Паулина Гейдж - Искушение фараона

• Название: Искушение фараона
• Автор: Паулина Гейдж
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01852-0

Роман Паулины Гейдж «Искушение фараона» – это по-настоящему захватывающая, загадочная история, полная приключений, страсти и мистики.

Царевич Хаэмуас, сын Рамзеса Второго, богат, влиятелен и почитаем во всем Египте как талантливый врачеватель и благородный человек. Но его душу давно терзает тайное желание – заполучить легендарный Свиток Тота, который, как считается, наделяет своего владельца способностью возвращать к жизни усопших и понимать язык зверей и птиц. Наконец судьба улыбнулась молодому царевичу, и в нераспечатанной гробнице он нашел заветный манускрипт. Но мог ли он подумать, что там его ждет и великая любовь?

Завораживающая, мастерски написанная история о чувственности и любви, несомненно, приятно порадует читателей уже знакомых с Паулиной Гейдж по ее роману «Искушение богини».

---

Коротко поблагодарив управляющего за подробные сведения, Хаэмуас взял в руки письмо из царского дворца. Его матери стало хуже, и писец взял на себя смелость обратиться к Хаэмуасу с вопросом, сможет ли царевич сам приехать в Дельту, чтобы оказать матери врачебную помощь. От робких, смиренных слов, коими слуга излагал свою просьбу, Хаэмуаса бросило в жар. «Она знает, что смерть близка, – лихорадочно думал он. – Она знает, что я уже ничем не в силах ей помочь. И только ее слуги, эти безмозглые простофили, вбили себе в голову, что я, словно всемогущий чародей, способен одним мановением руки вернуть ее к жизни. Рядом с ней – любящий муж, несмотря на все свои слабости, великий фараон искренне любит свою супругу и уделяет ей достаточно внимания. Конечно же, у своего смертного одра ей скорее захочется видеть любимого мужа, нежели сына, так давно живущего вдалеке». Хаэмуас продиктовал краткое и сдержанное письмо, в котором извещал управляющего, что прибудет в Пи-Рамзес при первой же возможности, но пока дела не позволяют ему тронуться в путь, отмечая также, что лекари и чародеи при дворе фараона ничуть не меньше сведущи в своем искусстве, нежели он сам.

Он получил также короткую записку от Амонмоза, главного блюстителя царского гарема в Мемфисе, сообщавшего, что лекарь, которого сам Хаэмуас поставил заботиться о здоровье женщин фараона, оказался несведущ в делах и его пришлось прогнать с должности. Не мог бы поэтому могущественный царевич предложить на его место кого-нибудь другого? «Только не сейчас, – думал Хаэмуас, охваченный злобным раздражением. – Завтра. Я займусь этим завтра».

Направляясь в покои Нубнофрет, он столкнулся с Антефом. Набедренная повязка – его единственная одежда – была небрежно завязана на боку. Через плечо болтался колчан со стрелами, в руке юноша держал лук. Хаэмуас уже прошел мимо, потом вдруг остановился и повернулся к нему.

– Ты собираешься тренироваться в стрельбе из лука? – спросил он. Антеф кивнул. Вид у него был угрюмый и несчастный. – Гори тоже будет с тобой?

– Нет, царевич, – отозвался Антеф. – Сегодня я не встречал царевича Гори. Он встал поздно, а потом сразу ушел из дому. – Он избегал взгляда Хаэмуаса, а царевича вдруг охватило глубокое сочувствие к этому милому юноше и к его безысходной печали.

– В последнее время ты нечасто видишь моего сына, так ведь? – мягко спросил он, и Антеф удрученно покачал головой. – Не знаешь ли ты, Антеф, что его тревожит? Ты, разумеется, не должен выдавать его тайн.

– Я бы все рассказал тебе, царевич, если бы сам знал, – пылко проговорил Антеф, – но, кажется, Гори утратил свое былое доверие ко мне. Он ведет себя так, словно я в чем-то навредил ему, но, клянусь Сетом, я не могу понять, какую именно оплошность я совершил!

– Вот и я не могу, – тихо сказал Хаэмуас. – Мне очень жаль, Антеф, прошу тебя, не сердись на него.

– Я и не собираюсь, царевич! – Антеф слабо улыбнулся. – Надеюсь, он все-таки объяснит мне, что с ним происходит.

Хаэмуас кивнул и направился дальше. Ему не хотелось глубоко задумываться о том, что стало причиной столь разительных и таинственных перемен в поведении Гори, он предпочитал положиться на привычный, всегда свойственный сыну здравый смысл, надеясь, что в конце концов разум возобладает и нужды вмешиваться не будет.

Когда доложили о приходе Хаэмуаса, Нубнофрет стояла посреди своей спальни, уперев руки в бока, а вокруг высились сваленные в беспорядке груды ее нарядов. Вернуро с помощью двух служанок перебирала сверкающие золотом и расшитые каменьями одежды, а у ног своей госпожи сидел измученный писец, он что-то торопливо записывал.

– Это платье отложите в сторону, – командовала Нубнофрет, – его можно переделать для Шеритры. А вон на тех двух видны потертости, так что их придется распороть. А жаль. – Она улыбнулась, оборачиваясь к Хаэмуасу и подставляя щеку для поцелуя. – Я их так любила. Милый брат, я собираюсь заказать себе новый гардероб. Изо льна, собранного в прошлом году, получилось великолепное полотно, и я оставила себе приличную долю.

– Значит, ты весь день сегодня будешь занята? – спросил Хаэмуас, охваченный надеждой.

Она сделала шутливо-печальное лицо.

– Да. Скоро приезжает портной. А почему ты спрашиваешь?

– Я хочу поехать навестить Шеритру, – осторожно начал он, – а также, воспользовавшись случаем, я хочу пригласить сюда Сисенета, чтобы он взглянул на свиток. Я подумал, возможно, ты тоже захочешь навестить дочь, а заодно и пообщаться с Табубой.

Он приложил огромные усилия, чтобы голос звучал уверенно и твердо, но все же Нубнофрет бросила на мужа любопытный взгляд.

– Шеритра уехала всего три дня назад, – заметила она, – а к Сисенету ты мог бы вполне послать гонца. В последнее время ты вовсе не уделяешь внимания своим больным, Хаэмуас, и хотя Пенбу исправно исполняет свой долг и не выдает секретов, я уверена, что на твоем столе скопилась целая груда писем, ждущих ответа. Такая нерасторопность прежде была тебе несвойственна.

«Перед тобой я отчитываться не обязан, – с раздражением подумал Хаэмуас. – Иногда ты говоришь со мной, как мать с малым ребенком, но я не допущу подобного обращения».

– Моя работа, Нубнофрет, не в твоей компетенции, – произнес он с упреком – с добрым, он надеялся, упреком. – Занимайся хозяйством, а о моих делах предоставь позаботиться мне. В последнее время я очень устал и не вижу ничего предосудительного в том, чтобы отправиться сегодня навестить дочь. Хочу провести час в приятной беседе с ней и ее хозяйкой.

Обычно, услышав его упреки, Нубнофрет шла на попятную. Ее любовь к порядку во всем время от времени подстрекала Нубнофрет посягнуть и на его сферу жизни, но обычно бывало достаточно мягкого укора, чтобы жена опомнилась, рассмеялась над собой и попросила ее простить. Однако на этот раз она не собиралась сдаваться.

– И дело не в одном только сегодняшнем дне, – настаивала она. – Уже многие недели ты пренебрегаешь своими прямыми и первейшими обязанностями. И я удивляюсь, как это ты до сих пор не получил ни одного язвительного письма от Рамзеса, вопрошающего, когда же ты соблаговолишь заняться делами многострадального Египта.

Она взирала на него с выражением одновременно озадаченным и уязвленным, и Хаэмуасу впервые подумалось, что, может быть, жена видит гораздо больше, чем он привык полагать. «Надо бы поговорить с ней в ближайшее время, но не сегодня, нет, не сегодня!» Хаэмуас поспешил успокоить жену, а слуги в полном молчании ждали, когда господа закончат свои дела.

– Истинная правда, в последнее время я не уделял своим обязанностям того внимания, которое они заслуживают, – признался он, – но, Нубнофрет, пойми, дело в том, что мне нужен отдых.

– Тогда давай на пару недель уедем на север. Такая перемена пойдет тебе на пользу.

Хаэмуас засмеялся резким смехом.

– Терпеть не могу Пи-Рамзес, – категорично заявил он. – И тебе это отлично известно.

Она подошла к нему совсем близко, аккуратно ступая между разбросанной по всей комнате одеждой.

– Муж мой, тебя гложет какая-то тоска, – произнесла она тихим голосом, глядя ему прямо в глаза. – И не надо обижать меня, пытаясь отрицать очевидное. Прошу, расскажи мне все. Я хочу лишь помочь тебе и поддержать.

Хаэмуаса охватило глупое желание расплакаться. Ему хотелось прямо сейчас, здесь, опуститься на постель и выплакать у нее на груди все свои беды, пожаловаться ей, словно любимой матери, способной все понять. Однако Хаэмуас усмотрел в этом порыве его истинную суть – а именно желание вновь сделаться ребенком, снять тем самым с себя всю ответственность. Кроме того, в комнате слуги, а перед Нубнофрет и так стоит непростая задача, о существовании которой она и сама еще не подозревает.

– Ты права, – сказал он наконец, – и я расскажу тебе, что меня гложет, только не теперь. Желаю тебе хорошо провести день, Нубнофрет.

Она пожала плечами, отвела взгляд и вернулась к своим занятиям. Но когда он уже стоял в дверях, она обернулась и крикнула ему вдогонку:

– Нигде не могу найти Пенбу. Хаэмуас, пришли его ко мне. Мне необходимо в точности измерить, сколько полотна я заказала, чтобы подсчитать все расходы.

С такой простой задачей без труда справился бы и ее писец, и оба это прекрасно знали. «И теперь она либо утверждает таким образом собственную власть, либо дает мне понять: ей известно, что Пенбу по моему поручению отослан из дома». Так размышлял Хаэмуас, шагая по коридору и машинально отвечая на приветствия караульных. «Может ли быть, чтобы Нубнофрет, моя беспечальная, спокойная Нубнофрет начала терять самообладание?» Он словно воочию увидел дикую сцену скандала с женой, и Хаэмуаса охватило мрачное предчувствие. С тяжелым сердцем отдавал он команду капитану вывести лодку к причалу.

Жаркий солнечный день, предчувствие приятной встречи вскоре сделали свое дело, и к Хаэмуасу вернулось доброе расположение духа. Он сошел на берег, дождался, пока развернут его опахало, и направился к дому Табубы, охваченный глубочайшей радостью. Среди высоких пальм слышался щебет разноцветных пташек, ноги приятно утопали в мягком песке. Ему на память пришли события, развернувшиеся на этом же месте, когда он был здесь в последний раз, – таинственная, словно волшебная ночь, его встреча с Табубой, – и ему захотелось петь. У последнего поворота дорожки, когда его взору уже открылся знакомый угол этого так горячо теперь любимого дома, он увидел Шеритру. Девушка стояла в тени, отбрасываемой стеной дома, держа в руках огромную охапку белых лилий, по их стеблям на ее блестящее платье стекали струи воды. Узнав отца, она сделала шаг вперед, но потом замерла. Ее лицо было серьезно и торжественно. «Странно, – подумал Хаэмуас. – Обычно мне навстречу она бежит бегом». Но он сразу вспомнил, что дочь давно перестала радостно бросаться ему на шею. Он подошел к Шеритре и с улыбкой обнял ее. Мокрые цветы холодили кожу. Сопровождавшие его слуги поклонились царевне и отошли в тень деревьев. Девушка отступила на шаг.