Тим Северин - Побратимы меча

• Название: Побратимы меча
• Автор: Тим Северин
• Издательство: Эксмо: Мидгард
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17882-1: 5-699-17888-0

Этих людей боялись.

Этих людей проклинали.

Этими людьми восхищались.

В поисках славы они покидали свои студеные земли и отправлялись бороздить моря и покорять новые территории. И всюду, куда бы ни приходили, они воздвигали алтари в честь своих богов — рыжебородого Тора и одноглазого хитреца Одина. Эти люди вошли в историю и остались в ней навсегда — под гордым именем викингов…

Скитания Торгильса, сына Лейва, продолжаются. И каждый его шаг, каждый поступок оказываются звеньями незримой цепи, сплетенной искусным мастером, который повелевает судьбами северян, — многоликим Одином.

---

Утро было в разгаре, когда наш вожатый внезапно остановился. Я огляделся, пытаясь понять, что заставило его остановиться. Вокруг было все то же. Деревья со всех сторон. Снег лежал толстым слоем на земле и местами на ветках. И ни единого звука. В этой полной тишине я слышал только собственное дыхание.

Вожатый наклонился и отвязал лыжи. С луком в руке он ступил в сторону и двинулся широким кругом, с каждым шагом глубже проваливаясь в снег. Остальные ждали, следя за ним и не говоря ни слова. Я посмотрел на Рассу в надежде на его подсказку, но он стоял с закрытыми глазами, губы его шевелились, словно он молился. Медленно лучник прокладывал путь, оставляя следы на снегу, пока не вернулся к тому месту, откуда начал. Я снова и снова пытался понять смысл его действий. Все делалось так спокойно и старательно, что не оставалось сомнений — это какой-то обряд. Я оглядел круг внутри следа, оставленного им. И ничего особенного не увидел. Разве что сугроб, столь небольшой, что его и бугорком нельзя было назвать. Не имея никаких других объяснений, я решил, что это место сейда. Мы пришли поклониться какому-то духу природы.

Я ожидал, что Pacca начнет свои песни духа. Однако нойда начал снимать лыжи, тем же занялись и остальные саами. И я последовал их примеру. Руки так окоченели от мороза, что мне не сразу удалось развязать узлы ремней, привязывающих лыжи к новым башмакам, которые сшила мне Аллба. Я с удовольствием убедился, что, как она и обещала, снег на них не налипает. Кладя на землю тяжелое копье, чтобы освободить руки, и опасаясь, как бы золотое кольцо не соскользнуло и не потерялось в снегу, я надел его покрепче на острие. Наконец, отложив лыжи в сторону, я распрямился, огляделся и обнаружил, что остальные охотники уже разошлись по обе стороны от меня. Pacca же стоял немного в стороне. Единственный, кто находился прямо передо мной, был лучник, и он шел к середине круга, обозначенного его шагами. Он по-прежнему держал лук в правой руке, и попрежнему лук был не натянут. Дойдя почти до середины круга, охотник сделал три-четыре шага в сторону, потом еще пять-шесть шагов вперед, и повернулся лицом ко мне. Какое-то чутье подсказало мне, и я покрепче ухватился за тяжелое копье. Неужели он сейчас натянет лук и нападет на меня? Но он поднял лук обеими руками и бросил его в снег у своих ног. Ничего не произошло. Он повторил это еще два-три раза. И вдруг — вот когда я по-настоящему испугался — снег прямо перед ним раздался, и оттуда, снизу, поднялось нечто огромное. В следующее мгновение я узнал в очертаниях, скрытых снегом, разъяренного медведя, идущего прямо на меня.

По сей день не знаю, спасло ли меня природное чувство самосохранения или то, что я следовал урокам Эдгара, полученным давным-давно в английском лесу. Повернуться и убежать я просто не успел бы — увяз бы в снегу, медведь схватил бы меня и разорвал на месте. Пришлось мне остаться. Я вогнал мощное древко копья поглубже в сугроб, пока оно не уткнулось о твердую мерзлую землю. Раскидывая снег во все стороны, медведь надвигался на меня. Когда он заметил на своем пути препятствие, его сердитое угрожающее ворчание превратилось в яростный рев, он поднялся на задние лапы, готовый ударить передними. Стоял бы медведь на четырех лапах, я не знал бы, куда целить копье. А так мне открылся волосатый живот. Я видел маленькие глазки, горящие яростью, открытую пасть и розовую глотку, но рожон копья направил в открытую, словно зовущую грудь. Медведь сам насадил себя на острие, мне оставалось только крепко держать древко. Он как-то басовито хрюкнул, закашлял, когда широкий железный наконечник вошел ему в грудь, и начал опускаться на все четыре лапы, тряся головой как бы от удивления. Все кончилось быстро. Ошеломленный медведь повернулся, вырвав копье из моих рук, и попытался убраться прочь, но саами сходились с обеих сторон. Я смотрел на это, дрожа от волнения, а они подбежали и с холодной расчетливостью вонзили копья медведю в сердце.

Pacca подошел к туше, лежащей на окровавленном снегу. Охотники благоговейно отступили на несколько шагов, давая ему место. Нойда наклонился и ощупал медведя. Я видел, как его рука протянулась к медвежьей груди за передней левой лапой. Мгновение спустя нойда встал и испустил визгливый крик торжества. Подняв правую руку, он показал, что добыл. То было золотое кольцо-жребий.

Охотники так кричали, будто все посходили с ума. Те, у кого были еловые веточки на одежде, оторвали их и, бросившись к медведю, начали стегать ими тушу. Другие, взяв лыжи, уложили их поперек мертвого зверя. Все они визжали и вопили от радости, слышались хвалы, благодарения и поздравления. Иные распевали загадочную песнь, которую Pacca пел в стойбище перед началом этой охоты, но я так и не понял ни слова. Когда охотники напрыгались и наплясались до изнеможения, Pacca стал на колени в снег лицом к медведю и торжественно обратился к мертвому зверю:

— Благодарим тебя за этот дар. Пусть дух твой спокойно обитает в сайво, и родись весною снова, обновленный и здоровый.

Очень скоро стемнело. Оставив мертвого зверя на месте, мы пустились в обратный путь к стойбищу. Но то было уже не торжественное шествие по лесу в полном молчании — саами перекликались, смеялись и шутили, а на некотором расстоянии от дома начали издавать длинные ухающие кличи, отдававшиеся впереди в деревьях и оповещавшие о нашем возвращении.

Никогда не забуду зрелища, ожидавшего нас, когда мы вошли в стойбище. Женщины развели жаркий огонь на плоском валуне, и отблески огня играли на их лицах. И каждое лицо было раскрашено пятнами кроваво-красного цвета. На мгновение мне показалось, что здесь произошло что-то ужасное. Только потом я заметил, что они пританцовывают, машут нам руками и узнал песню, восхваляющую удачную охоту. Я совершенно обессилел. Единственное, чего мне хотелось, — это лечь и уснуть, и лучше, чтобы рядом со мной была Аллба. Я уже было вошел в палатку, однако Pacca, схватив меня за руку, повел прочь от входной полсти, вокруг, на противоположную сторону. Там он велел мне встать на четвереньки и подползти под край палатки. Так я и сделал и увидел Аллбу, стоящую лицом ко мне у очага. Лицо у нее тоже было запятнано кровью, и она смотрела на меня сквозь латунное кольцо, поднесенное к глазу. Но когда я вполз внутрь, она попятилась от меня и исчезла. Слишком усталый, чтобы о чем-либо думать, я дополз до нашего спального места и сразу провалился в глубокий сон.

Едва развиднелось, Pacca разбудил меня. Ни Аллбы, ни его жены нигде не было видно.

— Теперь мы пойдем за Старым, — сказал он. — Спасибо тебе за то, что ты сделал для нашего рода. Теперь пришло время праздновать.

— Почему ты все время называешь его Старым? — спросил я, чувствуя некоторое раздражение. — Ты мог и предупредить меня, что мы идем охотиться на медведя.

— Теперь, когда он отдал за нас свою жизнь, ты можешь называть его медведем, — весело ответил он, — но если бы мы перед охотой называли его прямо, это его оскорбило бы. Это неуважение — называть его земным именем перед охотой.

— Но ведь мой спутник из сайво — медведь? И конечно же, это неправильно, что я убил его родича?

— Твой спутник сайво защитил тебя от Старого, когда тот встал после долгой зимней спячки. Видишь ли, того Старого, которого ты убил, убивали уже много раз. А он всегда возвращается, потому что хочет отдать себя нашему роду, усилить нас, потому что он — наш предок. Вот почему мы вернули золотое кольцо ему под мышку, потому что именно там наши прапрадеды впервые нашли золотой жребий и поняли, от кого пошел наш род.

Мы вернулись на лыжах к мертвому медведю, взяв с собой легкие санки, и перевезли тушу в стойбище. Под зорким присмотром Рассы охотники сняли большую шкуру — медведь был взрослым самцом — а потом кривыми ножами отделили мясо от костей, проявляя крайнюю осторожность. Ни одна кость не была сломана или хотя бы поцарапана ножом, и каждая косточка бережно отложена в сторону.

— Мы похороним скелет, весь, как он есть, — сказал Pacca, — каждую косточку, и когда Старый вернется в жизнь, он будет таким же сильным, каким был в этом году.

— Как козлы Тора, — заметил я.

Pacca с любопытством посмотрел на меня.

— Тор — это бог моего народа, — сказал я. — Каждый вечер он готовит на ужин двух козлов, которые влекут его колесницу по небесам. Гром — это грохот его повозки. После трапезы он складывает в сторонке их кости и шкуры. Утром просыпается, а его козлы снова целы и невредимы. Правда, однажды кто-то из гостей Тора во время пиршества сломал одну кость, ножную, чтобы высосать костный мозг, и с тех пор один из козлов охромел.

За три дня пиршества медведь был съеден весь до последнего кусочка. А поскольку зверя убил я, весь наш род меня чествовал.

— Хвост оленя, лапа медведя, — предлагал мне Pacca самые лакомые кусочки, говоря, что не доесть или оставить про запас даже самую малость было бы неблагодарностью по отношению к убитому, который был столь добр к нам. — Старый не позволил буранам погубить нас и сделал все, чтобы весна пришла и снег растаял. А сейчас, опережая нас, он бродит по горам, призывая траву и почки на деревьях и птиц, которые еще не вернулись.