Александр Зиновьев - Записки ночного сторожа

• Название: Записки ночного сторожа
• Автор: Александр Зиновьев
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1979

---

Перед дежурством я решил соснуть часок. И мне приснился жуткий сон. Отовсюду ползли полчища тараканов. Я бежал от них в ужасе, а они настигали и настигали меня. Внутренний голос шептал мне, что они не хотят мне зла. Наоборот, они хотят меня спасти и сделать таким же счастливым тараканом, как они сами. Я пытался кричать, что я этого не хочу, но голос не повиновался мне. Внутренний голос шептал мне: остановись, идиот, они же воплотили у себя все лучшие идеалы человечества, которые вдалбливали в твою дурацкую башку с детства и в которые ты до сих пор потихоньку веруешь! Взгляни! Равенство! Братство! Однако ужас во мне нарастал. Я прилагал чудовищные усилия убежать. Но безрезультатно. Они настигали меня. И я по традиции закричал: мама! и сделал грубую ошибку.

Гимн тараканов

Когда наступает тьма,
И мир погружается в сон,
Ползет тараканов тьма
Со всех щелей и сторон.
Из всех отдушин ползет,
И что подвернется, грызет.

Припев:

Нам плевать на угрозы,
На жару, на морозы,
И на химию в быту нам насрать.
Пусть враждуют народы.
Пусть хлебов недороды.
Нам всегда есть, где жить, что пожрать.

Ни чувства в пустой груди.
Ни мысли в пустых мозгах.
Лишь ряд за рядом груди!
Ползи, пока на ногах!
Крадися в ночной тиши!
Что встретишь — кромсай, круши!

Припев:

Ты жив, покуда ползешь,
Пока челюсть твоя ползет.
Все то, что сам не сгрызешь,
Собрат за тебя сгрызет.
Поступь прогресса верши!
Во тьме на помойке шурши!

Припев:

Помойка — вершина вершин.
Тут каждый равен с тобой.
Когда подыхает один,
Его заменяет любой.
И к идеалам ползет.
И идеалы грызет.

Припев:

Нам плевать на угрозы,

На жару, на морозы,
И на химию в быту нам насрать.
Пусть враждуют народы.
Пусть хлебов недороды.
Нам всегда есть, где жить, что пожрать.

Такова жизнь

Пришла Она, и мы отправились в наш кабинет. Но по Закону Всемирного Свинства именно в этот момент заявился Поверяющий. Пришлось ставить бутылку и битый час выслушивать его бессвязную болтовню о том, какой он хороший. Не то, что другие. Когда я вернулся, ее лицо выражало скуку и желание спать. Она небрежно бросила тетрадь с моими записками на директорский стол и зевнула. Что за идиотская работа у тебя, сказала Она. Мне надоело. Надо с этим кончать. Послушай, вернись ты на старую работу. Напиши Им что-нибудь. Покайся. Пусти слезу. У нас это любят. Что тебе стоит?! Это же пустяки. У тебя будет хорошая работа. Вступим в кооператив. У меня кое-что есть. Папа подкинет. Займем. Сделай это ради меня. Пожалуйста! Как мы заживем! Ладно, сказал я. Я подумаю. Только вряд ли Они меня возьмут обратно. А ты попробуй, сказала Она. Я уверена, возьмут. Потом я спросил о своей писанине. Она сказала, что ничего не понимает. Слишком уж это все заумно. Верно, сказал я. Я сам вижу, что это дело надо забросить. Дилетантство это. Если уж такими проблемами заниматься, так надо становиться профессионалом. Человечество не первый год существует. И умники вроде меня водились и в прошлом в большом количестве. И наверняка додумались до всего задолго до моего появления на свет. Ты молодец, сказала Она. Я тебя люблю. Мне хорошо с тобой. И мне, сказал я. И мы были счастливы. В конце концов, годы страданий и раздоров стоят минуты счастья. Ладно, сказал я. Завтра же зайду в ИОАН.

В ИОАНе мне сказали, чтобы я не смешил людей. Мол, мне предоставляли возможности, но я их не использовал. Теперь поздно. Вообще-то говоря они проконсультируются с кем следует. Но надежды мало. Если, конечно, я сумею доказать всем, что осознал, тогда может быть. В общем, зайди через недельку. По дороге на квартиру я ругал себя последними словами. И мне было стыдно. Потом я вспомнил о Ней. И говорил себе: что ты в ней нашел? Таких баб кругом сколько угодно. И получше. Но я тут же ловил себя на том, что лгу. Не нужна мне никакая другая баба, кроме Нее. Мне нужна Она и только Она. И дело тут не в Ней, а во мне самом: я уже поместил в Нее свою душу. И обратно ее взять я уже не могу. И не хочу. Итак, остается одно: ждать. О, господи, какой же я тогда был идиот! И из-за кого?! Из-за полнейшего ничтожества!!..

Крик души

Иногда мне хочется выйти на улицу и закричать: люди, остановитесь на минуту! Одумайтесь! Вот ты — зачем тебе этот идиотский дорогой гарнитур? Купи старенький шкаф и стол, а остальные деньги проживи — своди свою жену в ресторан, съезди с семьей куда-нибудь подальше, мир посмотри. Или ты — на что тебе эта зверски дорогая шуба? Купи дешевенькое пальтишко. Все равно в шубе ты не будешь лучше выглядеть. А оставшиеся деньги проешь. Но я не буду кричать. Бесполезно. Я однажды вдруг понял, почему люди стремятся покупать дорогую мебель и одежду, приобретать квартиры и машины. Вовсе не потому, что хотят лучше жить. А потому, что боятся хуже жить. Рядовой ибанец всю жизнь проходит не с надеждой на лучшее, а со страхом худшего. Надежда на лучшее у него появляется только тогда, когда его жизненный уровень опускается ниже всякого мыслимого и немыслимого предела, — когда хуже уже невозможно. И лишь тогда начинается улучшение и появляется надежда. И за нею следом идет страх худшего. Страх худшего — это наивысший жизненный уровень, на который подымается ибанский обыватель. Страх худшего есть симптом того, что ибанец достиг вершины, перевалил ее и начал свое неумолимое движение к худшему, к самому худшему и даже еще ниже.

Но на улицу я все-таки вышел. Дома оставаться было невозможно. Зять получил наконец-то гонорар и ухитрился часть его донести до дома. И теперь он спорил с сестрой, что покупать на эти деньги: новый полированный шкаф или цветной телевизор. Мать обвиняла их в эгоизме и требовала уважения к своей заслуженной старости: новый поролоновый халат с розовыми цветочками, в котором она собиралась спать по праздничным дням. Иначе она грозилась подать в суд. На улице в детском саду детишки младшей группы разучивали новую песню, которую недавно построили на Заводе Машинной Литературы с помощью автомата ГАДЮШНИК (название — по первым буквам фамилий великих писателей — Гомера, Данте, Шекспира, Ибанова и т. д.). Строила песню комплексная бригада нескольких институтов и лабораторий. Курировал ее сам Теоретик. В бригаду входило сто академиков-физиков, пятьсот академиковматематиков, тысяча триста одиннадцать поэтов-лауреатов, семьсот космонавтов, двести доярок, двести свинарок, токарь-универсал, пятьдесят ветеранов войн и революций и многочисленые иностранные гости (по преимуществу — монголы, итальянцы, французы и даже американцы). Песня пришлась по душе ибанцам и буквально в два дня покорила весь мир. Когда, например, ледокол «Хряк-Хозяин» прибыл в центральную Африку с пилюлями от кашля и пыжиковыми шапками, то местные индейцы развивающегося племени сексотов встретили его пением этой песенки на еще неизученном шифре… прошу прощения!.. языке. Ходят слухи, что французы и итальянцы хотят превратить эту песню в свой не то партийный, не то национальный (какая разница?!) гимн. Короче говоря, детишки разучивали песенку, готовясь, надо полагать, к очередному юбилею.

Мальчики и девочки!
Пуще, чем родителей,
Обожайте, деточки,
Нас — руководителей.
В наших обещаниях
Вы не сомневайтеся.
В трудных испытаниях
Дружно улыбайтеся.

Ибанизма выше знамя!
Становись в единый строй!
Шагом марш! Вперед! За нами!
Шире в песне пасть раскрой!

В свой горшочек какайте.
Молча кашку лопайте.
Никогда не плакайте.
Лишь в ладошки хлопайте.
Крепкими, румяными Станете.
Солидными.
В ибанизме рьяными.
Воедино слитными.

Ибанизма знамя выше!
В строй единый становись!
Эй ты, там! Не в ногу дышишь!
С нами в такт приноровись!

Будете послушными —
Заживем всех краше мы.
Критиков придушим мы
Пальчиками вашими.
Вскроем взгляды ложные
Или уклонение.
Вдарим, как положено,
В них постановление.

Ибанизма выше знамя!
Тверже шаг! Ровнее строй!
Этот тип еще не с нами?!
Значит, бдительность утрой!!!!

Нашими заветами
Вякать наловчитеся.
И зимой ли, летом ли
Вовремя мочитеся.
Заткните ротик пряником
Скакайте в свои классики.
А мы сведем вас прямиком,
Куда велели классики.

Ибанизма знамя выше!
С места песню запевай!
Эй ты, умник! Иль не слышишь?!
Шагом марш! Не отставай!

Дети пели с большим энтузиазмом. Как большие, с умилением говорили прохожие. И мне стало очевидно, что идеи и дело ибанизма победят на всей Планете, во всей Галактике, во всей Вселенной. И тогда выяснится, что ибанизм бы заложен в самом фундаменте материи, а капиталисты и помещики это исказили. Даже атом окажется лишь маленькой ибанской конторой. И хромосома тоже. И неисчерпаемый электрон тоже.