Аркадий Пинчук - К своей звезде

• Название: К своей звезде
• Автор: Аркадий Пинчук
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-265-00281-2

Роман-дилогия «К своей звезде» посвящен жизни летчиков военной авиации. Его герои – пилоты, командиры и подчиненные, их друзья и близкие, жены и дети, – живут своими особенными, непростыми судьбами. В них тесно переплетаются разные мотивы и устремления – здесь и достижение высот летного мастерства, и любовь к близким, и необходимость поступаться личными интересами для защиты своей страны, и нежелание переступать через свою честь, и многое другое. Герои по-разному смотрят на жизнь, по-разному складываются и их пути, но и преодолевая обстоятельства, они не изменяют себе.

Этот роман – гимн НАСТОЯЩИМ офицерам, истинным патриотам и тем, для кого все также важны честь и профессионализм.

---

– Как тебе жилось все эти годы?

– Хорошо, Федя.

– А сейчас?

– Сейчас мне очень плохо, Федя. Так плохо, что смерть можно принять за счастье.

– Ты думаешь, что говоришь?

– Думаю. Но уже по-прежнему я тоже не могу. Живу в постоянном напряжении, в страхе. Меня надолго не хватит. Забери меня к себе, Феденька! – Она подняла лицо, посмотрела ему в глаза и прочитала: не верит. – Забери, родной. Я боролась, сколько могла, сопротивлялась изо всех сил и вот дошла до ручки. Не по шее хомут.

Ефимов молчал и только прижимал ее к себе.

– Неужели это правда? – наконец спросил он.

– Только ты не отказывайся от меня, я буду тебе хорошей женой, Федюшкин.

– Ты уже не уедешь?

– Только забрать Ленку, уволиться с работы.

– Не хочу тебя отпускать.

– Не бойся. Мне главное – решиться.

– Ты сегодня пойдешь ко мне.

– Знаешь… Это будет не то. Будто украденное. Лучше потом, но без оглядки. Ты же меня всегда понимал, Федюшкин, родной мой.

– А если он тебя не отпустит?

Нина крепче сомкнула руки на его шее.

– Главное, что ты меня не гонишь.

За дверью ударило «динь-бом», шаркнули быстрые шаги, и голос Муравко окончательно развеял волшебство мгновения:

– Юля, я принес все, что необходимо. Где будем накрывать стол?

Потом, когда уже были выпиты первые рюмки и включен магнитофон, пришел Павел Иванович Чиж. Он молодо улыбнулся, поприветствовал всех и, вскинув на уровень плеч ладони, поймал танцевальный ритм, прошелся вокруг стола. Ему радостно зааплодировали, Юля порывисто обняла и поцеловала отца, Ефимов наполнил бокал вином.

– Давненько в нашем доме не звенели бокалы! – Чиж был искренне рад гостям. – Деловые мы с Юлькой стали. Все работа да учеба. А для чего человечество изобрело вино?

– А мы и завтра соберемся, Павел Иванович! – заявил Муравко. – Магнитофон обмыть.

– А что? – подхватил Чиж. – Гулять так гулять! Только я не знал, что вы здесь, и пообещал одному человеку быть у него. Так что извиняйте, вынужден совершить посадку на другом аэродроме.

Они еще танцевали, пили чай, потом Нина попросила Ефимова показать озеро, о котором он не раз писал и рассказывал ей, и они заспешили на воздух.

– Гуляйте, – сказал Муравко, – я помогу Юле посуду мыть.

Они почти не говорили. Шли и шли тихим берегом, прислушивались к шелесту камышей и мягкому всхлипыванию воды. Ее рука была в крепкой и преданной руке друга, плечо, к которому она прижималась, казалось ей безгранично надежным. Ее решимость уже была неколебимой.

На обратном пути они едва не столкнулись с бежавшим по тропке человеком в синем спортивном костюме. Он уже разминулся с ними, но вдруг остановился и подошел:

– Ефимов?

– Так точно, товарищ командир.

– Что же не знакомишь?

– Это… Нина Михайловна.

– Волков. Иван Дмитриевич.

– Очень приятно, – Нина не отвела взгляда.

– Ну что ж, – сказал он помолчав, – желаю счастья. Буду рад, если вы окажетесь правы, Ефимов. Цените, Нина Михайловна, он крупной ставкой пожертвовал ради вас. До свидания.

Волков повернулся, сделал несколько шагов, а затем взял темп и растаял в сумерках редколесья.

Нина посмотрела в глаза Ефимову – что он скрыл от нее?

– Понимаешь… – Нина видела, что ему трудно об этом говорить, но ждала объяснений. Ефимов улыбнулся. – Не было никакого выбора, не могло быть, понимаешь? Я просто отказался от предложения стать космонавтом. Мне нравится летать в небе.

– Федюшкин…

– Он думает, что я из-за тебя. Я летчик, Нина. Я летать на самолете хочу.

– Ладно, летчик, – счастливо засмеялась Нина.

Она отлично поняла, о чем речь, и не стала выпытывать у Ефимова подробностей. Ей не хотелось приносить ему даже маленькие страдания. Но сообщение Волкова показалось Нине неоценимо важным. Если до этого ее решимость держалась только на одной опоре – на ее любви, то теперь появилась вторая – долг. Нина уже просто не имела права оставить его ни с чем.

Они шли по узкой тропе, под ногами шелестели сухие прошлогодние листья, пахло водорослями и сосновой смолой.

– Как на Кировских островах, – сказала Нина. – Привыкла, что белые ночи в Ленинграде. А у вас здесь то же.

– В тундре они будут еще ярче и еще длиннее.

Нина не поняла. И Ефимов рассказал, что в очень скором будущем, примерно через месяц, их часть передислоцируется в один из северных гарнизонов.

– Тебя это не путает? Тут многие жены прямо бунт устроили.

– Наоборот…

Нина представила заснеженный поселок возле крутого обрыва, уютный домик на две квартиры, общий холл, большая кухня, соседи – Николай Муравко и Юля. Вечерами они будут собираться у камина (камин обязательно должен быть, хотя бы электрический), обсуждать события минувшего дня, прочитанные книги, просмотренные фильмы, создадут свой театр, будут вязать мужьям и детям теплые вещи и мечтать об отпуске. В отпуск – конечно же к Черному морю… Начать все сначала и подальше от Ленинграда – лучше не придумаешь.

– Видимо, поначалу будут какие-то бытовые неудобства, – сказал Ефимов и вдруг остановился, повернул Нину к себе. – У тебя валенки есть?

– Нет.

– А шуба?

– Есть теплое пальто и сапожки меховые.

Он тихо усмехнулся.

– Ты это чему?

– Мне никогда ни о ком не приходилось заботиться. Видимо, это чертовски приятно.

– Ох, Федюшкин, Федюшкин, – вздохнула Нина. – Неужели все это будет?

– Будет, Нина, – сказал Ефимов твердо. – Еще десять лет назад я знал, что дождусь этого часа. И я его дождусь.

Они уже вышли на шоссе. Промчавшиеся с полным светом «Жигули» на мгновение выхватили из сумрака лицо Ефимова, глубокую складку у переносицы между широко поставленными глазами и плотно сжатые губы.

В ту ночь, перед сном, Нина с Юлей долго шептались. Увлеклись воспоминаниями о школьных временах. Нина радостно перебирала в памяти все связанное с Федором, рассказала о годах студенчества, о Ленке. Во втором часу Нина завела будильник и расслабленно вытянулась под легким одеялом. Как и Юля, она заснула не сразу, но они уже не возобновляли разговора, это грозило затянуться на всю ночь.

Сон к ней пришел похожий на летний ленинградский дождь – быстрый, освежающий, легкий. Она проснулась отдохнувшая, полная энергии и желания действовать. Чтобы будильник не всполошил дом, Нина перевела стрелку звонка на девять часов. Тихо оделась, написала на клочке бумаги большими буквами «спа-си-бо» и тихонько подошла к двери. Юля спала на своей раскладушке глубоко и безмятежно.

Ефимов ее ждал на одной из скамеечек детской площадки. Нине показалось, что он вообще никуда не уходил от дома.

– Федюшкин, ты всю ночь здесь просидел?

– Ничего, вот провожу тебя и отосплюсь. Сегодня выходной. Да и какой к черту сон, если рядом ты?

Прощалась Нина, убежденная в неминуемой скорой встрече. Она и предполагать не могла, какое испытание приготовила ей жизнь.

На вокзале в Ленинграде она столкнулась нос к носу со своей соседкой. Та посмотрела на Нину сочувственно и с испугом. И сердце у Нины похолодело и замерло: Ленка!

– Что с ней? – схватила она за плечи соседку. Мысли уже рванулись лавиной, диким табуном: «Вот, вот она, расплата тебе! Слишком много счастья! Не может так быть, это несправедливо! Кому-то крохи, а кому-то коробом! Жизнь без равновесия немыслима. Испила меда, глотай теперь горюшко горькое. Глотай, Ниночка, глотай…»

– Что с ней, говорите же?

– С кем? – еще больше испугалась соседка.

– Да с Ленкой, господи!

– Вы еще ничего не знаете?

– О боже мой! Да откуда же мне знать?

– У мужа вашего беда, – чуть ли не шепотом заговорила соседка. – А с Ленкой все хорошо. Ничего с ней. Погибла лаборантка у него. Пожар был в лаборатории, по его вине, говорят.

Нина старалась запомнить только одну фразу – «с Ленкой все хорошо», понять ее до конца, поверить. Остальное уже казалось не главным. Но уходящая тревога за дочь как бы освободила место для другой тревоги. Сразу всплыли слова о гибели лаборантки, о пожаре и о вине Олега.

И Нина вспомнила, как товарищи упрекали Олега за несовершенство установки, за тайное накопление и лаборатории гидролизного спирта, петролейного эфира, этилацетата. Нина была химиком и знала, как легко воспламеняются эти жидкости и какую таят в себе опасность. Но Олег отмахивался. Он спешил с докторской диссертацией и утверждал, что, если будет соблюдать всю казуистику параграфов, он никогда не дойдет до финиша.

«В конце концов, – рассуждал он, – результатами своего труда я заработал право на некоторую амплитуду неучитываемых движений…»

– Он пострадал? – К ней уже возвращалось самообладание.

– Не было его в лаборатории, экспериментировали студентки. – Соседка вдруг заторопилась. – На дачу спешу, там без продуктов мои сидят. Я же думала, вы знаете, потому и вернулись из командировки.