Эпосы, легенды и сказания - Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака

• Название: Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака
• Автор: Эпосы легенды и сказания
• Издательство: Правда
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1986

«Самак-айяр», книга о «великодушном разбойнике» Самаке, открывается историей, которая, казалось бы, вполне может считаться «рамкой»: повестью о царевиче Хоршид-шахе, о его любви к царевне из Чина Махпари. Самак-айяр появляется только в пятой главе и довольно скоро вытесняет предполагаемого главного героя. Вместо множества миниатюр, вплетенных в пышный орнамент «обрамленной» повести, в книге «Самак-айяр» появляется единое полотно, которое развертывается перед читателем не повторяясь, но и не обрываясь. Возможно, эта ткань более грубой выделки, но она цельная и крепкая.

---

– О шах, – отвечают военачальники, – хоть Катрана и выкрали, но все же это только один человек. Мы, пока живы, сражаться будем!

Катур поклонился и сказал:

– О царевич, теперь это мое дело, ради брата я все силы положу: или голову сложу, иль его освобожу!

Царевич его похвалил, других возблагодарил, но тут Шакар-писец говорит:

– О шах, надобно все хорошенько обдумать. Самое лучшее, если мы здесь за их войском понаблюдаем, вызнаем, как дело повернется, да к обороне приготовимся, чтобы, коли уж придется воевать, твердо стоять. А сами пошлем шаху письмо, расскажем' ему, что приключилось, чтобы он прислал нам помощь, и тогда нам легче будет справиться с неприятелем.

Газаль-малек сказал:

– Ну, пиши письмо, как сумеешь, по собственному разумению, только не упусти ничего.

Шакар тотчас потребовал чернильницу и перо и подготовил письмо. Сначала бога помянул, а дальше так написал: «Письмо от Газаль-малека, слуги шаха мира, к Армен-шаху, владыке всей земли, господину моему царственному отцу. Да будет известно государю, что, когда мы с войском покинули его и отправились, куда было сказано в письме Мехрана, я бросился в пасть дракона, а все ради того, чтобы заполучить дочь Фагфура. Но эта страсть чумой для меня обернулась. Не так все пошло, как я замышлял и желал, и не так, как нам обещано было. Надежды мои не сбылись, потому что Хоршид-шах выбрался на свободу и девушку, которую Фагфур уже послал ко мне, по дороге перехватил и увез. А сам укрылся в ущелье Бограи у Аргуна Сарчупана. Когда же Фагфур узнал об этом, он послал Хоршид-шаху подарки, дал ему войско, избрал его в зятья и послал с нами воевать. Хотя Мах-пари с ними нет, ее отвезли в крепость Шахак, но все равно, когда Хоршид-шах сюда прибыл, мы устроили сражение, и с обеих сторон было перебито много народу, а в конце концов ночью из нашего лагеря выкрали Катран-пахлавна. Есть среди них один человек по имени Самак, разбойник и ловкач, это он освободил Хоршид-шаха и вообще такое творит, чего никто в мире сделать не может. А Мехран-везир очень много усердия приложил и сейчас тоже о нас радеет. В подтверждение своих слов он прислал нам много добра всякого, а также свою жену и дочерей. Но как мы ни старались, толку нет – ни Мехрану, ни нам самим ничего не удается. Пребываем мы на прежнем месте, но только нет у нас настоящего полководца и как войну вести, мы не знаем. Коли хочешь со своим сыном еще свидеться, пришли поскорее войско и опытного военачальника, мудрого, умелого и осмотрительного, ибо у врагов войско несметное и воины доблестные. Один из них, как вышел, так два дня подряд всех побеждал, много народу побил. Говорят, это брат Хоршид-шаха и зовут его Фаррох-руз. Коли соизволит государь-отец, пусть передаст привет матери моей и сестре. Мир вам».

Закончил он письмо, прочел Газаль-малеку, царевич и богатыри похвалили его, он к письму печать приложил, потом крикнул гонца и вручил ему со словами:

– Быстро доставь это письмо Армен-шаху.

Дали гонцу бегового верблюда-дромадера, плотного, с рыжей шерстью, высокого, выносливого, быстроходного, китайской породы, глазастого, знающего дорогу, такого верблюда, что ест мало, а бежит быстро. А проводника того звали Саман. Сел он на верблюда и пустился в путь, полетел, словно ветер осенний.

И вот, значит, сидит Газаль-малек у себя в лагере, на бой не выходит, а Хоршид-шах говорит своим богатырям:

– Что-то они сражаться не идут. Верно, Армен-шаху письмо послали, помощи просят. Надо нам выступить и затеять бой.

Богатыри отвечают:

– О шах, давай лучше сегодня выпьем. Они по Катрану горюют, оттого и не вышли на поле брани.

Согласился Хоршид-шах, сели они вино пить, а там и день пролетел, наступила ночь, и все разошлись отдыхать, а ночной дозор караулить вышел, пока темная ночь не кончилась.

Наутро взошел Хоршид-шах на тахт, богатыри служить ему явились, а из войска Мачина никто сражаться не идет. Приказал Хоршид-шах своему войску на мейдан выступать. Тотчас раздался грохот военных барабанов, знатные и простые воины в броню железную облачились, на лошадей сели и выехали на поле битвы.

Газаль-малека тут же известили. Тот велел одному человеку:

– Ступай скажи им, что мы не совсем здоровы, пока о битве не помышляем.

Тот человек пошел, против передового отряда войска стал и закричал:

– Газаль-малек изволит говорить, что занедужил, день-другой не сможет сражаться, надо подождать, пока выздоровеет.

Когда он это прокричал, войско вернулось на стоянку.

И таким манером два дня подряд войска Хорщид-шаха на мейдан выходили, на бой вызывали, а им отвечали, что царе-вич-де болен, и тем отделывались. А тем временем Саман добрался до города Мачин.

Сообщили шаху, что, дескать, привезли письмо от царевича, Армен-шах обрадовался и приказал привести посланца Самана к своему трону. Когда тот вошел, Армен-шах прежде всего спросил, как поживает сын. Саман сказал:

– О шах, он жив и здоров.

Потом он вынул письмо, поцеловал его и положил перед Армен-шахом.

Взял Армен-шах письмо, передал Шахран-везиру. Тот распечатал, прочел и рассказал Армен-шаху, о чем там говорится: о том, как два дня битва была и как Фаррох-руз отвагу явил, все рассказал, и расположение духа у шаха изменилось, заплакал он. А в то время многие о делах Самака поминали – еще Мехран-везир в своем письме к Газаль-малеку его назвал, говоря, что все дело им Самак испортил, и Газаль-малек в письме к отцу тоже описал то, что слыхал и что сам видал.

Армен-шах спросил:

– Что за человек этот Самак, как ему удается такие дела вершить? Как он сумел такого храбреца, как Катран-пахлаван, захватить, да еще с тридцатью гулямами?

Сведущие люди ответили:

– О шах, он ведь айяр. Хоть человек он совсем молодой, есть у него учитель по имени Шогаль-силач, воин и разбойник, он его обучил, да так, что тот превзошел своего учителя. Это он убил няньку-колдунью, и сына Мехран-везира, и богатыря Шир-афкана. А Шогаль-силач с айярами и Хоршид-шах с братом Фаррох-рузом попали в заточение, так он их всех оттуда вывел, и вообще он великие дела совершает.

Армен-шах спросил Самана:

– А ты сам Хоршид-шаха видел?

– Видел, – ответил Саман. – Он юноша чистый и прекрасный и отмечен падишахским фарром. Вот только в бою мне его видеть не довелось, но Фаррох-руза, брата его, видал, уж очень тот смел!

Армен-шах тотчас приказал:

– Пусть мой царский двор собирается и все мое войско, и знать и простолюдины, и пусть из города выступают.

Созвал Армен-шах приближенных, собрал их вокруг себя, и сам к войску обратился и такие речи повел:

– Дружина моя и все мои подданные! Знайте и ведайте, я всегда вами добром управлял, всегда жалел вас, всякому вашему горю соболезновал. А теперь время пришло сыну моему сочувствие явить, тем более что дело такое получилось. Ведь мой сынок по малолетству и недомыслию своему в беду попал, ввязался в бой с войском Чина. Он-то на другое рассчитывал, воображал, что жениться едет, а вместо этого на войну угодил. Мой Газаль-малек мальчик еще, как войну вести не знает, как поступить не понимает. А тут еще такого богатыря, как Катран, выкрали! Кто из вас на это дело пойдет, моему сыну помощь окажет, врага отразит, а Катран-пахлавана освободит?!

Поднялся тут Сейлем, сказал:

– Долгих лет государю, за это дело надлежит мне взяться, чтобы брата Катрана вызволить.

– А сколько у тебя войска? – спросил Армен-шах.

– Пять тысяч всадников.

Шах приказал, чтобы выдали им снаряжение и вооружение, жалованье им положил, а Сейлему подарил почетное платье.

Другой богатырь встал, звали его Сэмран. Поклонился и сказал:

– О шах, я готов тебе послужить, а со мной пять тысяч воинов. Я за царевича жизнь положу!

Шах его похвалил, почетной одеждой одарил, дал ему припасы и вооружение.

Еще один богатырь был по прозванию Гиль-Савар. Поднялся он, поклон отдал, шах ему кивнул милостиво, а он сказал:

– О великий государь, тебе известно, что я с Катраном всегда ссорился, спорили мы, кто из нас смелее да сильнее. А на праздник Ноуруз всегда богатыри друг с другом на мейдане состязаются, мы с Катраном всегда боролись, но ни один не мог другого одолеть, так что оба мы недовольны оставались. Катран всякий раз говорил, что он меня сильнее, а я себя нахваливал. А теперь он в заточение попал! Я поеду туда и своей доблестью его освобожу, чтобы взять над ним верх. Я-то с первого дня хотел царевичу служить, но раз Катран с ним отправился, я подумал: «Не годится на поле битвы пререкания да препирательства затевать, ведь коли я скажу, что собираюсь в бой идти, он скажет: нет, я пойду! Вот и получится ссора, а перед неприятелем такое не подобает показывать».

Армен-шах знал, что Гиль-Савар – доблестный воин, он спросил его:

– А сколько у тебя войска?

– Четыре тысячи всадников купленных да еще шесть тысяч наемных.

Армен-шах пожаловал ему платье почетное и дал припас и довольствие.