Алексей Шепелёв - Грани судьбы

• Название: Грани судьбы
• Автор: Алексей Шепелёв
• Жанр: Альтернативная история

---

Уж Балису ли не знать, что Нижниченко характер и поступки важнее формальной принадлежности к человеческому роду. Да хоть бы посмотрел на то, как сложились у него отношения с Наромартом. Зачем было ломать комедию после слов архимага в изонистском убежище? Выходит, не доверял? Вот тебе и старый друг.

От таких мыслей на душе становилось тоскливо и лишь то, что пока продолжается скачка отношения выяснять невозможно, приносило небольшое облегчение. Мирон знал, что облегчение это временное и фальшивое, вроде кайфа, который поначалу даёт наркотик, но не мог найти в себе силы, чтобы начать разговор, который расставит точки над и. Пусть хоть немного попозже.

И когда вдруг Наромарт осадил лошадь и громко воскликнул:

— Нужно остановится!

То внутри у Нижниченко словно разорвалась туго натянутая струна. Профессиональный аналитик не мог не понимать, что сейчас произойдёт раскол, и не видел никакой возможности хоть как-то смягчить ситуацию. Ничего лучше мирного разъезда в разные стороны с последующим выживанием по принципу "каждый за себя" не вырисовывалось. И совершенно непонятно было, с кем вместе в этой ситуации окажется сам Мирон. В лучшем случае вместе с теми, с кем пришел в этот мир. А могло получиться и так, что даже Сашки с ним не останется.

— В чём дело? — недовольно отозвался монументальный Олх, затормозивший своего скакуна столь резко, что тот чуть не рухнул под тяжёлым всадником.

— Я должен посмотреть больного, — спокойно пояснил чёрный эльф. — Здесь безопасно.

Действительно сейчас беглецы находились в узкой лощине между двумя холмами, склоны которых густо заросли кустами боярышника и можжевельника.

— Глид, следи за дорогой впереди. Бараса — сзади, — коротко отдал распоряжения полуогр. Воины без лишних слов отделились от основного отряда.

Балис сразу похромал в кусты, переодеваться. Ехать на лошади в разошедшихся по швам штанах было ещё как-то возможно, но стоять или идти — только поддерживая пояс.

Тем временем ящер бережно снял с лошади завёрнутого в плащ Серёжку. Мальчишка на это никак не отреагировал, слишком в глубокое забытье погрузили его молитвы Наромарта.

— Положи вот там, — эльф указал сауриалу на небольшой пятачок травы на обочине, где кусты немного отступали от дороги. — И, пожалуйста, все отойдите немного подальше. Ремесло врача требует сосредоточенности. Не надо стоять у меня за плечами.

— Не будем, — заверил Теокл. — Мы понимаем.

— Я — тоже целитель, — заметила Соти. — Если ты согласен принять мою помощь…

— Конечно, — с непривычной суетливой торопливостью согласился тёмный эльф. — Но остальные пусть отойдут.

Шипучка осторожно положил мальчика на траву. Наромарт и изонистка склонились над ребёнком.

Вернулся Балис. Сделал несколько шагов в строну хлопочущих над Серёжкой целителей и неуверенно становился. Он словно заново переживал смерть Кристинки. И это было даже страшнее и тяжелее, чем в первый раз, потому что теперь он знал, каково это — когда на твоих глазах умирает дорогой тебе ребёнок. Не сорваться помогала только надежда. Надежда на то, что у сказочного эльфа получится лучше, чем у вильнюсских врачей.

Не говоря ни слова, он вернулся обратно, к отъехавшим в сторону остальным путникам. Остановил взгляд на ящере, всю дорогу бежавшем рядом с лошадями. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от тревоги за Серёжку, Балис обратился к новому спутнику:

— Сильно устал?

Ящер отрицательно мотнул головой и издал короткое противное шипение.

— До вечера протянешь?

На сей раз последовал утвердительный кивок.

Гаяускас вздохнул. Хотелось расспросить незнакомца о многом, только вот общаться в режиме да-нет оказалось трудновато. А Наромарту, владевшему шипящим языком, сейчас было не до посторонних разговоров.

Повисло молчание. Нижниченко почувствовал, что ситуация становится взрывоопасной.

— Переговорим? — предложил он Балису, слезая с лошади.

— Переговорим, — кивнул отставной капитан.

Провожаемые испытующими взглядами Льют, Йеми и Олха и откровенно любопытными взглядами детей, друзья отошли немного в сторону.

— Хочешь спросить про то, как я поднял решетку? — спросил Гаяускас. И, не дожидаясь ответа, продолжил. — Честно, сам не знаю. Этого не может быть, но было… Получается, не человек я… Чугайстр какой-то карпатский.

— Чугайстр? — переспросил Мирон. Слово было смутно знакомое. Рассказывал что-то такое полковник Силивра, который был родом с Буковины, а потом довольно долгое время возглавлял в Службу Безопасности ЮЗФ в Закарпатье.

— Чугайстр, снежный человек, этот, как его там… не помню уже… Как хочешь назови, неважно… Но — не человек. И, выходит, прав был тот архимаг. А Наромарт, похоже, с самого начала догадывался.

— И ничего тебе не сказал? Почему?

— Я тоже хотел бы знать — почему? — грустно усмехнулся морпех. — Как только будет возможность — спрошу.

Мирон вздохнул. Досада на Балиса стремительно исчезла, словно вода, выплеснутая на сухой песок. Осталось только раздражение на себя: хорош друг, сразу придумывать самое худшее… Конечно, бить себя по лбу и орать на всю равнину: "Какой я дурак!" генерал не собирался, всё-таки не в мелодраме, но ощущения где-то близкими.

— Отвертится, — заметил он невпопад, но Гаяускас серьёзно кивнул:

— Отвертится наверное. Но всё равно спрошу. Иногда от него можно добиться дельных советов.

— Разные мы, — Нижниченко уже восстановил контроль над своими чувствами. — Поэтому часто не понимаем друг друга. Ему, наверное, кажется, что он всё делает как надо. А тебе — что он нарочно темнит.

— Точно.

Гаяускас обернулся, несколько секунд смотрел, как эльф и Соти хлопотали над Серёжкой, а потом негромко сказал:

— Ладно, пусть темнит. Лишь бы мальчишку вылечил.

— Вылечит, — в голосе Мирона не было преувеличенной бодрости, только спокойная уверенность. — Меня вылечил, тебя вылечил, вылечит и Серёжу.

— Видел бы ты, во что его там превратили…

Фраза осталась недоконченной. Память подсказала Балису, что Мирон после лавины выглядел ничуть не лучше Серёжки. Правда, Мирон — здоровый мужик, а Серёжка — маленький ребёнок.

Нижниченко только вздохнул. Понятно, что если мальчишка до сих пор без сознания, то досталось ему очень крепко. Обидно, но они опоздали. Начни операцию на полчасика раньше — ехал бы Серёжа с ними сейчас живой и здоровый. Вот только задним умом все гениальные аналитики.

— Мрази, — отставной капитан сказал, будто выплюнул. А потом добавил: — Но с этим Сучапареком я ещё встречусь, и обсужу аграрный вопрос.

— Аграрный? Почему — аграрный? — изумился Мирон.

— Потому что этой твари давно пора в землю ложиться, а он всё ещё по ней ползает, — пояснил отставной капитан.

"Ну, если Бинокль шутит, то дело не так плохо", — успокоено подумал Нижниченко. Хотя юмор у друга оказался весьма специфический.

— Балис! — поднявшийся на ноги Наромарт призывно махнул здоровой рукой. Морпех торопливо подбежал, подтянулись и остальные.

Серёжка всё так же без сознания лежал на земле, снова закутанный в плащ. Гаяускасу показалось, что лицо мальчика немного порозовело, а дыхание стало спокойнее. Он с надеждой бросил взгляд на эльфа.

— Ему лучше, — кивнул целитель. — Соти очень помогла, и милость богов пребывает с нами. Жизнь мальчика вне опасности, но раны не заживут в одно мгновенье. Он в забытьи, и сейчас это для него благо. Саша, ты сможешь везти его и дальше?

Казачонок громко фыркнул, давая всем понять, каким глупым и оскорбительным был вопрос, и очень недовольным голосом ответил:

— Конечно!

Балис вскинул на руки почти невесомое тело мальчишки и посадил его на лошадь. Серёжкины губы разъехались в улыбке, и мальчишка особенно остро напомнил капитану Кристинку. Дочка часто улыбалась во сне. Когда-то Балис любил тихонько подкрадываться к её кроватке и наблюдать за её мирным сладким сном…

Хоть бы рояль какой-нибудь нашелся в этих проклятых кустах, чтобы можно было, вложив в удар всю злость и досаду, разнести в щепки полированную крышку. Говорят, в таких ситуациях это очень помогает, чтобы разрядится.

Но среди можжевельника и боярышника роялю, естественно, взяться было неоткуда, поэтому оставалось только молча переживать, не давая возможности раздражению выплеснуться на окружающих.

Жил был граф. Жил, жил, а потом, как у людей водится, взял, да и помер. Наследником и графом стал, понятное дело, старший сын. Три деревеньки ушли в приданное старшей дочери. Ещё три — во владение второму сыну. Ну, и так далее…

Меньше всего, понятное дело, пришлось на долю младшего, седьмого сына. Хорошо хоть, граф — не какой-нибудь мельник, иначе быть бы юноше обладателем блохастого кота, да и то и при большой удаче. Благородный Уго вье Лент получил на свою долю пруд, в котором исстари ловились зеркальные карпы, да пару бобровых гонов, которые благополучно сдал в аренду одному из старших братьев, а сам подался в наёмники.