Юрий Сааков - Любовь Орлова. 100 былей и небылиц

• Название: Любовь Орлова. 100 былей и небылиц
• Автор: Юрий Сааков
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-9265-0053-2

Первая отечественная кинозвезда Любовь Орлова стала не только кумиром поколений, но и символом своей эпохи. Она умела на экране все – петь песни и отбивать чечетку, стоять за ткацким станком и импровизировать на рояле, ездить на велосипеде и вращаться под куполом цирка. В кино она больше играла простых тружениц, ее Марион Диксон из «Цирка» предпочла СССР, а ученая Никитина в «Весне» была светилом советской науки. В жизни актриса тщательно скрывала свое дворянское происхождение и даже то, что была в родстве с самим Львом Толстым. Новая книга о блистательной актрисе приоткрывает завесу над многими тайнами ее биографии.

---

Тутышкин оказался более покладистым и стал изображать влюбленного на старости лет бухгалтера – видимо, оттого, что его музыкант в «Волге-Волге» при подсчете пропущенных оркестром тактов не расставался со счетами.

Орловой же предлагался – но без всякой связи с почтовой сумкой, с которой она не расставалась в роли письмоносицы, – предмет нового тутышкинского обожания: такая же, в возрасте, заведующая библиотекой Дворца культуры.

Сам якобы Рязанов, начинающий режиссер, не осмелился сделать «вечно молодой» звезде такое рискованное предложение и поручил щекотливый разговор ассистентке.

Та оказалась не из робких и, позвонив Орловой, бойко залепетала:

– Хочется по ассоциации с «Волгой-Волгой» снова встретить вас с Ильинским и Тутышкиным.

– Ассоциация – это, конечно, хорошо, – осторожно будто бы согласилась Орлова. – Но что все-таки за роль?

– Понимаете, на карнавальной новогодней ночи вы встречаетесь со своим старым другом, немолодым уже счетоводом Тутышкиным…

Тут, видимо, сидящий рядом Рязанов в ужасе замахал руками – зачем «немолодым»? Но ассистентка уже не могла остановиться:

– Оба вы, как и в «Волге-Волге», увлекаетесь искусством: он читает басни, вы поете. Песенка – прелесть!

Ассистентка попробовала даже напеть действительно очаровательное лепинское «Молчание», но Орлова прервала ее:

– Песенка – может быть… А вот роль… Я не пойму, эта ваша поющая библиотекарша – пенсионерка, что ли?

– Нет, почему же… – попробовала будто ассистентка дать задний ход.

– Ну как же – Тытышкин, вы говорите, немолодой счетовод, на пороге пенсии…

– Вообще да, пенсионерка… – ничего не оставалось ассистентке, как сознаться.

И будто бы сидящий рядом Рязанов в отчаянии взялся за голову, потому что трубку на противоположном конце провода решительно положили…

Все это, конечно, выдумки. Тем более что Рязанов, судя по тому, что лишь единственный раз в своей обширной мемуаристике заикнулся об Александрове, не испытывал к этому «комедиографу», а следовательно, и к Орловой особого пиетета.

Вспоминая о своем первом, сразу после «Карнавальной ночи», приглашении на кремлевский прием, он пишет:

«Мы с женой тупо торчали, окруженные шикарным бомондом. Неожиданно проследовавший мимо меня кинорежиссер Г. Александров поздоровался с нами (оказывается, он меня знал) и представил нас самому Н. Булганину (тогдашнему премьеру. – Ю. С.), который милостиво пожал нам руки. Я был очень польщен. Но больше с комедиографом Г. Александровым не встречался».

Вот так! Хотя, казалось бы, сам комедиограф…

А Орлова, снимаясь в «Скворце и Лире», вынуждена была все-таки признаться по поводу самой себя:

– Сзади пионерка – а спереди пенсионерка!

Но это почти 20 лет спустя после рязановского якобы приглашения с пенсионеркой-библиотекаршей… И в тот же день, о котором она писала в новогодней газетной рубрике «Предъявите вашу улыбку»:

«Никогда не думала, что таким мелодичным и приятным может показаться милицейский свисток. На днях я спешила на съемку фильма «Скворец и лира» и задумалась. И вдруг – свисток и строгий голос:

– Девушка! Да-да, это я вам говорю! Подойдите-ка ко мне!

Я летела к этому симпатичнейшему из московских милиционеров чуть ли не на крыльях. Он строго козырнул мне и вдруг смутился: захлопал удивленными глазами, видимо, узнал: «Вы не там улицу начали переходить…» Вздохнул и выписал квитанцию. Я ее храню теперь как лучший сувенир старого года, как лучшее свидетельство того, что мы, женщины зрелого возраста, тоже можем успешно бороться с годами, что секрет нашей молодости прост – ежедневный тренаж, режим, диета».

Где теперь эта квитанция-сувенир?..

23

На раннее, доэкранное творчество Орловой существует и такая точка зрения, которую высказал историк кино Е. Марголит:

«Известно, что Л. Орлова крайне неохотно говорила о своем докинематографическом прошлом. Известно, что в первые годы в музыкальной студии В. Немировича-Данченко она старалась не выделяться (можно представить, сколько усилий требовало это при таких безукоризненных данных – быть статисткой в кордебалете, в хоре). До этого она окончила Московскую консерваторию по классу рояля, зарабатывая на жизнь тапером в кино, балетную школу. А до этого – дворянская московская семья, сдружившаяся с Шаляпиным. С такой биографией, с такими анкетными данными в 20-е лучше было, что называется, «сидеть и не высовываться».

Как же «не высовываться», когда Орлова все десять лет, пока не появилась в первом фильме, только и делала, что высовывалась. И занятия – в течение четырех лет! – в хореографической студии Ф. Беаты. И уроки актерского мастерства у ученицы Е. Вахтангова К. Котлубай и мхатовки Е. Телешовой, будущей коллеги и подруги С. Эйзенштейна. Наконец, в театре Немировича, где она якобы предпочитала отсиживаться в хоре и кордебалете, Орлова только и делала, что предлагала что-то новое на сцене. Например, сочетание в одном номере пения и танца, которое, судя по ее письму драматургу Ф. Липскерову, очень даже понравилось «Владимиру Ивановичу». И поэтому, хоть и не стремительная, но карьера в театре – от хористки до героини «Периколы» и «Корневильских колоколов».

А параллельно этому – бурно развитая концертная деятельность актрисы, бесконечные концерты – перед сеансами в кинотеатрах, в провинции, даже «сольники», как теперь бы сказали, в столице.

Да если бы каждый так «сидел и не высовывался», как Орлова в те годы, то, может, не ей одной быть первой и последней, по существу, «звездой» советского экрана…

24

Еще об одной возможной небылице рассказывает М. Кушниров со слов Александрова. И соответственно предупреждает: все это надо воспринимать предельно осторожно, со скидкой на необузданную александровскую фантазию.

…Якобы в Италии они гостили с Орловой на вилле некоего магната, мецената и одновременно любителя кино. Когда вошли в дом, на пюпитре рояля в гостиной (Орлова обещала спеть) вместо нот красовался только отпечатанный в личной типографии хозяина киносправочник с биографиями самых знаменитых артистов. Справочник предусмотрительно был открыт на странице с Орловой. Увидев в нем неизбежный в таких изданиях день и год своего рождения, актриса не удержалась и укоризненно сказала магнату и меценату:

– А я думала – вы истинный мужчина!

Тот якобы страшно смутился. Гости ушли обедать, а когда через два часа вернулись в гостиную, хозяин снова подвел Орлову к роялю, где лежал еще пахнувший краской заново отпечатанный киносправочник. И уже без ее, Орловой, злополучной даты – 1902 год…

25

Еще одну явную байку любил рассказывать режиссер. Будто в пятидесятых годах, при жизни актрисы, молодежь нового южноуральского городка Сибая задалась целью назвать одну из только что отстроенных улиц именем любимой актрисы.

И пробила эту экстравагантную по тем временам идею, несмотря на некоторое сопротивление начальства: при жизни вроде бы не положено. А Героем Соцтруда, в отличие от мужа, Орлова не была, а уж тем более дважды, после чего и разрешались некоторые увековечения.

Но одно условие начальство молодежи все-таки поставило: Орловой вменялось в обязанность ежегодно, хоть по одному разу, посещать Сибай и давать его зрителям бесплатный концерт.

Что она якобы с удовольствием делала, пока более крупное, чем сибайское, начальство не прослышало о «незаконной» улице и не пресекло эту «самодеятельность» пошедших на поводу у молодежи местных властей…

26

Смешную историю рассказывала будто бы сама Орлова (со слов кассирши Театра им. Моссовета).

…Однажды в окошко кассы просунулось простое, явно не столичное женское лицо:

– Мне, значит, на «Милую Джесс»… – И женщина протянула деньги на билет.

– «Милая Джесс»? – не сразу врубилась кассирша.

– Ну да, Орлова там…

– «Милый лжец», вероятно?

– Нет, «Джесс».

– Кого ж она там играет?

– Вот эту Джесс и играет.

– Не может быть.

– Как не может, когда она сама пишет, – протянула женщина для убедительности областную газету.

И кассирша пробежала в ней глазами интервью Орловой, где актриса заявляет, что выступит скоро в пьесе Килати «Милая Джесс».

– Килти! – догадалась кассирша. – Конечно, «Лжец». Это про Бернарда Шоу.

– Не про Джесс? – не очень поверила провинциалка. – Ладно, давайте…

27

Что касается «Джесси», то Л. Орлова действительно играла нечто похожее – Джесси в пьесе К. Симонова «Русский вопрос», в паре с Пляттом-Смитом, когда сразу после «Весны» пришла в Театр им. Моссовета.

Необычайно нужная, «животрепещущая» в годы «холодной войны» пьеса Симонова шла сразу в нескольких московских театрах. И, по уверению Александрова, появившись в роли Джесси позже всех из-за занятости на съемках «Весны», Орлова была признана лучшей симоновской героиней из актрис, игравших эту роль аж в семи московских театрах.