Аркадий Васильев - В час дня, Ваше превосходительство

• Название: В час дня, Ваше превосходительство
• Автор: Аркадий Васильев
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-203-01691-7

В остросюжетном романе писателя А. Васильева (1907—1972) увлекательно рассказывается о деятельности чекистов в годы гражданской и Великой Отечественной войн. Особый интерес представляет вторая часть книги, в которой показано, как главный герой романа проникает в штаб так называемой «Русской освободительной армии» генерала-изменника Власова…

---

— Проводите арестованную!

Дверь захлопнули, Никандров встал рядом с Власовым.

— Слушай меня внимательно, Алексей Иванович, — сказал Власов. — Говорю с тобой в последний раз. Сейчас тебе принесут бумагу и ручку. Садись и пиши. Или… Что ты так смотришь?

— Пытать будешь?

— Тебя не тронем. Но если благоразумие у тебя верх не возьмет… Тут есть один специалист. Лучше его никто не умеет допрашивать. Большой мастер на выдумки… Фантазер… Эрих Рике… Так вот, он у тебя на глазах будет допрашивать Киру Антоновну…

Опять: кап-кап-кап… Сегодня пятница. Где они держат Киру? Не виделись столько… А может, все чепуха? Присяга… Клятва… Может, самое главное в жизни любовь? Немцы не победят, это глупости… Победим мы… Буду гнить в земле. Какое там — просто стану пеплом… А жизнь всюду… Дерьмо ты, Алексей Иванович, если об этом думаешь. Нигде тебе жизни не будет. Жрать будешь, пить будешь, а жить не будешь… Будут Киру терзать, будут… Мне бы пистолет, два патрона — больше не надо. Одну пулю Власову, другую себе…

Кап-кап-кап… Куда уходит вода? Минут за пятнадцать — полная ладонь… Куда она уходит? Пол сухой.

Щелкнул выключатель.

— Ты свободен, Малов.

— А он вас не обидит, господин полковник?

Смех.

— Обидит? Меня? Ты подумал, что сказал, Малов? «Чей это голос? Это не поручика!»

— Придете через полчаса, Малов… Если меня будут спрашивать, отвечайте: «Беседует с Орловым». Поняли — «беседует»!

Снова смех.

— Понял, ваше благородие…

— Идите!

Хлопнула дверь. Тихо. Что он? Ушел? Почему молчит? Стоит и молчит. Нет, идет.

— Вы не спите, Орлов? — Открылась дверка. — Спите? Надо поговорить, товарищ Орлов…

Из воспоминаний Андрея Михайловича Мартынова

Орлова трудно было узнать — так он изменился за сутки. Он осунулся, нос у него заострился, глаза воспалились.

Как он закричал на меня: «Какой я тебе товарищ, сволочь?!»

А я думал лишь об одном: как сделать, чтобы он мне поверил, какие слова найти? Я понимал, кто я для него — самая распоследняя, самая мерзкая гадина. Если бы я думал о нем иначе, разве я мог бы рискнуть?

Но расскажу по порядку. Трухин мне сказал: «Хотите посмотреть на человека Василевского?» Они почему-то решили, что Орлов — доверенное лицо Василевского. Пока мы ехали в штаб, Трухин успел рассказать, что пойманный офицер «знает о планах советского командования не меньше Василевского». Они всегда и во всем преувеличивали. «Это человек, который так нужен нам». И не удержался, съязвил в адрес Власова: «Теперь наш Андрюша воскреснет. А то ему совсем труба».

Когда я увидел Орлова, он мне очень понравился.

Трухин спросил: «Ну как? Что скажешь, Павел Михайлович?» Я ответил: «Видно, крепкий орешек. Сразу не раскусить…» А Трухин свое: «Помяни мое слово — расколется!»

Тогда меня это разозлило, а потом пригодилось — легче было объяснять дальнейшее поведение Орлова.

В тот вечер я сообщил в Центр: «Держит себя пока хорошо». У меня были основания для такой оценки. Власов рвал и метал после первого допроса Орлова. Потом укатил к своей Адели.

Из Центра ответили: «Под вашу личную ответственность». Как будто я здесь могу переложить мою ответственность на другого. «Пусть соглашается на предложение Власова. Руководство операцией за вами. Инструкции для Орлова через вас». Я им свое: «А если Орлов мне не поверит?» Они ответили: «Организуем убедительные доказательства. Вызывайте послезавтра». А тут Власов приволок жену Орлова. Как они держались!..

Я ему сказал:

— Надо поговорить, товарищ Орлов…

А он мне:

— Нам не о чем говорить, бандит!

— Ладно, — говорю, — ругайте, только тише. Речь идет о спасении вашей жены.

Как я рад, что именно эти слова пришли мне на ум!

Он замолк.

— Я свой, товарищ Орлов!

Он засмеялся:

— Давай, давай, бандюга, сочиняй…

А в глазах настороженность и любопытство.

— Понимаю, что вы сразу не поверите. Очень трудно вам поверить мне. Но времени у нас мало, поэтому буду краток. Вспомните, что генерал-полковник сказал вам в самую последнюю минуту, когда отправлял вас для координации действий армейской и партизанской разведки? Вы с ним вдвоем остались, больше никого не было. Ну, вспомните.

— Мне вспоминать нечего, никакого генерал-полковника я не знаю…

— На прощанье он вам сказал: «Ни пера ни пуха, Алеша…» И спросил: «Кому ты сдал ключи от сейфа?» Вы ответили: «Как всегда, подполковнику Владычину».

Вижу, верит! Но хочет, чтобы я ему еще доказательств подкинул.

— Хорошо, — говорю, — я вам помогу, товарищ Орлов. Когда вы к генералполковнику зашли, он сказал: «Береженого и бог бережет!» Верно? И еще сказал: «Число не забыл?» А вы ответили: «Сорок пять!»

Тут он мне окончательно поверил. По правде сказать, я не знал, что обозначает сорок пять, но для Орлова, видно, число имело смысл, он даже улыбнулся:

— Неужели свой? Чертовщина какая-то!

— После все узнаете, на досуге. Сейчас о самом главном — Москва приказала согласиться на предложение Власова.

Он вскочил:

— С ума сошли!

А я ему: что, мол, поделаешь, мне тоже никакого удовольствия «работа» у Власова не доставляет. Надо, Алексей Иванович. Соглашайтесь не сразу, еще поломайтесь. Инструкции получите от меня. То, что Власов пригрозил вашу жену начать пытать, вам поможет: не хочу, мол, чтобы мучили жену.

— Думаешь, поверит?

— Власов, как многие подлецы, сентиментален. Поверит. Он очень хочет, чтобы вы согласились.

— Неужели свой? Как мне тебя называть?

— Никандров Павел Михайлович.

— До сих пор понять не могу, — сказал Орлов, — летел к партизанам, а попал к власовцам.

— Все объясню, — ответил я. — Но сейчас не это главное. После того как согласитесь, вас поместят в гостинице номер пятьсот двадцать семь. Это не номер, а камера для последней проверки. Сам в ней жил неделю. Ни одного лишнего слова, ни одного лишнего движения! Поняли?

— Понял. Киру увижу?

— Когда согласитесь.

Я дал Орлову таблетку, чтобы он эту ночь хорошо выспался…

Под благовидным предлогом я уклонился от допроса Орлова, когда Алексей Иванович должен был согласиться на предложение Власова. Не могу объяснить, почему я решил, что так будет лучше, но мне показалось, что лучше оставить Орлова наедине с Астафьевым.

Поручик мне все рассказал. Он говорил об Орлове с презрением, даже с брезгливостью.

— Как все… Я думал, что он настоящий человек, мужчина, а он дерьмо, тряпка: «Не хочу, чтобы мучили мою Киру».

— А вы бы, Астафьев, хотели, чтобы он погиб героем?

Астафьев подозрительно посмотрел на меня:

— Видите ли, господин Никандров, в моих словах, очевидно, нет логики, но я был бы доволен, если бы господин Орлов смело подставил грудь под выстрелы. Я бы тогда поверил, что такие понятия, как честь, гордость, где-то еще остались. А так — скучно жить, господин Никандров. Хотя я понимаю, Орлов чем-то поможет вам и Власову…

Я до этого заметил, что Астафьев перестал в разговоре со мной называть Власова по имени-отчеству. Или просто «Власов», или «генерал».

— Я понимаю, — продолжал Астафьев, — цель оправдывает средства, но мне почему-то не хочется, чтобы средствами для достижения цели стало предательство своей Родины. — И с усмешкой закончил: — Разумеется, не имею в виду присутствующих.

Разговор принимал явно нежелательный оборот, и я поспешил внести ясность.

— А по-моему, Орлов поступил правильно, как настоящий русский патриот. Он понял, что освободительное движение, руководимое Андреем Андреевичем…

Как Астафьев на меня посмотрел!

— Передовицу из «Добровольца» излагаете?

Мне хотелось продолжить беседу, неожиданно открывшую новое в настроении поручика, но рисковать сейчас не было смысла, и я строго одернул Астафьева:

— Не знаю, как для вас, но для меня идеи, содержащиеся в «Добровольце», являются основополагающими, и я прошу вас не оскорблять моих чувств…

Астафьев пренебрежительно махнул рукой:

— А ну вас!.. Подвожу итог — ваш Орлов дерьмо. Я не верю ни одному его слову. Сегодня он продал одних, завтра с такой же легкостью по дешевке продаст других. Что вам еще надо, господин Никандров?

— У меня к вам больше вопросов нет.

— Честь имею…

Астафьев щелкнул каблуками, откозырял и ушел.

Что он за человек? Что в нем настоящее и что фальшивое? Привез от Белинберг девушку, похожую на мальчишку, говорят, языкатая, бойкая, поселил ее у себя в номере, даже днем с ней, а по вечерам они в «Медведе».

Я спохватился, что не спросил у поручика, куда отправили жену Орлова. Куда они ее запрятали?

И я пошел к себе составлять донесение в Центр. Кроме того, что операция с Орловым прошла благополучно, мне надо было сообщить о более важном: в Германии началась поголовная мобилизация населения от шестнадцати до шестидесяти лет в специальные части — фольксштурм.