Бен Бова - Месть Ориона

• Название: Месть Ориона
• Автор: Бен Бова
• Издательство: Армада
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-7632-0196-7

Действие второго романа пенталогии о мужественном и прекрасном Орионе развивается под стенами Трои, Иерихона и в Древнем Египте.

Коварный бог света, погубивший богиню Аню, обещает воскресить возлюбленную Ориона, если герой подчиниться его воле. Но Орион, сражаясь и побеждая, проходя через множество испытаний, сам становится по мощи почти равным сверхлюдям – творцам человечества. Он успешно противостоит богам и, чтобы вернуть возлюбленную, не останавливается даже перед угрозой смерти…

---

Коридор по-прежнему оставался безлюдным, я не заметил ни одного темного уголка или ниши, где мог бы затаиться враг. Ничего – лишь истертые плитки пола, оштукатуренные стены и шесть деревянных дверей, которые вели в комнаты, где поселились мои люди. Но сегодня ночью все они будут пустовать. С противоположной стороны коридор ограждали поручни.

Я собирался уже постучать в дверь Елены, но, вспомнив слова Политоса, скромно поскреб гладкие деревянные доски.

– Кто там? – раздался негромкий голос царицы.

– Орион.

– Можешь войти.

Она стояла в центре жалкой комнатки и сияла красотой, как солнце. На Елене было то же самое одеяние и драгоценности, что и во время нашей первой встречи в ее покоях. Во дворце она казалась невыразимо прекрасной, здесь же, в гостинице, среди убогих голых стен, она казалась богиней, сошедшей на Землю.

Я закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, ослабев от созерцания этой красоты.

– Господин мой Орион, ты не взял себе никаких сокровищ из Трои, – проговорила она.

– До сих пор я не хотел их.

Она протянула ко мне руки, я шагнул к ней, подхватил на руки и отнес на мягкое низкое ложе. Где-то в глубине моей памяти растаяла тоска по женщине, совершенно непохожей на золотоволосую Елену… Я забыл о темноволосой и сероглазой, высокой и стройной, прекрасной и искренней богине. Она умерла, а Елена пылала в моих руках огнем жизни.

Солнце спряталось в поблескивавшем море, длинные фиолетовые тени медленно заскользили по улицам Эфеса, ночь тихо набрасывала на город свой покров, сквозь разрывы в облаках проглядывали звезды, и серебряный диск луны-Артемиды поднялся на небо, а мы с Еленой все не могли оторваться друг от друга; засыпали, пробуждались и занимались любовью, снова спали и пробуждались и вновь предавались любви.

И когда, предвещая рассвет, забрезжил серый сумрак, мы наконец уснули, обнявшись, израсходовав все силы и забыв обо всем на свете в сладком любовном утомлении. И тут я вновь погрузился в золотой свет, который жег мои глаза своим сиянием.

– Итак, ты решил, что сумеешь спрятаться от меня?

Тщетно я вертел головой и щурился, разыскивая Золотого бога. На этот раз я только слышал его голос.

– Орион, ты спутал все мои планы. А потому не избежишь моей мести.

– Покажись! – вскричал я. – Явись мне, чтобы я мог лишить тебя жизни!

Я очнулся в постели. Мои руки хватали пустоту, а Елена, отодвинувшись, с испугом и удивлением смотрела на меня.

Утром я повез Елену с Политосом в центр города, а верный своему слову Лукка, появившийся на рассвете, остался охранять наше добро и завистливо поглядывал на людей, которые по одному возвращались в гостиницу.

В Эфесе действительно ценили комфорт и культуру. В городе было много мраморных храмов, а на улицах полно купцов, привезших товары с Крита, из Египта и Вавилона и даже далекой Индии.

Политоса интересовал только торг. Он уже учился ходить самостоятельно и, завязав белой тряпкой незрячие глаза, выстукивал землю перед собой.

– Сказители! – завопил он, когда мы подошли к маленьким группкам людей, окружавшим стариков, что сидели на корточках и за несколько монеток сплетали повествования.

– Не здесь, – прошептал я тихо.

– Позволь мне остаться и послушать, – умолял он. – Обещаю не говорить ни слова.

С неохотой я согласился; я знал, Политосу можно верить, – волновало меня его сердце. Старик был сказителем прирожденным… До мозга костей. Сумеет ли он смолчать, если в сердце его скрыта величайшая повесть, какой еще не знали люди, и только он может ее поведать толпе?

Я решил предоставить ему час, а мы с Еленой отправились бродить по лавкам. Она блаженствовала: ощупывала тонкие ткани, разглядывала расписные горшки, торговалась с лавочниками, а потом уходила, ничего не купив. Я пожимал плечами, но следовал за ней, раздумывая об угрозе, услышанной от Золотого бога в предрассветные часы.

«Он уничтожит меня, если сможет», – сказал я себе. Но он почему-то не осмелился показаться. Значит, другие творцы удерживают его от расправы или же я все еще нужен ему для чего-то?

«Или же, – промелькнула у меня несмелая мысль, – я обретаю силу, достаточную, чтобы защититься от него?»

Тут земля дрогнула. Собравшаяся на торговой площади толпа разразилась воплями. Горшки посыпались с полок и загремели, разбиваясь о землю. Мир словно бы покачнулся, поплыл – вызывая головокружение. А потом дрожь утихла, и наступила тишина. На какой-то миг все вокруг онемели. А потом зачирикала птица, люди снова заговорили с заметным облегчением, словно избавляясь от ужаса.

«Землетрясение… Типично для этих мест, – подумал я, – или же в этом следует видеть предупреждение, знак, поданный кем-нибудь из творцов, которых люди сего времени считают богами?»

Час почти прошел. Я заметил Политоса на другой стороне огромной рыночной площади, он стоял в толпе, собравшейся возле одного из сказителей. Худые ноги старика, казалось, были не толще палки, на которую он опирался.

– Орион.

Я взглянул на Елену. Она улыбалась мне, как понимающая мать невнимательному сыну.

– Ты не услышал ни единого слова.

– Извини, ум мой странствовал.

– Я сказала, что мы можем остаться здесь, в Эфесе. Это цивилизованное место, Орион. А на те сокровища, что мы привезли с собой, можно купить уютное поместье и великолепно жить в нем.

– А Египет?

Она вздохнула:

– Он слишком далеко. К тому же дорога оказалась куда труднее, чем я предполагала.

– Наверное, мы можем добраться до Египта на корабле, – предложил я. – Так быстрее и легче, чем по суше.

Но когда мы отправились к причалам, все мысли о морском путешествии у нас немедленно исчезли. В гавань входили шесть кораблей, и у каждого на парусе красовалась львиная голова.

– Менелай! – обомлела Елена.

– Или Агамемнон, – уточнил я. – В любом случае здесь нельзя оставаться. Они ищут тебя.

26

Той же ночью мы бежали из Эфеса, оставив хозяина постоялого двора весьма разочарованным: он рассчитывал, что мы погостим подольше.

Поднимаясь в горы и поворачивая на юг, я размышлял, не следовало ли нам обратиться к городскому совету за помощью. Но страх перед мощью войск ахейцев, только что разрушивших Трою, мог помешать эфесцам вступиться за нас. У города этого не имелось не только стен, но и настоящего войска, одна городская стража, поддерживающая порядок в районах, населенных простолюдинами. Неприкосновенностью город был обязан доброй воле соседей. Они не разрешат Елене остаться в городе, если Менелай и его брат Агамемнон потребуют выдать ее.

И мы снова отправились в путь, в дождь и холод, увозя с собой добычу из Трои. Странная компания: царица-беглянка, оставившая далекую Спарту, слепой сказитель, отряд наемных солдат, служивших погибшей империи, и отщепенец, вырванный из других времен.

Мы оказались в Милете. Здесь стены были крепкие и могучие, надежно защищавшие процветающий торговый город.

– Я бывал здесь однажды, – сказал мне Лукка, – когда великий царь Хаттусили прогневался на город и привел свое войско к его стенам; жители настолько испугались, что открыли ворота не сопротивляясь… Сдались на милость великого царя. Он проявил великодушие: казнил только городских начальников – тех, кто разгневал его, – а нам не позволил прикоснуться даже к куриному яйцу.

Мы закупили свежую провизию и коней, – большой город не скоро должен был встретиться на нашем пути. Мы намеревались углубиться в горы Тавра,[4] идти по равнинам Киликии,[5] а потом вдоль рубежей Митанни[6] вниз к сирийскому побережью.

Но звуки и запахи эгейского города слишком много значили для Политоса. Он подошел ко мне, когда мы начали разворачивать лагерь возле городских стен, и объявил, что не пойдет с нами дальше; слепец решил остаться в Милете.

– Здесь я могу рассказывать свои повести и зарабатывать тем свой хлеб, – объяснил он. – Я не хочу обременять тебя, мой господин Орион. Позволь провести мне свои последние дни, воспевая гибель Трои и доблестные деяния героев, совершенные возле ее стен.

– Но ты не можешь остаться один, – настаивал я. – У тебя нет никакого убежища. Как ты найдешь себе пропитание?

Он коснулся моего плеча – движением столь точным, как будто видел его.

– Разреши мне сесть в уголке рыночной площади и спеть им о Трое, – попросил он. – Я получу от них хлеб, вино и мягкую постель прежде, чем солнце спрячется за горизонтом.

– Ты действительно этого хочешь? – спросил я.

– Слишком долго я зависел от тебя, мой господин Орион. Пора самому заботиться о себе.

Он стоял передо мной в сером предутреннем свете, на его пустых глазницах белела чистая повязка, новая туника свисала с худых плеч. Тогда я узнал, что даже выжженные глаза умеют плакать… Как и мои.

Мы обнялись по-братски, и, не говоря более ни слова, он повернулся и медленно побрел к городским воротам, постукивая палкой перед собой.