Юрий Рытхэу - В долине Маленьких Зайчиков

• Название: В долине Маленьких Зайчиков
• Автор: Юрий Рытхэу
• Издательство: Известия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1980

---

– Неужели не понимаешь? Ком-пот! Ком-пот! – повторял Коравье. – Это я сам прочитал! Сам!

Вот в чем дело! Ему открылся наконец секрет слогосложения!..

– Молодец, Коравье! Это значит, что ты научился читать.

Восторгу Коравье не было границ. Он заставил Праву одеться и пойти с собой. Первым делом затащил в маленький магазинчик Торвагыргына и, не обращая внимания на удивленного продавца, начал читать:

– Мо-ло-ко! Мя-со! Ту-чон-ка! Са-хар! Видишь, Праву? Са-хар!

На улице он останавливался возле каждой вывески. Прочитав громко слово, с победным видом смотрел на Праву, как бы говоря: не один ты на свете грамотный человек!

– Муж! Жен! – громко объявил Коравье, когда проходили будку возле сельсовета.

Громким криком он разбудил спавшего сына.

Росмунта с испугом смотрела на мужа, потрясавшего консервной банкой.

– Я научился читать! – сообщил Коравье. – Видишь: здесь написано – ком-пот! Сладкая еда!

Росмунта осторожно взяла из его рук банку и пристально рассмотрела буквы.

– Ты, Корав, скоро станешь ученым человеком, – тихо произнесла она.

– Почему бы нет? – осклабился Коравье. – Вот видели бы в стойбище Локэ, как я вынюхиваю следы человеческой речи на бумаге!

8

Володькину с очередной почтой пришла большая посылка из Магадана. Распаковав, он охнул и выдернул из пачки тоненькую книжку.

– Смотри, Николай, мои стихи! – крикнул он.

Праву взял книгу. Она называлась «Огни в тундре».

– Поздравляю! – заключив в объятия Володькина, воскликнул Праву. – Насколько я осведомлен в истории литературы, это второй сборник стихов русского поэта о Чукотке после Тана-Богораза.

Володькин вытряхнул на кровать все книжки, открыл одну, полистал и разочарованно заметил:

– Сколько ждал! Думал, буду плясать, а вместо этого у меня такое чувство, будто кто-то другой написал… Странно. Мечта сбылась, а радости большой нет. Куда приятнее было писать и ждать… – Он сел и задумался. Потом вдруг сказал: – У меня к тебе просьба есть… – Володькин выглядел смущенным.

– В чем дело, говори, – подбодрил его Праву.

– Я узнал, что тебя собираются послать на совещание оленеводов в Магадан. Вызывали Ринтытегина и Елизавету Андреевну, но они не могут сейчас оставить колхоз… А мне тоже хочется поехать. Попроси Елизавету Андреевну, а?.. Творческие дела и прочее.

– Какой может быть разговор! – сказал Праву. – Обязательно попрошу.

Володькин куда-то заторопился и ушел. Праву только хотел раскрыть подаренную книгу, но тут в дверь постучали.

Вошел расстроенный Коравье.

– Опять незнакомое слово прочитал? – улыбнулся Праву.

– Нет. Не то. Даже не знаю, как об этом сказать. Но мне больше не с кем посоветоваться…

Коравье топтался с ноги на ногу.

– С женой поссорился, – почему-то шепотом сообщил он.

– Что же случилось? – спросил Праву в замешательстве. Такого рода конфликты ему еще не доводилось улаживать.

– Росмунта по-новому научилась целоваться, – сокрушенно проговорил Коравье.

Праву не смог сдержать улыбки.

– Что же в этом плохого?

– Володькин ее научил.

Праву даже привстал. Этого он никак не ожидал от Володькина.

– Росмунта мне сама призналась. Но почему Володькин это делал тайком? Без моего согласия? Разве есть такой обычай колхозной жизни учить чужую жену целоваться? Я привык вдыхать ее собственный запах, а она вдруг заткнула мне рот своим ртом и стала присасываться ко мне, как теленок к сосцам важенки… Росмунта говорит, что так целуются все настоящие люди и обнюхивание достойно только зверей и собак.

– Это, конечно, неприятно, – задумчиво произнес Праву. – Даже не знаю, что тебе посоветовать.

– Мне хочется знать, как бы поступил коммунист на моем месте? – спросил Коравье.

– Ты хочешь спросить, что бы я сделал, если бы мою жену стал учить целоваться другой мужчина?

Коравье кивнул.

Праву зашагал по тесной комнате, задевая ногами то табуретку, то стол, цепляясь носками за ножки кроватей.

– Я бы не стал придавать этому большого значения, – сказал он наконец. – Разве такой мужчина, как Володькин, достоин того, чтобы считать его настоящим соперником? Твоя Росмунта очень красивая женщина – это все говорят в Торвагыргыне. Красота всегда притягивает и может иногда так затуманить голову человеку, что он все делает наоборот, сначала совершает поступок, а потом задумывается… Конечно, Володькин поступил нехорошо. Только слабый человек мог совершить такое. Но он наш собрат по труду, и мы не можем запросто выбросить его в тундру, как выбросили тебя из стойбища Локэ. По нутру, выходит, Володькин еще далек от того, чтобы люди хотели на него походить. Что мы будем за товарищи, если отвернемся от него?

– Ты советуешь нам помириться? – огорченно спросил Коравье.

– Да.

– Но я теперь его видеть не могу… Пусть меня отправят в тундру. Столько времени не видеть живого оленя! И Росмунте хочется.

– Хорошо, сегодня же поговорю с Елизаветой Андреевной, – пообещал Праву.

В правлении колхоза оказалось много народу: Ринтытегин, Елизавета Андреевна, Геллерштейн и Наташа. Ринтытегин курил и озабоченно разглядывал пейзаж за окном. Геллерштейн не отрываясь читал плакат на стене, хотя он состоял всего из трех слов.

– А вот, кстати, и Праву, – приветствовал его Ринтытегин, а Елизавета Андреевна сказала:

– Как же так, Николай? Ведь Володькин ваш подчиненный, а вы допустили такое?

Праву ничего не понимал.

– Откуда вы об этом знаете? Коравье об этом только мне рассказал.

– Коравье тебе, а Росмунта мне, – сердито объяснила Наташа.

– Разве у нас нет молодых девушек, за которыми можно ухаживать? Вот доктор Наташа, чем не невеста? – продолжала Елизавета Андреевна. Наташа вспыхнула:

– Елизавета Андреевна! – и выбежала из комнаты.

Праву удивленно посмотрел ей вслед. Геллерштейн укоризненно сказал:

– Зачем смущать девушку?

Но Елизавета Андреевна была занята другим.

– Я говорила с Володькиным… На что это похоже? Зарплату получает аккуратно, а работы не видно. И что бы вы думали? – Она оглядела собравшихся. – Он заявил, что зарплата наша ему не нужна, он проживет своим творчеством!

– Да, – сокрушенно проговорил Праву. – А он просится в Магадан, на совещание оленеводов.

– Тоже мне оленевод! – сердито отрезал Ринтытегин. – Ни разу в тундре не был. Мирон Стрелков послезавтра едет в бригаду Нутэвэнтина. Вот пусть с ним и отправляется.

– Может быть, все-таки с ним поговорить? – предложил Праву.

– Я схожу за ним, – вызвался Геллерштейн.

После его ухода в комнате некоторое время было тихо. Праву мысленно пытался найти объяснение поведению Володькина. Вот уж чего не ожидал от него!.. Устало молчали и Ринтытегин с Елизаветой Андреевной. Мало у них и без этого хлопот!

Когда Володькин вместе с Геллерштейном вошел в контору, Праву подивился перемене в его внешности. Это был уже не пресыщенный славой стихотворец, а обычный Володькин, виноватый и смущенный. Он не стал ждать, когда его начнут ругать, а заговорил сам:

– Я знаю, что глупо просить сейчас о прощении… Но обещаю вам… позвольте мне искупить свою вину работой… Буду стараться, прошу вас, товарищи. Я люблю Чукотку. Здесь я начал по-настоящему писать, уехать отсюда значит для меня похоронить творческие мечты, – Володькин давился словами и смотрел на носки своих резиновых сапог.

Ринтытегин разглядывал парня, будто видел его впервые.

– Володькин! Посмотри на людей! – строго произнес он. – Если собираешься оставаться на Чукотке, надо высоко держать голову!.. Рядом наши соплеменники доживают последние дни в прошлом… Мы должны быть перед ними особенно чистыми и правдивыми. Нам доверили тонкое и сложное дело – привести этих людей к социализму, а потом к коммунизму, к самому естественному состоянию человеческой жизни… Правильно я говорю, Праву? Теоретически?

– Теоретически, может быть, не совсем правильно, но по существу верно, – ответил Праву.

– А работать надо, – сказала Елизавета Андреевна. – У нас почти готов передвижной домик – красная яранга. Мы уже заказали в области кинопроектор «Украина».

Чувствуя, что гроза миновала, Володькин обратился к Елизавете Андреевне:

– Я просил товарища Праву, чтобы он походатайствовал за меня о поездке в Магадан…

Ринтытегин перебил:

– Только что клялся в любви к Чукотке, а рвешься в Магадан! Поедешь в тундру. Вместе с Мироном Стрелковым. Иди готовься.

Когда за Володькиным захлопнулась дверь, Праву сказал:

– Коравье просится в бригаду оленеводов.

– А что ж! – одобрил Ринтытегин. – Пусть покочует. Да и для его жены полезно. Многие на нее заглядываются… Уж очень она красива… А из стойбища Локэ идут хорошие вести. Их пастухи заговаривают с нашими, берут у них чай, сахар, табак. Приедешь из Магадана, будем уговаривать Коравье вернуться к землякам. Главное сейчас – оторвать людей от Арэнкава, Мивита и Эльгара, чтобы детишки уже в этом году пошли в школу.