Александр Солженицын - Двести лет вместе. Часть первая

• Название: Двести лет вместе. Часть первая
• Автор: Александр Солженицын
• Жанр: Публицистика
• Год: 2001

Книга описывает историю еврейского народа в Российском государстве. Часть I охватывает период с 1795 по 1916.

---

Во время войны, согласно одному источнику: евреи были единственными жителями, которые не бежали от французской армии ни в леса, ни вовсе прочь; вокруг Вильны: отказались подчиниться наполеоновскому приказу вступать в их армию, но фураж и провиант поставляли им беспрекословно; однако местами потребовались и насильственные поборы[189]. Другой источник, сообщая, что «еврейское население сильно пострадало от бесчинств солдат Наполеона», «было сожжено много синагог», говорит и шире: «Большую помощь оказывала русским войскам во время войны так называемая „еврейская почта“, созданная еврейскими торговцами и передававшая информацию с невиданной в то время быстротой („почтовыми станциями“ служили корчмы)»; даже «евреев использовали в качестве курьеров для связи между отрядами русской армии». Когда же возвращалась русская армия, «евреи восторженно встречали русские войска, выносили солдатам хлеб и вино». Тогда ещё великий князь, будущий Николай I записал в дневнике: «Удивительно, что они[евреи] в 1812 отменно верны нам были и даже помогали, где только могли, с опасностью для жизни»[190].

Известен эпизод, как в ключевой момент французского отступления через Березину местные евреи сообщили русскому командованию ожидаемое место переправы. Но это была удавшаяся уловка генерала Лорансэ: он уверен был, что евреи донесут это сведение русским (а французы переправились, разумеется, в другом месте)[191].

С присоединением к России после 1814 и центральной Польши – присоединилось ещё и более 400 тысяч евреев, и еврейская проблема становилась для российского правительства только ещё настоятельней и сложней. В 1816 Государственный совет Царства Польского, жившего во многом как бы отдельной государственной жизнью, постановил начать выселение евреев из деревень, разрешая евреям оставаться лишь для прямого земледельческого труда и без помощи христиан. Но (по ходатайству варшавского кагала, мгновенно достигшему Государя) Александр распорядился оставить евреев на местах и в Польше, – разрешив торговать и водкой, лишь с единственным запрещением: торговать ею в долг[192].

Правда, в сенатских Правилах 1818 г. снова были такие параграфы: «Уничтожить разорительную для крестьян экзекуцию со стороны владельцев, за неотдачу еврейских долгов, отчего крестьяне принуждены бывают продавать последнее своё достояние… Евреям, арендующим корчмы, не позволять давать крестьянам в рост деньги, на веру вино и забирать у них за сие скот или что другое, необходимое крестьянину»[193].

Как характерно для всего царствования Александра, последовательности в принимаемых мерах не бывало; правила возглашались, а не возникало действенного контроля за их исполнением. Также, например: «уставом 1817 года о питейном сборе в великорусских губерниях евреям было запрещено там винокурение, однако, уже в 1819 г. запрет был отменён», – «впредь до усовершенствования русских мастеров в винокурении»[194].

Разумеется, искоренение еврейских винных промыслов из сельской местности Западного края упиралось в противодействие польских помещиков, корыстно заинтересованных, – а российское правительство тогда ещё не смело действовать против помещиков. Однако в Черниговской губернии, где не было векового укоренения помещичье-еврейского винного промысла, – его удалось прекратить в 1821, когда губернию постиг неурожай и губернатор донёс, что «евреи содержат в тяжком порабощении» казённых крестьян и казаков»[195]. В 1822 осуществили эту меру и в Полтавской губернии; в 1823 – частично расширили запрет на Могилёвскую и Витебскую. Но дальше эти меры были остановлены усиленными ходатайствами кагалов.

Итак, борьба с винными промыслами путём выселения евреев из деревень – по сути за всё четвертьвековое царствование Александра I не сдвинулась.

Однако винокурение было не единственным видом аренды у помещиков в черте оседлости. Арендаторы брали на откуп и отдельные отрасли хозяйства, отдельные угодья, где мельницу, где рыбную ловлю, где мосты, а то и целиком имения – и тогда под аренду попадали не только сами крепостные крестьяне (такие случаи с конца XVIII в. участились[196]), но даже и «хлопские церкви», то есть православные храмы, как сообщает ряд авторов – Н. И. Костомаров, М. Н. Катков, В. В. Шульгин. Те храмы, входя в состав имения, считались личной собственностью католиков-помещиков, и «в качестве арендаторов евреи считали себя вправе взимать деньги с посещающих храм и с совершающих требы. Чтобы окрестить, обвенчаться или похоронить, надо было получить разрешение „жида“ за соответственную мзду»; «малорусские исторические песни наполнены горькими жалобами на „жидiв-орендарiв“, угнетавших население»[197].

Российские правительства уже давно имели в виду эту опасность: чтобы права арендаторов не распростирались на личность крестьянина и прямо на его труд, «чтобы евреи не пользовались личным трудом крестьян и чтобы путём аренды они, как нехристиане, не владели вообще крепостными христианами». И это запрещалось последовательно: указом 1784, сенатскими постановлениями 1801 и 1813: чтобы «евреи деревнями и помещичьими крестьянами ни под каким названием и наименованием отнюдь не владели, не распоряжались»[198].

Однако изобретательность и евреев и помещиков на том не отказала. К 1816 году Сенат обнаружил, что «евреи изыскали способ владения под названием крестенций», то есть по условиям с помещиками снимать «с полей посеянный крестьянами их… хлеб и сено, который те же крестьяне должны вымолотить, свозить к винокурням, у евреев же на аренде состоящим, и смотреть за волами, на корм[к крестьянам] поставленными, притом давать евреям рабочих и подводы… евреи вполне таковыми имениями распоряжаются… вместе с тем и помещики, получая от них выгодную за имения аренду, под названием крестенций, запродают евреям весь будущий урожай, в полях их засеянный: почему заключить можно, что упомянутым средством подвергают крестьян своих голоду»[199].

Сдаются в аренду как будто не сами крестьяне, а только «крестенция» – а результат тот же самый.

Но и, несмотря на все запреты, практика «крестенций» гибко продолжалась. Запутанная сложность была и в том, что многие помещики и сами попадали в долги к своим арендаторам-евреям, получали от них деньги под залог своего имения, – вот евреи и распоряжались тем имением и трудом крепостных. Но когда в 1816 Сенат «постановил отобрать у евреев имения», он предоставил им же самим заботиться о возврате одолженных сумм. Кагальные депутаты тут же принесли всеподданнейшую просьбу об отмене этого распоряжения – и главноуправляющий духовными делами иностранных исповеданий кн. А. Н. Голицын убедил Государя, что «несправедливо повергать один класс виновных наказанию, изъемля из оного» помещиков и чиновников. Помещики «могут ещё выиграть, если откажутся возвратить данные им за крестенций капиталы и самую крестенцию удержат в свою пользу»; отдав земли евреям вопреки закону, теперь обязаны вернуть им деньги[200].

Служивший в те годы в армии в западных губерниях будущий декабрист П. И. Пестель, уж никак не защитник самодержавия, а пламенный республиканец, записал некоторые свои наблюдения о тамошних евреях. Наблюдения эти Пестель включил частично в исходные положения своей государственной программы («наказ для временного Верховного правления»). «Ожидая Мессию, считают себя евреи временными обывателями края, где находятся, и потому никак не хотят земледелием заниматься, ремесленников даже отчасти презирают и большею частью одною торговлею занимаются». – «Еврейские духовные лица, называемые раввинами, содержат свой народ в неимоверной от себя зависимости, запрещая именем веры всякое чтение каких бы то ни было книг, кроме Талмуда… Народ, не ищущий просветиться, останется всегда под властью предрассудков»; «Зависимость евреев от раввинов идёт так далеко, что всякое приказание, сими данное, исполняется свято и беспрекословно». – «Тесная между евреями связь даёт им средства большие суммы накоплять… для общих их потребностей, особенно для склонения разных начальств к лихоимству и ко всякого рода злоупотреблениям, для них, евреев, полезны[м]». Как они легко становятся владетельными, «ясно видеть можно в тех губерниях, где жительство своё они имеют. Вся торговля там в их руках и мало там крестьян, которые бы посредством долгов не в их власти состояли; отчего и разоряют они ужасным образом край, где жительствуют». – «Прежнее правительство[Екатерины] даровало им много отличных прав и преимуществ, усиливающих зло, которое они делают», – например, право не давать рекрутов, право не объявлять об умерших, право судиться между собой по приговорам раввинов, а «сверх того они всеми теми же правами пользуются, как и прочие народы христианские». И «ясным образом усмотреть можно, что евреи составляют в государстве, так сказать, своё особенное совсем отдельное государство и при том ныне в России пользуются большими правами, нежели сами христиане». Так «не может далее длиться такой порядок вещей, утвердивший неприязненные отношения евреев к христианам и поставивший их в положение, противное общественному порядку в государстве»[201].