Вячеслав Саввов - Беспроигрышное пари

• Название: Беспроигрышное пари
• Автор: Вячеслав Саввов
• Жанр: Детектив
• Год: 1984

---

«Шерлок Холмс — это я».

Артур Конан Дойл. Из автобиографии «Воспоминания и приключения».

НЕОБЫЧНЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ

Спор продолжался уже более получаса.

— Нет, нет и нет! — воскликнул высокий человек с залысинами, вислыми усами и добрыми проницательными глазами. Звали его Артур Конан Дойл. Сегодня ему исполнилось сорок два года.

— Но послушайте же, сэр Артур, — взмолился другой участник спора, бледный мужчина с черной клиновидной бородкой и тонкими беспокойными пальцами. Он упорно не называл себя, а представился как Изобретатель. Одно это слово, написанное с большой буквы, стояло даже на его визитной карточке. Собственно говоря, поэтому Конан Дойл и согласился принять очередного посетителя. Теперь писатель сожалел, что впустил его к себе в дом. Изобретатель казался банальным поклонником Шерлока Холмса и умолял продолжать писать о Холмсе. Сэру Артуру подобные разговоры смертельно надоели, он хотел только, чтобы посетитель поскорее ушел и не омрачал ему день рождения. Между тем Изобретатель не унимался:

— Разве вы не видите, что другие ваши книги не так успешны, как рассказы и повести о Холмсе! Ни «Родни Стоун», ни «Изгнанники», ни другие исторические или фантастические романы и мечтать не могут об известности ваших произведений детективного жанра.

— Ну и пусть, — отмахнулся писатель. — Это еще не значит, что другие хуже.

— Конечно, нет, — поспешно согласился Изобретатель, — но поймите — люди ждут возвращения Холмса.

— Так ведь это низкопробная литература. Вы знаете, почему я начал писать о Шерлоке? Сидя в пустой приемной в ожидании пациентов, которые не шли к молодому, никому не известному врачу, я решил написать исторический роман. Но, смекнув, что на это у меня уйдет года два, не меньше, я понял, что умру с голоду, так и не увидев своей книги. Тогда я стал писать детективы…

— Что вам блестяще удалось, — вставил Изобретатель.

— Не льстите, — недовольно нахмурился Конан Дойл. — Разве вы не читали Эдгара По! Холмс — это же чуть приближенный к жизни Дюпен. Та же трубка, тот же аскетизм и даже сходный метод расследования. Я только и сделал, что назвал его дедуктивным. Потом не раз совесть грызла меня. В конце концов от одного имени Холмса меня стало мутить, как от паштета из гусиной печенки, которым я в детстве объелся.

— Согласитесь, — смягчился вдруг Изобретатель, поняв, что писатель волей-неволей прислушивается к его доводам. — У человека никогда не иссякнет потребность в чтении детектива.

— Пусть их сочиняют другие, — отрезал Конан Дойл.

— Но у других не получится так, как у вас. Возьмите современный детектив. Ни доктора Торндайка, ни Арсена Люпена нельзя поставить рядом с Шерлоком Холмсом.

— Тут вы правы, — согласился Конан Дойл, уминая в трубке табак. — Но через двадцать лет люди благополучно забудут и Люпена, и Торндайка, и моего Холмса.

— Вы ошибаетесь, сэр Артур. Вам удалось главное: создать личность, характер, достойный уважения. Вы и сами полюбили Холмса. В этом ваше счастье и горе. Вы единственный человек на земле, не прочитавший ни одной новеллы о Холмсе впервые. Вам не дано испытать волнения, которое испытываем мы, читатели, погружаясь в атмосферу загадок и тайн, которыми окутаны «дела», столь блестяще распутываемые Холмсом. Вам не дано все это, потому что Холмс — это вы сами. Ведь каждый детектив пишется с конца, не так ли! Садясь за очередной рассказ, вы уже знаете развязку. Но читатели платят вам за это сполна. Сколько вы получаете писем с просьбой о возрождении Холмса! Сотни!

— Тысячи, — буркнул Конан Дойл, но в его глазах Изобретатель прочитал что-то похожее на любопытство. Он бросился в атаку.

— Скажите, мистер Конан Дойл, — с улыбкой спросил он, — почему вы не позволили Уотсону опознать тело Холмса? Может быть, потому, что в глубине души сами не были уверены, что Холмс должен погибнуть и вы оставили и ему и себе лазейку — возможность его возвращения? Разве я не прав? Не может быть, чтобы за эти семь лет, которые Холмс покоится на дне Рейхенбахского водопада, у вас не возникало желания возродить его.

— Зачем возрождать, если лет через двадцать его все равно забудут, — повторил писатель.

Этих-то слов и ждал Изобретатель. И в ответ Конан Дойл услышал, очевидно, заранее заготовленную фразу.

— А если я сумею доказать вам, что Холмса не забудут и через столетие?

Сэр Артур громко расхохотался:

— Как вам это удастся! И сколько понадобится времени — век?

— Нет, хватит и десяти минут, — спокойно возразил Изобретатель и спросил:

— Скажите, нет ли у вас хотя бы одного неопубликованного рассказа о знаменитом сыщике?

Наступила тишина. Изобретатель смотрел в глаза писателю и ждал, затаив дыхание. Наконец, сэр Артур отпер ящик стола и вынул небольшую красную папку.

— Рассказ есть, но я даже вам не позволю его прочитать, а тем более показать другим. Иначе издатели меня просто на куски разорвут.

— Я дам вам расписку в том, что ни один живущий сейчас человек его не увидит. Я готов заплатить любую неустойку, если нарушу свое обещание.

Только сейчас Конан Дойл понял всю нелепость ситуации:

— Вы всерьез хотите доказать мне, что Холмса будут помнить и через восемьдесят — сто лет? И считаете, что на это вам хватит менее четверти часа? Вы с ума сошли?

— Давайте заключим пари, — живо подхватил Изобретатель. — Если я сумею убедить вас в своей правоте, вы возрождаете Холмса. Если нет, — я берусь безвозмездно разбирать вашу почту.

«Этого еще недоставало, — подумал Конан Дойл. — Но надо же как-то отделаться от этого безумца».

— Хорошо, — согласился он. — Пишите расписку, но она останется у меня в обмен на рассказ, — и добавил, уже про себя: «Все равно никто не поверит, что рассказ мой».

Через несколько минут они скрепили расписку подписями.

— Итак, — произнес Конан Дойл, взглянув на часы, — сейчас 14.25 22 мая 1901 года. Если в 14.35 вы не представите мне веских доказательств того, что мой герой бессмертен, вам придется надеть бухгалтерские нарукавники.

— Уверен, этому не бывать, — усмехнулся в ответ Изобретатель и, пожав великому писателю руку, вышел из его кабинета.

Придя домой, Изобретатель не спеша разделся и раскрыл папку. Он не торопился, у него была уйма времени. Он даже не потрудился прочитать ее, лишь взглянул на название, удовлетворенно хмыкнул.

«Прекрасно. Как раз то, что мне нужно», — и пошел в лабораторию с папкой под мышкой.

Сейчас мы оставим на время наших героев и позволим читателю ознакомиться с этой рукописью. Вот она.

БАНКИР ИЗ УАЙТХИЛЛ-КОТТЕДЖА

Много воды утекло с тех пор, как произошли события о которых я хочу рассказать, но известная деликатность не позволяла мне коснуться их в своих записках. Однако сейчас можно предать гласности случай, происшедший в Уайтхилл-Коттедже, который еще раз подтвердил правильность избранного моим другом аналитического метода раскрытия преступления. Это дело дорого мне еще и потому что в нем проявилось благородство характера Холмса, и я с радостью берусь за перо.

Многим запомнился август 1891 года. Стояли необыкновенно жаркие даже для такого времени года дни. Лето как будто из последних сил боролось с наступлением осени и давно давало повод для разговоров о капризах английской погоды.

Я исполнял обязанности врача, обливаясь потом, и, надо сказать, очень обрадовался, когда однажды утром, сидя за завтраком, получил записку от Холмса.

«Если вы не очень заняты, прощу вас составить мне компанию в поездке в Уайтхилл. Поезд от Чаринг-Кросс в 11.45.

Ваш Холмс».

Жена, заглянув через плечо в послание Холмса, сказала:

— Поезжай, дорогой. По-моему, прогулка на свежем воздухе тебе не повредит.

— Я с радостью приму приглашение моего друга. К счастью, в такую погоду никто не желает болеть, — ответил я с улыбкой.

Не прошло и получаса, как я встретил Холмса у пригородной платформы вокзала. В сером клетчатом пиджаке, кепке, с неизменной трубкой во рту он казался выше своих шести футов. Мой друг приветливо протянул мне руку и улыбнулся:

— Добрый день, Уотсон. Прошу вас в вагон. Поезд скоро отойдет. О билетах я уже позаботился.

Мы вошли в купе и заняли свои места. Холмс сразу же открыл окно. Поезд тронулся.

— Зачем мы едем в Уайтхилл? — спросил я.

— Сам еще не знаю, — усмехнулся Холмс. — Правда, судя по этой телеграмме, которая пришла сегодня утром, там случилось нечто серьезное.

Холмс достал из кармана лист желтой бумаги. Послание было коротко:

ПРОШУ ВАС НЕМЕДЛЕННО ВЫЕХАТЬ В УАЙТХИЛЛ-КОТТЕДЖ ВСЕ РАСХОДЫ БУДУТ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ОПЛАЧЕНЫ -КВИНФОРД-

— Не тот ли это банкир, Сайрус Квинфорд, глава «Квинфорд Вест Бэнк»? — спросил я.

— Вы правы, мой друг. Я уже навел справки. Сайрус Квинфорд, американец по происхождению, уже более десяти лет живет в Англии. Говорят, он вышел из бедняков, но напал на золотую жилу в Калифорнии, обратил золото в деньги и основал совместную англо-американскую банковскую контору, взяв в компаньоны наших соотечественников Джеймса Лайтера и Годфри Герберта. Квинфорд действительно живет в Уайтхилле, в имении Уайтхилл-Коттедж.