Роберт Кемпбелл - Алиса в Хуливуде

• Название: Алиса в Хуливуде
• Автор: Роберт Кемпбелл
• Издательство: Лимбус Пресс
• Жанр: Детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-8370-0132-8

В центре внимания автора этого остросюжетного романа – закулисная жизнь «фабрики грез», знаменитого Голливуда. Частный детектив Уистлер-Свистун расследует загадочные и страшные преступления, на каждом шагу подстерегающие как новичков, так и бывалых обитателей вожделенного города.

---

– Ты что, социолог? Или ведешь журнал хороших манер? Или я определил тебя в протоколисты?

Твелвтрис зловеще уставился на Каддо.

– Мистер Твелвтрис, – начал было Бама.

– Слушаю.

– Не понимаю, почему…

Официантка, обнаружив, что Твелвтрис отодвинул тарелку, потянулась за ней, как обезьяна за кокосом.

Твелвтрис, резко развернувшись, уставился на нее.

– Какого хуя тебе надо?

– Вы отодвинули тарелку. А я подумала…

Она запнулась. Вопреки всему она почувствовала страх и разозлилась на себя за это.

– Что ты подумала?

– Подумала, что вы кончили.

– Ага, значит, ты подумала, что я кончил?

– Выглядело дело так, будто вы кончили.

– Ну, раз ты говоришь, что я кончил, значит я, наверное, кончил.

– Прошу вас, сэр. Если вы…

– Ты, на хер, сказала, что я кончил, значит, я, на хер, кончил.

Каждое слово Твелвтрис чеканил, пропитывая его желчью.

Официантка забрала его тарелку и поставила ее верхней в стопку тех, что уже стояли на тележке. Укатила тележку прочь. Спиннерену было видно, что подбородок у нее дрожит от ярости и отчаяния. Он отхлебнул остывшего кофе.

– Пиздища, – сказал Твелвтрис. – Пиздища только что потеряла работу, но об этом еще не догадывается.

Дженни обвела взглядом сидящих за столом мужчин, мысленно оценивая каждого. Она посмотрела даже на Спиннерена с его невозмутимым взглядом палача, которого ничто из происходящего здесь не касается. Сделай что-нибудь, сказал ему ее взгляд, или, уподобившись остальным, лижи моему отцу ноги. Уподобившись всем этим засранцам.

Спиннерен подался вперед и негромким голосом доверительно произнес:

– Мистер Твелвтрис, эта девушка прибыла сюда откуда-нибудь из Нью-Джерси или из Огайо – одному Богу известно, откуда, – и ей удалось получить работу в этом ресторане. И вдруг однажды вечером с компанией друзей вваливается Роджер Твелвтрис, он же Мистер-Полуночная-Америка. Ах ты, Господи! Она пугается до смерти. – (Твелвтрис начал было улыбаться.) – Она пугается того, что может что-нибудь не так сделать. Что опрокинет салат ему на колени, что подаст ему недожаренный бифштекс. Да и откуда ей знать, какие еще ужасы могут случиться? – (Твелвтрис окончательно расслабился.) – Я хочу сказать, она боится того, что сама загубит самый прекрасный день во всей своей жизни, – и, черт побери, так оно и есть!

– Нет-нет, – пробормотал Твелвтрис таким тоном, словно внушал адвокату приговоренного, что вовсе не обязательно собирается сжигать смертника заживо. Он поглядел на Экрона, потом на Каддо и, наконец, на Баму. – Может, поручить этому парню заняться сценарием? Эдакий ведь он мастер все расписать! Правда ведь, он мастер все расписать?

– Я хочу сказать, что все это вертится в мозгу у несчастной девушки буквально сию секунду, – со стопроцентной уверенностью в собственной правоте добавил Спиннерен.

– Мне нравится, парень, твой образ мыслей.

– Если вам угодно, я подключу Конни к работе над сценарием. Заключу с ним контракт, – сказал Экрон.

– Да к чему он ему нужен, твой контракт? Этот парень, похожий на девушку, он, хотите верьте, хотите нет, частный сыщик. Ищейка. Топтун… Подайте мне счет!

Экрон поднял руку, и официантка исхитрилась сунуть счет ему под мышку. Экрон подписал его, воспользовавшись кредитной карточкой новой киностудии.

– Вам нужна сцена в винном погребке, значит, я напишу вам эту сцену, мистер Твелвтрис, – сказал Бама.

– Что это за херня с мистером Твелвтрисом, а, Джонни? Мы с тобой как-никак собираемся снимать кино. Наше кино. Я для тебя Роджер, и никак иначе! – Он достал из бумажника сотенную и сунул ее под блюдце, давая официантке понять, что это персональные чаевые от Роджера Твелвтриса. – Только проследи за тем, чтобы потом погребок можно было перенести ко мне в дом – ион бы там отлично смотрелся.

Когда все вышли на улицу, Твелвтрис взял Спиннерена под локоток и отвел в сторонку.

– Чем-нибудь конкретным занимаетесь на данный момент?

– Ничем таким, чем я не мог бы пожертвовать.

– И сколько?

– Пятьдесят.

– Боже мой!

Спиннерен начал аккуратно обходить его.

Твелвтрис схватил его за руку, поглядел через плечо, чтобы убедиться в том, что никто не сможет их перебить.

– А эта услуга, которую вы готовы оказать…

– На вас никто ни за что не выйдет.

– И это будет выглядеть как несчастный случай?

– Такое бывает только в книгах, а иногда в делах, имеющих политическую подоплеку. Обычные задания решаются куда прямолинейней. Когда по городу бродит столько психопатов, готовых прирезать каждого, о ком пишут в газетах, вам нужно позаботиться только о двух вещах: чтобы на вас не смогли навесить оружие и чтобы у вас было алиби.

– А если они выйдут на вас?

– Против меня ничего не будет, а оружия не найдут.

На верхней губе у Твелвтриса выступили капельки пота, рука, теребящая кадык, задрожала.

– Вам не о чем беспокоиться, мистер Твелвтрис. Я знаю: чем проще, тем лучше. И у меня нет ни малейшего желания – у меня, похожего на девушку, как вы изволили выразиться, – садиться за решетку. Так вот, к вопросу о моем гонораре.

– Вы хотите наличными?

– Да, наличными. И на вашем месте я бы приготовил их уже завтра. Я зайду за ними, закончив дело.

– Так быстро?

– Чем быстрее, чем лучше. Ничего фантастического придумывать не придется.

– Я понимаю: чем проще, тем лучше.

– Верно. Сделаю дело, приду за деньгами. Только без всяких свидетелей.

– Мы можем встретиться…

– У вас пляжный дом в Малибу, не так ли? Будьте там в одиночестве следующую ночь. И, на всякий случай, еще одну.

– И никого со мной? А быть с моим алиби?

– Вас впустит охранник, не так ли? Вот это и станет вашим алиби.

Глава двадцатая

Свистун и Нелли прибыли в мотель «Бье Ривеж» со стороны океана, пройдя через Палму и по Главной набережной.

Кто-то из числа бесноватых художников, решив, как видно, покрасить главное здание, расписал каждую его стену и любую второстепенную архитектурную деталь в особый цвет. Вход в дом был на углу: две ступеньки крыльца и двойная дверь с застекленными вставками, настолько грязными, что они тоже казались расписанными.

Сперва Свистун решил, что Нелли вдруг оступилась. Ухватил ее за локоть, чтобы не упала. И только тут понял, что она узнала человека, сидящего в шезлонге в дальнем конце Дадли-корт – он глазел на обнаженную красотку, которую кто-то написал нитрокраской на кирпичной стене здания на другой стороне аллеи.

Видывал Свистун старых актеров и писателей, упустивших в далеком прошлом стопроцентный, казалось бы, шанс. Пивал с ними кофе, выслушивал их рассказы о том, как с ними уже начинали здороваться за руку самые главные знаменитости и как все сорвалось в самую последнюю минуту. О том, как они пропили, просадили, профукали верную удачу. На Четырех Углах и «У Милорда» таких было полным-полно. И не надо ему было ехать так далеко, чтобы встретиться с их точной копией.

Человек, похожий на кучу тряпья, повернул голову в их сторону, Глаза у него оказались молочно-голубого цвета, и на мгновение Свистун решил, будто старик слеп в результате двойной катаракты. Но нет, в этих глазах жила горечь поражения.

– Папа, – еле слышно пробормотала Нелли. А потом позвала вслух: – Папа! Папа! Это я!

Старик встал, джинсы висели на его тощем теле так, словно карлика втиснули в наряд великана.

– Нелли, – сказал он. – С матерью приехала повидаться, верно, Нелли?

Голос был как бы с твердой сердцевиной, но с мягкою оболочкой – голос мечтателя, которому хочется быть героем, но у него ничего не выходит.

Но тут из глубокой сени деревьев послышался другой голос, нежный и чуть насмешливый.

– Солнышко, – позвал он. – Солнышко, солнышко.

На светлое место вышла несколько неопрятно выглядевшая женщина. На ней был отдельный купальный костюм, благодаря чему во всей красе представали чрезвычайно худые шея, руки и плечи. Грудь ее, казалось, была позаимствована у другой женщины – куда большего формата, чем эта. Грудь была не только большой, но и высокой – поразительно высокой для женщины ее лет. Живот и бедра, конечно, вяловаты, а вот ногам могли бы позавидовать многие юные красотки, даже если сейчас эти ноги были в грязных и мокрых пятнах. У нее было тело того типа, которое в одетом виде кажется более обнаженным, чем раздетые тела других женщин.

Волосы ее когда-то были такими же рыжими, как у Нелли, но, судя по всему, в попытке сохранить этот цвет, когда он начал блекнуть, она вовсе погубила их. Теперь ее волосы были похожи на рифленую бумагу, попавшую под дождь. Небрежные пряди свисали на щеки и шею.

В руке она держала большой стакан, до половины налитый красным вином. Другой рукой откинула волосы со лба и убрала их за ухо.

Нелли прошла мимо отца, который почему-то при этом от нее отвернулся.