Алия Якубова - Владычица Ночи: Дитя Смерти

• Название: Владычица Ночи: Дитя Смерти
• Автор: Алия Якубова
• Жанр: Ужасы и Мистика

Что делать, если произошло то, чего вообще никогда не должно было произойти? У самого могущественного существа, у Смерти, появилась дочь… Но она наполовину человек, поэтому Смерть не может воспитывать свою дочь. Какая роль отведена в этом Менестрес, Владычице Ночи, королеве вампиров…

---

Потом всех трутней увели, и Священная провозгласила:

– Возлюбленные дочери Фермоскиры! Все мы отказались от мужчин, ибо первый из наших законов: "Увидишь мужчину – убей!". Но один раз в год, в день празднеств агаповессы, амазонка может лечь с мужчиной, ласкать его, дабы через положенный срок иметь от него дочь. В эти семь дней агаповессы закон не действует. Празднуйте, дочери Фермоскиры!

После речи Священной, царица так же поздравила воительниц, и напомнила, каков их долг на утро восьмого дня. Только затем амазонки отправились в "долину любви". Она находилась за Фермоскирой, почти у самого Фермодонта, почти полностью окруженная лесом. А в эти дни ее окружало еще и плотное кольцо охранниц.

Сейчас вся "долина любви" была расцвечена шатрами. В каждом из них, на ковре из козлиных шкур, трутень ожидал ту, которая его выбрала. Его руки по-прежнему связаны. Войдя, амазонка разрежет путы и угостит его вином.

Я лично проводила Калисто в царский шатер. Когда за ней опустился полог, чувствовала я себя отвратительно. Ревность? Да нет, не совсем. Отвращение. Моя возлюбленная царица, без особого на то желания, собирается… будто в грязи вывалиться. Чувство отвращения и ненависти к скотам (а именно так амазонки называли мужчин), вдалбливаемое с детства, пустило глубокие корни. Я готова была скорее убить себя, чем стать той женщиной, какие они за стенами Фермоскиры.

Так как мое присутствие непосредственно возле Калисто не требовалось, я удалилась в свой шатер, по соседству с царским. На самом деле эти два шатра составляли единое целое, но внутри разделялись перегородкой, которая, впрочем, не могла стать для меня серьезным препятствием. Так что я была относительно спокойна. Правда, через несколько часов, я прокляла свой острый слух, из-за которого очень хорошо слышала все происходящее в соседнем шатре.

Так что семь дней проходили довольно напряженно. Мне было искренне жаль Калисто. Она даже как-то осунулась. Но высказать вслух свою жалость – означало оскорбить царицу. Поэтому она не жаловалась, а я не жалела. Но, проводя с трутнем вечер и ночь, она к рассвету приходила в мой шатер, и устало садилась рядом.

Конечно же, я ни о чем не спрашивала. И так все ясно. Только понимающе обнимала. Иногда мы прогуливались по долине. Через пару дней мы уже начали даже с юмором относиться к происходящему. Хотя энтузиазма и желания возвращаться к трутню у Калисто не прибавлялось.

Наконец-то седьмой день! Я его встречала едва ли не с ликованием. Скоро все закончится. Перед тем, как вернутся к своему трутню, дабы провести с ним последнюю ночь, Калисто предложила мне:

– Перед тем, как избавится от трутня, ты можешь питаться от него.

Я удивленно заломила бровь. На самом деле идея была хороша, так как всю агаповессу я воздерживалась от… питания. Калисто это знала, поэтому и сказала:

– Ты ведь голодна, и сильно.

– Да, но…

– А ему будет все равно, – и Калисто скрылась за пологом шатра, оставив меня в некотором недоумение. Но ее предложение казалось очень и очень заманчивым. Уже третий день голод сжигал меня изнутри, подступая к самому горлу. Скоро он станет невыносимым.

В ожидании, я занялась чисткой меча. Он уже блестел, как зеркало, когда над долиной пронесся трубный звук. Сигнал, возвещающий, что агаповесса закончилась. Закон "Увидишь мужчину – убей!" – вновь вступил в силу. К тому времени, когда рог протрубит еще раз (где-то через час), все мужчины в Фермоскире должны умереть. Настал час Хранительниц.

Одним отточенным движением отправив меч обратно в ножны, я вошла в царский шатер. Калисто сидела на ковре из козьих шкур, с абсолютно бесстрастным выражением лица. Мужчина пытался устроить голову у нее на коленях, но та не позволяла.

Мое появление трутень встретил хмельной улыбкой. Я тоже ответила ему улыбкой, хотя моя более походила на звериный оскал. Калисто права, не стоит отказываться от крови, которая сама плывет в руки.

Мужчина отпрянул с ругательством – видно увидел мои клыки. Но он уже обречен, только не знает об этом. Моя рука гранитной плитой легла на его плечо, рывком разворачивая к себе. При этом мой взгляд был обращен на Калисто. За все время она ни разу не видела, как я питаюсь. Не знаю, как она это себе представляла, но этой темы мы никогда не касались. И вот теперь у нее на это зрелище было место в первом ряду. И она смотрела, широко открыв глаза.

Я властно притянула к себе мужчину. Он попытался было закричать, но я поймала его взгляд, и крик умер, так и не родившись. Проведя рукой по шее, я заставила его повернутся так, чтобы мне стало удобнее. Потом одно мимолетное движение, и клыки вонзились в плоть, точно в вену. Горячий поток хлынул в рот, и как только я ощутила чуть солоноватый металлический вкус, весь остальной мир перестал существовать. Я пила и пила, прижимая к себе добычу. Кровь есть кровь, и пол тут не имеет значения.

Мой голод был велик. Но даже вампир на последней стадии истощения не сможет выпить человека досуха. Поэтому, когда я оторвалась от трутня – он был еще жив, хотя и в глубоком обмороке. Но это не на долго. Вытерев рот тыльной стороной ладони, я выхватила меч и вонзила его точно в сердце мужчины. Он вскрикнул и затих. Навсегда.

Отпихнув от себя бездыханный труп, я посмотрела на Калисто. Ту, казалось, нисколько не тронула судьба трутня. Наверняка, так оно и было. Она только спросила:

– У тебя так… всегда?

– Нет. Обычно я куда более… аккуратна. Те, кто дают мне кровь, практически не испытывают боли. Их сознание одурманивается приятными ощущениями, а потом они ничего не помнят.

– Понятно, – кивнула царица.

Мы замерли в шаге друг от друга. В другой ситуации я бы притянула ее к себе, но не знаю, как она отнеслась к проявлению моей сущности "во всей красе". Поэтому я стояла в нерешительности. Видно, поняв, что меня тревожит, Калисто сама обняла меня и попыталась поцеловать, но я отстранилась, сказав:

– Не стоит, ты почувствуешь кровь.

– Нашла чем пугать! – усмехнулась царица. Закрыв мне рот поцелуем.

Когда мы прервались, я сказала:

– Пойдем. Скоро протрубит рог.

– Да-да. Мне нетерпится вернуться во дворец. Подальше от этих… скотов, – она брезгливо покосилась на тело, распростертое на полу.

Мы покинули шатер, и туда тотчас юркнули храмовые амазонки – чтобы убрать тело. Трупы тщательно пересчитают, чтобы быть уверенными, что ни один из трутней не сбежал.

Уже во дворце, нежась в кровати и время от времени издавая смешки, так как мои руки то и дело пробегали по ее телу, Калисто проговорила:

– Надеюсь, усилия этих дней не пропали втуне.

Моя рука замерла на ее животе, я зарылась носом в волосы царицы, и только затем проговорила:

– Нет, не пропали.

– Откуда ты знаешь? – она повернулась так, чтобы видеть мое лицо.

– Чувствую, – я старалась подобрать наиболее подходящее объяснение. – Изменилось твое ощущение… твой запах. Я уверена, что ты уже носишь в своем чреве дитя, – я не удержалась и погладила плоский, подтянутый живот.

Калисто перехватила мою руку. Наши взгляды встретились. В ее глазах плескался вопрос: "Это правда?", а в моих читался не менее красноречивый ответ: "Да.". Вслух Калисто проговорила:

– Пресветлая Артемида, пусть это будет дочь!

Глава 33.

Надо сказать, беременность никак не повлияла на Калисто. Во всяком случае, она так думала, продолжая исправно нести царские обязанности, участвовать в походах, опять же, ежедневные тренировки. Я же, в свою очередь, не спускала с нее глаз. Заботилась, чтобы царица достаточно ела, не слишком уставала, в походах не спала на земле, так как считала, что должна быть ровней с остальными амазонками. Порой мы едва ли не ссорились из-за этого, но я всегда была готова привести кучу железных аргументов, так что в конце-концов она сдавалась.

Конечно, на последних месяцах Калисто приходилось уже тяжеловато. О верховых поездках не могло быть и речи. Я позаботилась, чтобы у царицы под рукой всегда была колесница. Калисто жаловалась, что я хочу сделать из нее, амазонки, неженку. На что я возражала, что после родов лично буду гонять ее на тренировках, а пока пусть изволит себя поберечь.

Чем меньше оставалось до родов, чем чаще Калисто задумывалась, кого же носит под сердцем. Я видела, как это беспокоит ее, но ничем помочь не могла. Не могла утверждать со стопроцентной вероятностью. Единственное, что я могла сделать, так это вместе с Калисто принести жертву Артемиде.

Наконец, настала пора изготовить колыбель для ребенка. Амазонки издревле делали их из щитов и трех ремней. Вот и все. Главное выбрать правильный щит: достаточно большой, чтобы ребенку не было тесно, и глубокий – чтобы он не выпал. И еще, щит должен был участвовать в успешной битве. Считалось, что это принесет будущей наезднице удачу.