Михаил Ахманов - Пятая скрижаль Кинара [=Принц вечности]

• Название: Пятая скрижаль Кинара [=Принц вечности]
• Автор: Михаил Ахманов
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-251-00280-7

Принц Дженнак, избранник богов, обязан спасти свой мир oт сокрушительных войн, лживых пророчеств и алчных воинственных владык. Исполняя свое предназначение, он странствует и сражается, любит и ненавидит, теряет и находит; а за самую дорогую из находок, за Пятую Скрижаль Кинара, он платит кровью своих друзей.

Источник: http://fan.lib.ru/a/ahmanow_m/

---

Мирные занятия тоже были почетны, и в большинствк Великих Уделов уважали и удачливого купца, и достойного мастера, и земледельца, чей хоган не со всякого холма окинешь взглядом. Люди этих сословий кормили всех и начинали чувствовать свою силу; и вспоминали они, что даже название одиссарской столицы - Хайан - произошло от "хейо". А слово это означало человека, который кормится от щедрот земли, выращивая просо и маис, хлопок и бобы, птиц и быков, лам и тапиров. Другие кормились от щедрот моря - рыбаки и ныряльщики за жемчугом, гребцы и мореходы и все остальные, вплоть до Мастера Ветров и Течений, умеющего вести корабль по звездам, и тидама-кормчего, в чей власти находится судно и его экипаж. Но первыми среди тех, кто трудился и создавал богатство собственными руками, все же считались торговцы. Среди них были люди простого звания и были благородные, особенно в Кейтабе, Рениге и Одиссаре; они странствовали по морям и землям, плавали вдоль берегов Эйпонны и за океан, к новым землям; они покупали и продавали, приносили дары и платили налоги; и все чаще случалось так, что купец становился хозяином собственных земель или мастерских и торговал не купленным, а сделанным. Это приносило больше дохода, это множило богатства с гораздо большей скоростью, и это казалось такой увлекательной игрой!

Хотя, как в любой игре, бывали в ней неприятности.

Глава 4. Месяц Зноя, от Дня Проса до Дня Сосны. Дикий Берег, дельта Матери Вод.

Каков срок человеческой жизни? Тридцать лет,

и еще тридцать, и, быть может, еще десять…

Вы же, потомки Кино Раа, будете одарены годами

вдвое и втрое против других людей, но появятся

среди вас такие, чей срок будет вдвое и втрое

дольше вашего. Не завидуйте им, ибо тяжела их

участь: долгая жизнь на излете своем жжет огнем

ненависти и горька, словно земляной плод. Горечь

эту понесут они людям словно посев зла; немногим

суждено, не очерствев сердцем, справиться с болью

утрат и сохранить в себе человека…

Книга Тайн, Листы Арсолана.

Квадратный помост был сделан из драгоценного красного дерева, и его же стволы, тщательно отполированные и украшенные живыми лианами, пошли на подпорки. Кровля, выстланная пальмовым листом, напоминала пирамиду; края ее отстояли на шесть локтей от земли, и благодаря этому в беседке царила относительная прохлада. Но воздух все равно был влажным и душным. Солнце жгло как кузнечный горн, и испарения, поднимавшиеся с вод огромной реки, проникали повсюду.

Со своего места Дженнак мог обозреть всю крепость Кро'Тахи: сгрудившиеся плотными кругами хижины воинов и работников, желоба для сушки и сортировки бобов какао, склады для их хранения, лодочные сараи и навесы, под которыми громоздились бревна красного и железного деревьев, висели связки перьев и шкур, пестрели узорами змеиные кожи. В этом кольце строений и служб возвышался большой хоган о трех этажах, где обитал хозяин со своими помощниками да младшими родичами, а над ним, на высоком шесте с поперечиной, трепыхался по ветру клочок желтого шелка - в знак того, что Ренига пришла в сей дикий край и уйдет отсюда не скоро. Быть может, и никогда.

Среди строений торчали пальмы и еще какие-то незнакомые Дженнаку деревья с широченными листьями в три локтя длиной, и все это было обнесено невысоким полукруглым валом, упиравшимся концами в откос речного берега. За валом на четыре полета стрелы тянулись посадки какао, а за ними мглистой зеленой стеной вставали рардинские джунгли, вековечный дремучий лес, где стволы исполинских деревьев переплетались прочной и густой сетью лиан, где почва была мягкой, покрытой ворохами гниющих листьев, а временами - болотистой и влажной, где царил вечный полумрак, ибо солнечные лучи, хоть и направляемые мощной рукой Арсолана, не могли пробиться сквозь плотную многослойную кровлю из веток, листвы, цветов и стеблей лиан.

Джунгли были странным местом, не похожим на субтропические чащобы Одиссара или, тем более, на северный тайонельский лес. Если не считать огненных муравьев, гигантских жаб с пурпурной грудью да ядовитых ползучих гадов, никаких тварей здесь на земле не водилось, а все живое предпочитало селиться в древесных кронах, поближе к небу и солнцу. Тут вили гнезда зеленые, голубые, золотистые и снежно-белые попугаи и другие птицы, крохотные, с треть кулака, или огромные, с чудовищными клювами, но все ярко окрашенные и поющие, свистящие, стонущие на тысячу голосов; тут носились по ветвям обезьяны десятков пород, столь поразительные видом, что одних можно было принять за поселившихся на деревьях странных собак или койотов, других - за черных духов, а третьих - за белок, соболей или куниц, но с круглыми, почти человеческими маленькими головками; тут плели паутину большие неядовитые пауки, питавшиеся птичьими яйцами, и другие, поменьше, укус которых отправлял в Чак Мооль вернее стрелы либо копья; тут ползали змеи обхватом в три локтя, крались среди ветвей пятнистые свирепые кошки, искали добычу летающие вампиры-кровососы; тут благоухали цветы, похожие на многоцветных бабочек, и порхали бабочки, подобные цветам. А еще, как говорил Кро'Таха, жили в этом влажном тропическом лесу арахака, жуткое племя каннибалов, которым что человека съесть, что обезьяну с собачьей головой, все едино.

Дома, укрепления, поля и джунгли лежали к югу, а на севере струилась река - такая, какой Дженнак не видывал за все три десятилетия своих странствий. Недаром звали ее Матерью Вод; была она могучей и обильной, мутновато-желтой и широкой, словно море Тайон; питали ее дочери и сыновья, другие большие реки, а к ним неслись тысячи речек поменьше, коих можно было бы счесть за внуков и правнуков их великой родительницы. Ее струи пронизывали весь север Нижней Эйпонны, от каменных стен Западного Хребта, от границ Арсоланы, Сиркула и Чанко до соленых океанских волн - и даже в них на многие и многие полеты стрелы оставался заметным след великого потока, росчерк желтого на синем и голубом.

Прибрежная отмель под ренигской крепостью была укрыта накатом из неошкуренных бревен, державшемся на вбитых в дно столбах железного дерева. Около этой грубой пристани замерли плоты и лодки, а среди них розовой громадой возвышался "Хасс" - потрепанный, но непобежденный. Его окованные бронзой балансиры были выпущены, шипастые "морские ежи" на прочных цепях утопали в мутной воде, с борта на причал были переброшены широкие сходни. Стрелки и копьеносцы, чтоб не мешать мореходам, чинившим такелаж, убрались в поселок и наверняка распивали сейчас с ренигами хмельное зелье да пугали их рассказами о страшной буре, настигшей "Хасс" у островов Йантол, отбросившей судно к югу и заставившей искать пристанища в дельте Матери Вод. Спасаясь от зноя, люди большей частью сидели в хижинах, но Дженнак видел и бродивших среди хижин, и небольшую толпу у дальних складов, сгрудившуюся около сказителя-бихара. Его певец все-таки не остался на иберском берегу у прекрасной владычицы с изумрудными глазами и сейчас, под звон лютни, повествовал о гигантских валах с пенными гребнями, о сорванных парусах и канатах, что лопались подобно тонким жилкам, о трещавших мачтах и грозном, хищном, свирепом завывании ветров. Впечатлений у Амада хватало; впервые он пересек Безбрежные Воды, впервые попал в смертельные объятия разбушевавшихся океанских волн, а значит, мог он сотворить песню еще занимательней, чем сложенная некогда О'Каймором.

Правда, на сей раз Дженнаку не встретился Морской Старец и до схватки с ним дело не дошло. Но океан, взбаламученный сотнями щупалец Паннар-Са, и так нанес "Хассу" изрядный ущерб: часть парусов улетела к облакам вместе с реями, к которым они крепились, многие канаты лопнули, щиты по правому борту были снесены напрочь, а один из громовых метателей сорвало, и тяжелый бронзовый ствол врезался в носовой помост. Но все же Пакити со своей командой справились вполне: кормчий разглядел в бушующих водах желтый речной след, свернул к берегу, направил корабль в одну из проток гигантской дельты, а затем, поставив парус и превозмогая течение, вывел "Хасс" к тому месту, где могучая река разливалась сотнями больших и малых рукавов. Здесь и предстали перед путниками дома и валы над крутым откосом - быть может, самое дальнее из ренигских поселений на Диком Берегу. Берег же этот простирался от границ Рениги до устья Матери Вод и дальше, до сеннамитской степи, огибая серпом всю восточную часть материка, низины Р'Рарды и плоскогорья, лежавшие меж ними и южной степью. Дженнаку здесь бывать не доводилось, но помнил он рассказы О'Каймора про Ренигу, Сиркул и прибрежные рардинские джунгли, населенную дикарями; помнил и читал об этом, а теперь вот увидел собственными глазами, хотя и не по своей воле.

Ну, все в руках Шестерых! - размышлял он, посматривая то на тянувшиеся к югу посадки какао, то на свой побитый волнами корабль и суетившихся на палубе мореходов. Все в руках Шестерых; и если Сеннам решил ненадолго прервать его странствие, значит, имелись в том некий смысл и некая цель. Какая? Сеннам подскажет, или вещий Мейтасса, или Хитроумный Ахау Одисс, прародитель… И не нужно спешить, так как боги не любят суеты и благосклонны к тем, кто проявляет выдержку. Торопливый же койот бегает с пустым брюхом.