ногах. Кто хочет – может проверить.

Но я остановлюсь на том виде спорта, в котором меня все-таки интересовал результат. Этот вид спорта является исключительно кошачьей прерогативой, человеку им заниматься опасно. Не для жизни опасно, а для личной свободы.

Некоторые очень честные (а именно Пес) называют данный вид спорта воровством. Я много размышлял по этому поводу и пришел к выводу, что к моей ситуации это грубое и вульгарное слово неприменимо. В самом деле, воровство – это лишение кого-либо его собственности незаконным путем, с применением технических средств либо без применения таковых, тайно, то есть украдкой, либо… Впрочем, если не тайно, то это получится уже грабеж или разбой. Когда человек, пусть и очень голодный человек, украдкой берет чужие деньги или даже еду, ему нет оправданий. За ним гонится милиция и владелец украденного, его ловят, отбирают ворованное, сажают в тюрьму. И правильно делают. Закон есть закон, нарушил закон – будь наказан по закону. Я всегда чтил наши советские законы и законы любой другой страны, разумеется, тоже. И никогда их не нарушал, если не считать проезда зайцем в троллейбусе в часы пик. Но кто из нас без греха!.. Тем более что безбилетный проезд в общественном транспорте – это и не грех даже, а так, грешок.

Совсем другое дело, когда голодный кот видит кусок мяса. Кот – животное, подчиняющееся законам животного мира, и, не являясь гражданином никакой страны, кот не подчиняется законам этих стран. Закон же животного мира гласит: «Ешь, когда голоден». Есть еще другой вариант этого закона: «Ешь, не то будешь съеден». Поэтому всякий кот вправе съесть любой кусок мяса. К сожалению, не все люди это понимают.

Поскольку нас дома держали на жесткой вегетарианской диете, я просто был вынужден удовлетворять свою потребность в белках на стороне.

Летом условия для этого оказались чрезвычайно благоприятными – окна во всех квартирах были нараспашку, а в листве растущих возле дома деревьев или вьющегося по стенам винограда можно было прекрасно прятаться от любопытных и бдительных глаз. Я не злоупотреблял своим правом. Я никогда два раза подряд не посещал одну и ту же кухню. Разве что там готовилось что-то уж очень вкусное.