Владимир Контровский - Заданное значение судьбы

• Название: Заданное значение судьбы
• Автор: Владимир Контровский
• Жанр: Научная Фантастика

Смыкаются Реальности, и сходятся Дороги Миров, и отдаются все долги… Последняя книга эскианской эпопеи "Рукопись Памяти", хотя…

---

– Ты прав, мёртвых планет большинство, - согласился Теллиар, вглядываясь сквозь прозрачные стенки полусферической кабины в пустыню, тянувшуюся до самого горизонта, - и эта, похоже, тоже из их числа. Зато мы можем идти с материальной составляющей корпуса скаута восемьдесят процентов - расход энергии гораздо меньше, чем в маневренном режиме, когда нужно почти полностью переводить корабль в форму поля. В этой пустыне нет глаз, способных обратить на нас внимание, - сканеры не фиксируют никаких признаков жизни. Так и долетим себе спокойно и без приключений.

"Когда-то и я горевал, не встречая приключений, - боцман мысленно улыбнулся, - пока не поумнел и не понял, что чем меньше приключений, тем выше вероятность остаться в живых. Дай бог Галактики, чтобы и ты, сынок, тоже это понял, а старый Квинт постарается помочь тебе дожить до возраста понимания".

– Технократы из научного отдела экспедиции полагают, - сказал он, одновременно следя за символами на псевдоэране, за панорамой за бортом и за выражением лица мичмана, - что эта планета не всегда была мёртвой. Посмотри на цвет этой песчаной пыли - это же окислы. Значит, здесь был кислород, и могла быть жизнь на кислородной основе. А потом…

– А потом грохнулся астероид, оставивший исполинский кратер и вздыбивший кору на противоположной стороне планеты, - представляю, какова была сила удара! Атмосферу сорвало, океаны выплеснулись в небо, как вода из чашки, по которой стукнули кулаком, и всё. Даже если здесь была какая-то цивилизация, то ни одно строение не могло уцелеть при такой катастрофе. И величественные храмы древних богов, - Теллиар пристально посмотрел вдаль, словно надеясь увидеть там таинственные развалины, - обратились в пыль. А красный песок - это высохшая кровь могущественной цивилизации, чьи корабли летали по всей Галактике ещё тогда, когда предки Технолидеров только-только выковали первые бронзовые мечи.

– Ты, часом, стихи не пишешь, мичман? Это не грех, сынок, - я ведь когда-то тоже был молодым, - боцман очень постарался, чтобы в его вопросе не прозвучала насмешка.

– Нет, - быстро ответил Теллиар, однако смущение, отразившееся на лице молодого галактианина, явно свидетельствовало о том, что он не совсем искренен.

– Не смущайся, - Квинт добродушно улыбнулся. - Настоящий Звёздный Навигатор - он непременно поэт в душе, верно тебе говорю. Многие из них, выходя в отставку, начинают наговаривать на кристаллы свои произведения. К тому же я не Дагабур, не видящий ничего, кроме формул и параграфов устава.

При упоминании имени начальника экспедиции, третьего адмирала Дагабура, по лицу Теллиара пробежала тень - адмирала не любили ни рядовые, ни офицеры, ни Творители Машин из научного отдела экспедиции. И не любили они адмирала вовсе не за его строгость и педантичность - это дело обычное, - а за некую непонятную странность, всё чаще и чаще проявлявшуюся в словах и поступках Дагабура. Как-то раз один из лейтенантов, получивший от адмирала разнос за неточную регулировку одного из генератор-эмиттеров флагманского крейсера, жаловался в кругу офицеров: "Выговор - это ладно, в конце концов, Монстр был прав, но вот когда он посмотрел на меня, - лейтенант сделал многозначительную паузу, - мне показалось, что меня выкинули в открытый космос без защитного поля. Холод и тьма - вот что было в его глазах, чтоб мне дезинтегрироваться!". С ним согласились - кое-кто из офицеров тоже замечал за начальником экспедиции что-то похожее, - и прозвище "Монстр" стало вторым именем Дагабура.

– Послушай, Квинт, а ты знал его раньше?

– Кого, Дагабура? Знал, конечно, - я ведь знаю всех адмиралов Зет-сектора ещё с тех времён, когда они были кадетами-практикантами, - с оттенком хвастовства ответил старый боцман. - И ты знаешь, ничего такого плохого за ним раньше не замечалось. Да, он всегда был строг, - а каким же ещё должен быть командир? Когда на борту нештатная ситуация, тут уж не до любовной лирики. Но вот потом, после того, как он стал Начальником Четвёртой Экспедиции… И ты знаешь, тут вот какая история тёмная, - Квинт понизил голос, словно кто-то мог их подслушать. - Крейсер "Настырный", на котором прилетел Дагабур, по дороге сюда прошёл сквозь пылевое облако. Ничего особенного, плотность - тьфу, детекторы едва пискнули, и повреждений никаких, только наш адмирал, принимавший в центральном всю интегральную картинку параметров этого облака, вышел из рубки с каким-то странным лицом. Мне об этом рассказал один мой старый знакомый, боцман с "Настырного". А потом всё и началось - я-то знал Дагабура раньше, и могу тебе сказать: очень он изменился, очень. Знать бы ещё, в какую сторону…

– А можно ли поговорить с этим твоим боцманом? - спросил Теллиар. Чутьё ученика Признавших Необъективное подсказывало молодому галактианину: за этим что-то кроется.

– Уже нет, - Квинт помрачнел. - Ты ещё не знаешь, а я видел сводку потерь флота. Она вообще-то секретная, но у нас, боцманов, есть кое-какие привилегии. "Настырный" не вернулся к центру Галактики - погиб со всем экипажем. Разнос ГАЭ - случай вообще-то редкий, хотя я таких помню с десяток. Так что наш славный адмирал - единственный из тех, кто был на борту крейсера во время встречи с тем загадочным облаком и остался в живых, все остальные уже каются в грехах перед богом Галактики. Но кто будет спрашивать его о подробностях этой встречи, верно? Хотел бы я взглянуть на такого смельчака!

"Им буду точно не я" - подумал мичман, но ничего не ответил. Помолчав, он сказал, возвращаясь к прежней теме разговора:

– Мёртвых планет в системе Ореты Зет стало больше. Была на Четвёртой жизнь, не было её - в любом случае эта планета умерла давно, а вот Третья - совсем недавно.

– Третья не умерла - планету убили её обитатели. Там сейчас пустыня вроде этой, - боцман кивнул на окружавший скаут безжизненный ландшафт, - и к тому же радиоактивная. И Третья не совсем умерла - там кое-где прячутся остатки населения. Порасспроси ребят, летавших туда, - они тебе расскажут.

– Расскажут, как же, - усмехнулся Теллиар. - Я ведь не боцман - у меня привилегий нет. Хотя об этом можно догадаться - не зря же экспедицию не свернули. Держать крейсер и полсотни скаутов в звёздной системе, где нет жизни - это слишком расточительно. Адмирал, насколько мне известно, просил оставить здесь и "Настырного", да только командование сочло это уже лишним.

– А жаль, - отозвался Квинт. - Останься "Настырный" здесь, его команда, может статься, была бы жива, и ты смог бы поговорить с моим старым приятелем, упокой космос его душу. А мёртвые - они неразговорчивы: что люди, что планеты.

– Люди - да, а вот планеты… - Теллиар вдруг приподнялся в кресле, впившись глазами в какую-то точку прямо по курсу. - Смотри!

Квинт недоумённо взглянул на псевдоэкран, затем проверил показания сенсоров, следивших за поверхностью планеты, и только потом посмотрел туда, куда напряжённо всматривался молодой галактианин. И увидел…

…впереди монотонность пустыни нарушал невысокий холм. На первый взгляд, вроде ничего особенного, если не принимать во внимание, что холм был не песчаным, а каменным, - сенсоры уже выдали дистанционный анализ породы, - и форму имел странную.

– Беру управление, - почти выкрикнул мичман, опуская руки на сенсорную панель.

– Внимаю, слушаюсь и повинуюсь, Хозяин, - ответил Пилот-Процессор.

Квинт хотел возразить, но Теллиар взглядом дал ему понять, кто здесь командир, и боцман только вздохнул. "Эх, молодёжь, молодёжь, - подумал ветеран. - Ладно, действуй, а старый Квинт последит за твоими действиями, и внимательно последит".

Но вмешательства не потребовалось - Теллиар всё делал правильно. Странный холм быстро приближался, и мичман набрал высоту и описал широкий полукруг, разглядывая его сверху.

– Великий бог Галактики! - прошептал изумлённый боцман. - Такого я ещё не видел!

Перед ними был каменный лик - округлое женское лицо, обращённое к небу. Глаза каменной женщины были закрыты, а в уголке глаза застыла слеза - светлая на фоне тёмного камня, из которого состоял (или был сделан?) этот удивительный барельеф. Что это лицо, а не просто холм, можно было увидеть только сверху, с приличной высоты, и Квинт удивился чутью молодого мичмана. "А ты не прост, - подумал он с уважением, - надо же, заметил эту штуку раньше, чем среагировали приборы! У Демона Плазмы вырос достойный сын".[13]

Черты лица были чёткими, хотя скептик наверняка счёл бы этот холм естественным образованием - в Галактике чего только не встретишь. Но ни старый космический бродяга Квинт, ни молодой мичман Теллиар скептиками не были. К тому же сенсоры определили, что лицо и слеза состоят из разных минералов - в толще холма не было ни малейших следов прозрачного камня, образовавшего слезу.

– Садимся, - решительно бросил молодой галактианин, и Квинт даже не подумал возражать. Губы старого боцмана шевелились, и по ним можно было прочесть: "Звёздная женщина…".