Виктор Кандыба - Загадочные сверхвозможности человека

• Название: Загадочные сверхвозможности человека
• Автор: Виктор Кандыба
• Жанр: Медицина

Автор – легендарный киевский ученый и гипнотизер, академик Виктор Михайлович Кандыба, – является автором известных во всем мире научных и научно-популярных работ по гипнозу, искусству внушения; психологии, истории и др. В этой книге собраны уникальные материалы о сверхвозможностях человека, проявляющихся в самых разных областях жизни. Книга предназначена для широкого круга читателей.

---

Ниже приводится описавие люминофании, пережитой им в возрасте 28 лет. Лежа ночью без сна, он почувствовал, что покинул тело и вознесся вверх. "Все произошло мгновенно. Глаза мои были открыты. Надо мной, впереди, вокруг сияла Слава Архети-пического Света – она пронизывала меня, и я сам был ею. Нельзя представить более истинного света, ибо этот Свет и дает всякому иному свету его сущность; то был не привычный материальный свет, но творческий свет самой жизни, источник которого – Любовь и Разум, и все живое создано из его субстанции. (N. В. Я опускаю ряд авторских комментариев, ибо они не имеют отношения к предмету наших исследований).

Где-то далеко внизу на мгновение промелькнуло нечто, похожее на поверхность Земли. При этом мне вовсе не надо было опускать взгляд или поворачивать голову: я как бы видел все разом. Видение нашей планеты предстало лишь на мгновение – словно мне давалось понять, сколь далеко мой дух оторвался от Земли и приблизился к Солнцу.

Как описать источник этого света? Как определить направление, в котором он находился? Он был где-то сверху, впереди, однако речь шла не о геометрическом направлении, которое всего лишь относительно, а об абсолютном направлении, его архетипической сущности. Источником этого света были Жизнь и Истина, Исток всяких представлений о жизни и истине, – и однако этот источник был манифестирован в пространстве.

И тут внезапно, без какой-либо смены направления, свет обрел свой смысл, цель. То была Идея Двенадцати; речь идет не о "двенадцати", что поддается счету или исчислению, не о "двенадцати", которое дробится на части; Идея Двенадцати входит в наше представление о том, что есть число двенадцать; вместе с тем она непостижима для нас и принадлежит Божественному. Влекомый Светом.., я достиг уровня архетипов, и мне было явлено имя Бога Отца. Но тут мое понимание и повиновение Высшей воле начало рассеиваться, под натиском самости рассудок стал постепенно утрачивать ясность. На мгновение передо мной предстала Идея Семерки, но то был уже гораздо более низкий уровень восприятия, и трудно с определенностью сказать, было ли то объективное восприятие или плод моего воображения. В следующий момент ко мне уже вернулось сознание моего тела".

Я намеренно заканчиваю это исследование люминофагога примером, в котором присутствует число двенадцать, уже встречавшееся нам в истории американского торговца. Рассказ Дж. – Г. – М. Уайт-мена поражает точностью и обстоятельностью; из него не только видно, что автор – математик, но в то, что он весьма начитан в философии и теологии. И описание Света в этом рассказе, так же как указание на его источник, который есть источник представлений о Жизни и Истине, заставляют задуматься о том, что невнятица и неясность, столь характерные для многих описаний люминофагага, объясняются в первую очередь недостатком философской подготовки у тех, кто пытается облечь этот опыт в слова. Когда мы слышим, что опыт люминсфании "невозможно описать", что он "превышает человеческое понимание", то эти формулы говорят не только о характере самого опыта, но и о недостатке философских знаний у того, кто его пережил. Однако последний приведенный нами пример еще в одном отношении разительно отличается от большинства современных описаний люминофании: профессор Уайтмен – верующий человек и философ. И поэтому встреча с Божественным Светом не была для него потрясением, переменившим всю его жизнь, как это случилось с доктором Вьюком; люминофания лишь углубила его веру и помогла обрести основания для философских построений.

Мы рассмотрели различные случаи люминофании и связанные со светом представления, верования, концепции. При этом материалом наших исследований служил опыт, засвидетельствованный людьми, принадлежащими к самым различным культурам, исповедующими те или иные религии или же придерживающимися каких-то нерелигиозных идеологий. Позволим же себе ответить на вопрос, в чем сходство и в чем различие этих переживаний. Прежде всего необходимо провести различие между субъективным переживанием озарения светом и объективным феноменом, засвидетельствованным сторонними наблюдателями. Для индийской, иранской и христианской традиции эти две категории опыта смешаны и перетекают одна в другую; причины того, что "механизм различения" в этих случаях "не работает", в принципе сходны: божественность (для Индии – Бытие) есть Свет или эманация света, а святые (в Индии) или те, кто достиг unio mystica (" мистического единства"), наделены светозарностью ("Бхагавад-гита", бхакти, шаманизм).

Что касается морфологии субъективной люминофании, то она необычайно разнообразна. Тем не менее попытаемся выделить наиболее часто встречающиеся ее формы:

1. Свет может быть столь ослепителен, что окружающий мир просто-напросто исчезает; увидевший свет теряет зрение. Таков опыт встречи со Светом апостола Павла, ослепшего на дороге в Дамаск, многих святых, Арджуны в "Бхагавадгите".

2. Свет преображает мир, но не "заслоняет" его: люминофания переживается как созерцание очень интенсивного сверхъестественного света, сияющего в глубине материи, при этом предметы сохраняют свои формы и очертания. Это сияние подобно небесному Свету, и озаренный им мир предстает таким, каков он был в своем изначальном совершенстве, утрату которого иудео-христианская традиция связывает с падением Адама. Под данную категорию подпадает большинство люминофании, переживаемых мистиками, принадлежат ли они конфессионально к христианству или какой-либо иной религии.

3. Так же близко к этому типу озарение, переживаемое эскимосским шаманом (кавманек), в результате которого он обретает способность видеть не только чрезвычайно далеко, но – видеть во всех направлениях, больше того – ему становится зримо присутствие духов, то есть открывается сама структура мироздания, изменяя восприятие и понимание мира. Следует отметить, что в ходе переживания такого озарения шаман проходит как бы через несколько различных Вселенных: Вселенную, структурно сходную с нашим привычным Мирозданием, однако несколько отличающуюся от него, – теперь нам не составляет труда понять суть этих отличий – и Вселенную, сама структура которой непостижима обычному сознанию в его бодрствующем состоянии. Следует также провести границу между мгновенным опытом внезапного озарения и иными типами люминофании, когда интенсивность света растет постепенно, и так же постепенно к человеку приходит покой, уверенность в бессмертии души или постижение сверхъестественного порядка вещей.

4. И наконец, необходимо разделить Свет, который воспринимается как свидетельство личного божественного Присутствия, и свет, свидетельствующий о внеличной святости: не важно, идет ли речь о священном характере Мироздания, Жизни, человека или реальности – т, е, в конечном счете о святости Космоса как божественного творения.

Необходимо подчеркнуть, что, как бы естественно и с какой бы степенью интенсивности ни переживалась люминофания, так или иначе в ней задействован религиозный опыт. Все рассматриваемые нами опыты люминофании имели одну общую черту: свидетель люминофании оказывался "вырван" из обычной Вселенной, из исторической ситуации и перенесен в качественно иную Вселенную, в совершенно иной, трансцендентный нашему мир – мир, где явлена святость. Описание структуры этого трансцендентного, пронизанного святостью мира варьируется от культуры к культуре и от региона к региону – мы достаточно акцентировали такого рода различия по ходу нашего исследования, чтобы у читателя не осталось каких-либо сомнений на этот счет. И все же во всех этих описаниях прослеживается один общий элемент: Вселенная, открывающаяся во время опыта люминофании, отлична от нашей Вселенной – или трансцендентна по отношению к ней – уже в силу того, что она духовна в своей основе, иначе говоря, она доступна лишь тем, для кого существование Духа – реальность. Несколько раз мы отмечали, что опыт люминофании радикально менял онтологическую картину мира тех, кто столкнулся со светом, заставляя их прозреть и уверовать в существование мира Духа. В ходе истории человек тысячами различных путей восходил к Духу или убеждался в его существовании. Это очевидно. Да и разве могло быть иначе? Но всякая концептуализация этого опыта неразрывно связана с языком, а следовательно – с культурой и историей. Можно сказать, что смысл переживания сверхъестественного озарения светом внятен непосредственно душе человека – ей "адресован" этот опыт, – но он регистрируется и осмысляется сознанием, выступая уже в одеждах идеологии, сформированной до пережитого опыта. И здесь кроется парадокс: с одной стороны, переживание люминофании есть личностное открытие, но с другой – каждый может открыть в ней лишь то, к чему он подготовлен на духовном и культурном уровне. Тем не менее сохраняет свое значение факт, который, с нашей точки зрения, является важнейшим: несмотря на любые идеологические установки, свойственные человеку до того, как он прошел через опыт люминофании, встреча со Светом изменяет все его существование, открывая существование мира Духа, святости и свободы, свидетельствуя об их реальности и подтверждая то, что для некоторых существовало на уровне представлений, но не опыта. Люминофания свидетельствует о том, что мир есть божественное творение и мир освящен присутствием Бога.