Джейн Уэлч - Певец из Кастагвардии

• Название: Певец из Кастагвардии
• Автор: Джейн Уэлч
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-016046-1

Это – мир, в яви которого причудливо переплетено многое и многое из того, что мы – люди! – привыкли считать просто древними легендами.

Ибо живут и сражаются в мире том могущественные жрицы таинственной Богини-Матери…

Ибо обитают в горах мира того коварные кобольды, а в холмах – дивно прекрасные фэйри.

Ибо носится по лесным чащобам мира того страшная, неистовая Дикая Охота – и оживают глухими ночами обитатели высоких замков – химеры…

Мир «меча и магии». Мир героизма и волшебства…

Мир, в котором молодой сын барона Торра-Альты Каспар, хранитель Вещи Великой Магической Силы, попал в сети могущественных служителей Тьмы – и запутывается в них все сильнее.

Мир, на который силы Зла обрушивают все новые и новые беды, и не будет этим бедам конца, пока Каспар не стряхнет с себя узы Мрака.

Так продолжается сказание Книги Ёда…

---

Пока Бранвульф и Керидвэн тихо переговаривались меж собой, Халь сидел молча, чувствуя кожей внимательные взгляды узников. Наконец он не выдержал.

– Я вижу, наше присутствие вас всех очень развлекло, – прорычал он, – но мы, между прочим, не бродячие артисты. Нечего пялиться.

– Эй, парень, мы тебе ничего дурного не сделали, – отозвался один. – Незачем на нас кидаться. Это не мы посадили тебя сюда.

Пристыженный Халь поднял ладони в знак извинения. С одного запястья тянулась тяжелая цепь.

– Ты прав, добрый человек. Я не хотел тебя обидеть.

– Наверно, таким хорошим господам зазорно соседство со всяким сбродом вроде нас, – куда менее доброжелательно высказался другой узник.

Халь усмехнулся. Ему был чем-то приятен такой прямой вызов и неприкрытое недовольство. Он хорошо понимал этого человека. В самом деле, Халя предал король, его кузен, а простые люди здесь ни при чем и не заслужили враждебного отношения.

Юноша гневно рванул цепь – но металлический браслет только сильнее впился в руку.

– Я бы на твоем месте так не делал, – снова высказался первый узник. Кожа вокруг губ у него потрескалась и сочилась кровью, и Халю было трудно смотреть на него, невольно не задерживаясь взглядом на болячках. – От этого только больнее. И как это вы трое дошли до жизни такой?

Вопрос его был адресован к Халю, потому что остальные двое сидели, повесив головы.

Халь не сразу нашел, что ответить, и решил попросту сказать правду. Вряд ли из этого могло выйти что-то дурное, учитывая плачевное положение прикованных узников.

Вкратце он рассказал о себе и своих товарищах.

– Король предал нас, – заявил Халь, ожидая бурной реакции или хотя бы удивления, но тут его ждало разочарование.

– А кого из нас он не предал? – горестно протянул кто-то из бедняг. – Мы все сидим здесь за неуплату налогов. А поборы растут с каждым годом, это стало уже невыносимо. На этот раз королю понадобились деньги на строительство нового дворца для своей невесты. Чтобы заплатить, я должен был бы продать весь урожай без остатка, и тогда мой сын помер бы с голоду. Уж лучше тюрьма. Так что сижу я тут, у Их величества под сиятельными ногами, и ничего с этим не поделаешь. Последнего, кто пытался бежать, вздернули на виселице… Да и нас не забыли вывести посмотреть на это в назидание.

Остальные тоже заговорили, и оказалось, что все они попали сюда по схожим причинам.

– Я здесь гнию уже полгода, – прохрипел совсем больной и истощенный узник. – Сомневаюсь, чтобы мне пришлось еще увидать своих детей, но все равно я снова поступил бы точно так же. – Он говорил так, будто заранее ожидал от Халя негодования, хотя тот еще не знал, о чем идет речь. – Да, так и знайте, благородный сир, я поступил бы точно так же снова и снова! Единственное, что я отдал этим кровопийцам, – это порченная спорыньей рожь. Меня хотели повесить, когда я сказал, что она еще и заплесневела. Заявили – ты, мол, собрался отравить короля. Ха! Да если бы я только мог!..

Среди узников пронесся одобрительный ропот.

– Эти, знатные, разве они знают, что такое тяжелые времена? Они рвут и мечут, если у них на плащах три слоя горностая вместо четырех! Каждый год нас прижимают все сильнее и сильнее, а мы выжимаем последние соки из земли, хотя она и так уже больна. Моя земля больна, и с каждым годом болезнь все тяжелее.

Остальные узники, не слишком интересуясь несчастьями торра-альтанцев и составом их преступления, принялись вместо того обсуждать земледелие и жаловаться друг другу. Халь не заметил, когда наступила ночь – в темнице не изменилось освещение. Просто в какой-то момент узники начали один за другим умолкать и закрывать глаза. Сон Халя был беспокойным и прерывистым; он с нетерпением ждал утра и завтрака, чтобы на что-то переключиться. Время тянулось безумно медленно. Все дни одиночного заключения Халя кормили мало и нерегулярно, и страх голода и одиночества врывался в его тревожные сны, как проносящийся сквозь них дикий конь.

Он ворочался с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее на жестком камне, прикованная рука невыносимо болела и ныла. Халю приходилось выбирать – скрючиться на корточках, привалившись к стене, или дремать сидя на коленях; но все равно с каждым новым часом ноющая боль поднималась по руке все выше, от кисти до локтя, потом до плеча.

И вот рассвет наконец наступил. В смрадную темницу не проникало ни луча света, но Халь понял, что пришло утро, по шуму наверху, в комнате стражи, да еще потому, что перестали скрестись мыши. В дальнем конце помещения из-за дубовой двери упала полоска оранжевого света, слегка запахло дымом: это оживала пыточная камера. Через некоторое время принесли еду. Халь жадно набросился на серую овсянку, холодную и подгоревшую, с хрустящими на зубах крупицами песка. Воду он выпил одним длинным глотком – и только после этого нашел в себе силы пожелать доброго утра Бранвульфу и Керидвэн.

– А я думал, дворяне выше того, чтобы лопать овсянку, – заметил мрачный узник, который был вчера столь груб с Халем.

Все еще с набитым ртом Халь отозвался:

– Я всю свою жизнь ел овсянку, почти каждый день.

– А мне говорили, что господа жрут только павлинов и лебедей, – хмыкнул мрачный мужлан.

Халь повернулся к брату и кивнул на плошку с кашей:

– Что-то дорогой кузен слишком хорошо с нами обращается – для тех, кто подозревается в предательстве.

Бранвульф кивнул.

– Сдается мне, это все затеяно для того, чтобы доказать королю Дагонету благие намерения. Рэвик делает вид, что делает все для спасения дорогой Дагонетовой доченьки. Война с Кеолотией для него страшнее всего на свете. После Ваалаканских войн Бельбидия очень ослаблена. Все наши ресурсы истощились.

– Это понятно, да, – поморщился Халь. – Но только если кто-нибудь не найдет принцессу Кимбелин и ее похитителей, нам отсюда не выйти.

Из-за дубовой двери, обрамленной оранжевым светом, донесся отчаянный крик боли. Слышался рев огня, и Халь подумал, что железные клейма, должно быть, раскаляют добела. Он постарался не прислушиваться к воплям.

Неожиданно Керидвэн улыбнулась.

– Как насчет истории, чтобы скоротать время?

Она сказала это совсем небрежно, но остальные узники ответили одобрительным гулом, и Халь понял, что это мудрое предложение.

Керидвэн рассказывала, и истории отвлекали всех от страшных звуков из-за дубовой двери. Искусством рассказа она владела лучше, чем кто бы то ни было на памяти Халя. Но очередную интереснейшую сказку вдруг прервал голос из угла. Это была старуха с бородавчатыми руками; она злобно гремела цепями и скалилась на баронскую жену.

– Хватит с нас твоих нечестивых баек, ведьма. Незачем слушать рассказы демоницы!

– Замолчи, старая. Я здесь гнию подольше твоего и соскучился по хорошему голосу. У нее красивый голос, и когда она рассказывает, как будто розы расцветают на камнях! – прохрипел заросший бородой истощенный человек.

– Слушаем, слушаем! – отозвалось еще несколько голосов.

Не обращая на старуху внимания, Керидвэн начала новую сказку – о зайце, который хотел догнать луну. С каждой новой ночью он бежал быстрее и быстрее, и ноги у него становились все длиннее, и он поднимался все выше в горы, чтобы приблизиться к бледному небесному свету. За преданность он был вознагражден – ему подарили серебряную шубку на зиму; но чтобы не зазнавался и помнил, что он – творение земли, летом заяц-беляк должен одеваться коричневым мехом земляного цвета и держаться ближе к земле, которая всегда защитит его.

– А нет у тебя мужских историй? – спросил кто-то из узников. – Эти сказки, конечно, приятно послушать, но они не больно-то трогают нас, мужчин!

Керидвэн засмеялась, и Халь позволил сдержанной улыбке тронуть его уста, хотя и помирал от голода. Уж сейчас Керидвэн удивит этот народ! Халь знал, что она хранит в памяти множество историй про рыцарей с острыми мечами и длинными щитами, какие и Кеовульфу не под силу. Но улыбка Халя вскоре увяла: все без исключения герои Керидвэн разъезжали в сверкающих доспехах.

На миг забыв, где находится, юноша насупился в обиде на Бранвульфа. Это был их вечный камень преткновения: старший брат отказывался купить Халю такие доспехи, отговариваясь тем, что нужно перестраивать замок, и это очень дорого стоит. А Халь был просто уверен, что никто не окажет ему должного уважения, не обзаведись он доспехами!

Истории Керидвэн увлекли всех узников без исключения. Если бы не голод и жажда, да не цепи на руках, Халь мог бы закрыть глаза и представить, что он дома, в Торра-Альте, в каминном зале, и сейчас – время зимнего праздника. Слушатели сочувственно вздыхают над словами рассказчика, который не прервется, пока все гости не заснут; желудки у всех отяжелели, а в головах приятный туман от выпитого эля…

Керидвэн заслушались даже стражники у дверей. Она была очень талантлива, рассказывала хорошо поставленным голосом, но главное достоинство было не в этом. Просто Керидвэн умела подобрать историю на вкус каждого. Вскоре даже старуха с бородавками, которая не желала ее слушать, начала улыбаться. До Халя дошло, что рассказчица специально вовлекает стражников в компанию, заставляя их смеяться вместе со всеми и даже самих что-то рассказывать. Каждая новая сказка Керидвэн как будто превращала того, кто о ней просил, в главного героя – будь то заяц или великий рыцарь, совершающий подвиги доблести. Слушатели словно видели дождь стрел, летящих в синем небе, и земля содрогалась под копытами тяжелых боевых коней. Все слышали звон металла о металл, чувствовали в воздухе пьянящий запах крови.