Бальтасар Грасиан - Карманный оракул

• Название: Карманный оракул
• Автор: Бальтасар Грасиан
• Жанр: Европейская старинная литература
• Год: 1984

Первым знаменитым испанским писателем, с которым познакомился рус­ский читатель, был Бальтасар Грасиан. В 1742 г. – задолго до первых русских публикаций Сервантеса – в Петербурге появился перевод его «Карманного оракула»

«Карманный оракул» – это некий житейский «подручный советник» для Благоразумного, изощренного в делах, для всякого желающего стать «личностью», способного ею стать.

---

284. Не будь назойлив – не хлебнешь позора. Уважай себя, дабы тебя уважали. На то, чтоб себя показать, будь лучше скуп, чем расточителен: приходи туда, где желанен, где тебя радушно встретят; не приходи, пока не просят, и уходи до того, как попросят. Кто за одного себя хлопочет, в случае неудачи всю брань тоже один схлопочет, а добьется удачи, благодарности не получит. Назойливый – постоянная мишень для поношений; как сам он втирается без стыда, так и его выпроваживают без стеснения.

285. Не губить себя из-за чужого злополучья. Гляди, кто тонет в болоте, и помни – туда же потянет и тебя, дабы вместе утешаться в общей беде. Такие ищут, кто бы помог им снести злосчастье, – кому они в дни преуспеяния подставляли спину, к тому теперь простирают руки. С утопающими надобна сугубая осторожность – дабы и его спасти и самому не утонуть.

286. Не давай себя опутывать обязательствами всем и каждому – станешь рабом, притом всеобщим. Одни родились более счастливыми, чем другие, – этим назначено благодетельствовать, другим – принимать благодеяния. Всех даров дороже свобода, и ее всего легче потерять. Лучше пусть от тебя зависят многие, нежели тебе зависеть от одного. У власти лишь одно преимущество – что позволяет творить добро многим. Главное, не почитай за милость то, к чему тебя вынудили, – чаще всего это обязательство, подстроенное коварством, дабы тебя опутать.

287. Никогда не действовать в пылу страсти – все сделаешь не так. Кто не в себе, тот и не отвечает за себя, страсть изгоняет разум. Пусть тогда его заменит благоразумный бесстрастный посредник: зрители видят больше, нежели игрок, они не горячатся. Как почувствуешь, что не в себе, пусть благоразумие бьет отбой, дабы не возгорелась кровь, – иначе поступок будет кровавым, и в один час натворишь такого, что на много дней хватит: тебе каяться, людям осуждать.

288. Применяться к обстоятельствам. В правлении, в суждении – все должно быть к месту; хотеть, когда можешь; должный час и пора никого не ждут. В действиях не следуй рутине, разве что в том, что согласно с добродетелью, а в желаниях никогда не зарекайся – может, завтра случится той воды напиться, на которую нынче и глядеть не хочется. Есть глупцы до нелепого требовательные – они хотели бы, чтобы обстоятельства применялись к их причуде, а не наоборот. Но разумный знает, что суть благоразумия – сообразоваться с обстоятельствами.

289. Самое пагубное для репутации человека – показать, что он всего лишь человек; в тот день, когда все убедятся в слабости его человеческой, конец всему божественному. Смертный враг доброй славы – легкомыслие. Как муж рассудительный больше, чем просто человек, так легкомысленный – недочеловек. Ни один порок так не подрывает доверие – ведь легкомыслие исключает серьезность. Легкомысленному не быть основательным, тем паче когда уже немолод и давно бы пора взяться за ум. И хотя порок этот – один из самых распространенных, он особенно достоин презрения.

290. Блажен, кто снискал и уважение и любовь. Дабы почитали, надо, чтобы не слишком горячо любили. Любовь дерзостнее ненависти; нежность и почтение плохо уживаются. Так что лучше не внушать ни великого страха, ни великой любви. Любовь ведет к панибратству, и чем его больше, тем меньше почтения. Ищи любви, идущей не столько от сердца, сколько от разума, – она-то достойна личности.

291. Подвергать пробе. Немалый ум требуется, чтобы понять чужой ум, – пусть проницательность разумного тут состязается со сдержанностью скрытного. Важнее разбираться в видах и свойствах людей, чем трав и камней. Это одно из самых тонких житейских искусств; металл узнается по звону, человек – по слову. Порядочность обнаруживается в речах, но куда вернее – в делах. Тут надобны внимание преострое, наблюдательность неустанная, тонкая приметливость, трезвое суждение.

292. Пусть человеческая натура возвышается над обязанностями сана, а не наоборот. Как ни высок пост, покажи, что личность выше. У кого велик запас духовного, тот с каждым новым делом сам растет и выказывает все больше достоинств. Дело до края заполнит лишь того, у кого сердце мелко, и в конце концов он потерпит крах и в делах и в репутации. Великий Август гордился тем, что он больше человек, нежели монарх. Для этого надобна высота души и благоразумная уверенность в себе.

293. О зрелости. Она блистает в облике, но еще вернее – в нраве. Вес материальный указывает цену золоту, вес моральный – личности: украшая дарования, он внушает уважение. Осанка человека – фасад души; степенность – не косная ограниченность, как полагает пустомыслие, но спокойная уверенность: в словах наставительна, в делах образцова. Зрелость свойственна лишь человеку во всем смысле слова – насколько он зрел, настолько он личность; выйдя из детства, он обрел важность и авторитет.

294. Умерять себя в суждениях. Всяк судит да рядит, как ему выгодно, и не скупится на доводы в пользу своего суждения. У большинства мнение во власти пристрастия. Два лица столкнутся в противоречии, и каждый полагает, что правда на его стороне, но разум никогда не двуличен. Пусть же разумный в щекотливых случаях хорошенько поразмыслит – и, может статься, оглядка на себя исправит оценку суждения другого. Пусть поставит себя на место противника, пусть поймет его доводы – тогда, быть может, и его не осудит и себя так безоговорочно не оправдает.

295. Не суетливым быть, а деловым. Очень деловыми притворяются те, кому всего меньше это свойственно. Из пустяка делают невесть что, да еще с видом преважным, – этакие хамелеоны, глотающие хвалу, отчего у людей кругом отрыжка смехом. Тщеславная суетность всегда несносна, в делах же смехотворна. Муравьишки эти, подбирая крохи почестей, притязают на славу подвигов. Меньше всего хвались высокими достоинствами; довольствуйся делом, хвалить предоставь другим. Деяния даром отдавай, не продавай. И негоже нанимать золотое перо, дабы воспевало твое ничто, в досаду достойным. Героем надо быть, а не казаться.

296. Муж достоинств величественных. Великие достоинства творят великих людей: одно такое равно множеству средних. Некто желал, чтобы все у него было большое, даже обиходные вещи [63]; насколько же достойней, когда великий муж желает того же для уборов своего духа. В боге все бесконечно, все безмерно, а в герое все должно быть великим и величавым, дабы все его деяния и даже слова облечены были трансцендентно грандиозным.

297. Поступать всегда так, будто на тебя смотрят. Осмотрителен тот, кто смотрит, как на него смотрят – или посмотрят. Он знает, что у стен есть уши, что зло совершенное рвется наружу. Даже наедине он так себя ведет, словно весь мир его видит, ибо знает, что все узнается: видит свидетелей уже сейчас в тех, кто, возможно, ими станет впоследствии. Тот, кто желал, чтобы все его видели [64], не боялся, что из чужих домов могут наблюдать за ним в его собственном.

298. Три качества делают из человека чудо – и это высшие дары Верховной Щедрости: плодовитый талант, глубокий ум, тонкий и счастливый вкус. Велико преимущество – хорошо придумать, еще большее – хорошо продумать. И оценить – хорошее. Талант не в позвоночнике сидит, иначе это – скорее прилежание, чем остромыслие; но верное суждение – плод рассудительности. В двадцать лет царит чувство, в тридцать – талант, в сорок – разум. Есть умы, подобные глазам рыси, как бы излучающие свет, – чем ночь темней, тем они ярче; есть другие, счастливые, всегда находят самое подходящее – таким удается сделать и много и хорошо: блаженное свойство, дарующее плодовитость. Но хороший вкус украшает человеку всю жизнь.

299. Оставлять неутоленным. Чтобы уста просили еще нектара. Желание – мера ценности. Хороший вкус советует даже телесную жажду разжигать, но не утолять; хорошо да мало – вдвойне хорошо. Во второй раз все кажется куда хуже. Пресыщение вредит удовольствию, вселяет отвращение даже к веками признанному величию. Верный способ быть приятным: захватить аппетит в тот миг, когда голод его разжег, и – оставить под голодком. Уж ежели ему раздражаться, то лучше от нетерпеливого желания, нежели от досадной сытости: наслажденье выстраданное вдвойне сладостно.

300. Одно слово: святость. Этим все сказано. Добродетель – центр всех совершенств, средоточие всех радостей. Она делает человека благоразумным, внимательным, проницательным, рассудительным, мудрым, мужественным, осмотрительным, прямодушным, счастливым, достохвальным, истинным и универсальным героем. Три дара даруют блаженство: святость, здоровье, мудрость [65]. Добродетель – солнце малого мира нашего, ее небосвод – чистая совесть; прекрасная, она снискала любовь бога и любовь людей. Ничего нет любезней добродетели, ничего отвратительней порока. Лишь добродетель – подлинное, все прочее – поддельное. Глубина и величие измеряются не фортуной, но добродетелью, она себе довлеет. Пока жив человек, его любят; умрет – помнят.