Владимир Булат - Медный век

• Название: Медный век
• Автор: Владимир Булат
• Жанр: Научная Фантастика

---

У самого выхода со двора Академии Наук - напротив сидящего Ломоносова Игоря окликнул его давний друг Ираклий - младший научный сотрудник с отделения естественных наук: - Привет. - Привет! - Домой? - Да. - Я тоже, только заскочу в "Академкнигу". - Ну что? Купил ваш шеф лошадь? - Да, вчера из Англии привезли. Англо-араб. Вот что значит фирма! - Обмывали? - Да. Они вошли в полутёмную прихожую книжного магазина. Направо букинистический отдел, налево - новые издания. Игорь тут же присмотрел было книгу "Советские и немецкие кирасиры во Второй мировой войне", но затем разорился на трехтомник Сенкевича "Путешествия по трём континентам" - двести пятьдесят рублей. Ираклий приобрёл новое руководство по эксплуатации арифмометра марки Microsoft. - Как у вас на социологии? Приносили европейскую почту? - Да. Ничего интересного. Арабы заселяют Францию, индейцы восстали в Эквадоре, евреи и палестинцы уничтожают друг друга - короче говоря, конца света не предвидится. - У нас вчера был интересный субъект. Я присутствовал при его разговоре с Павлом Георгиевичем. Он хочет создать новую электрическую машину, ловить ею - такой мачтой с шаром со спицами - шаровые молнии и получать таким образом энергию - тепловую, например. Намаялись мы с ним. Грозил, что будет жаловаться Яковлеву, что дойдёт до Путина: бывают же такие субъёкты - как штопор. Павел Георгиевич, положа ему руку на плечо, терпеливо объяснил, что не он первый создает ловушку для молнии, что еще в XVIII веке сотрудник Ломоносова Рихман погиб при опытах с такой же машиной, и что он может жаловаться хоть регенту, но денег Академии Наук отпускают мало, и финансировать самоубийц наше учреждение не может - хотя бы по коммерческим соображениям. - Это что-то вроде очередного вечного двигателя? - Не совсем. С какого же это года Французская Академия Наук не рассматривает проекты вечных двигателей?- Ираклий задумался, но так и не вспомнил, а может и не успел вспомнить, потому что по Менделеевской линии зацокал извозчик, и он бросился его ловить. Игорь шагал дальше: мимо Университета, через площадь Сахарова, чье название глубоко его возмущало, дальше по проулкам к первой линии. Туристический омнибус застыл у Военно-Морского Музея, где работал его однокурсник, над домами пролетал экскурсионный воздушный шар, прохожие в этой части города попадались редко, зато впереди виднелась стая одичавших собак. Игорь обошёл их стороной (при коммунистах собак отстреливали, но за последние пятнадцать лет Человеколюбивое Общество добилось отмены этой варварской практики, и тут же участились случаи нападений голодных стай на ночных прохожих). Действительно, Игорю удалось на Съездовской линии вскочить в конку и притвориться давно едущим пассажиром. Контролёрша зато придралась к его соседу-безбилетнику. Он долго и вежливо и даже без мата объяснял ей, что денег у него нет, более того, сам едет за зарплатой в Гавань. Но кондукторша не унималась и будучи блокадницей заметила, что даже в блокаду все приличные люди ездили по билетам. Безбилетник не выдержал и сказал: - Вот и подохли почти все! И ты подохнешь! - и выскочил из конки. Проехали мимо лютеранской церкви, недавно выкрашенной в серо-голубой колер; на следующем перекрёстке были видны столкнувшиеся два экипажа: один из них оглоблей зацепил задок другого, и, прежде чем затормозили лошадь, оглобля со страшным треском сломалась, а другой экипаж перевернулся - оба седока уже переругивались, а к ним спешили милиционеры в кепи и сияющих на солнце кирасах; в центре небольшого рынка у 7-й линии уличный певун под аккомпанемент маленького оркестра пел под Баскова:

Рыдает и плачет шарманка! В Париже она чужестранка!

Освободилось сидение рядом с Игорем, и он воспользовался минуткой, чтобы набросать свою статью в "Вестник Академии Наук": "Невежественные и самоуверенные журналисты уверяют читателей, что факт уменьшения населения нашей страны в конце ХХ века уникален на планете, и что в богатых странах Запада население растёт. Действительно, в 1897 году в Российской империи проживало 53 миллионов, а сейчас на просторах бывшего Советского Союза около 55, но если сравнить наши показатели с европейскими, картина не такая уж катастрофическая. В результате двух опустошительных войн население Германии, Австрии, Польши, Венгрии, Чехии за последние сто лет уменьшилось, а Босния за последние годы обезлюдила. Приводимый пример Северо-Американских Соединённых Штатов, чье население за годы независимости выросло с 3,9 миллиона до 12, не совсем корректен, поскольку в формировании населения этой страны большую роль сыграла эмиграция из той же Европы, а обе мировые войны обошли Америку стороной". Вот и Детская улица, где в уютной двухкомнатной квартирке жил наш герой со своей молодой женой, очень симпатичной и немного напоминающей Алёну Апину, какой её изображают с ретушью на открытках для меломанов.

Их медовый месяц длился уже полтора года. Они случайно познакомились в Публичной библиотеке в тот самый день, когда на другом конце света ловкие террористы с воздушного шара нанесли удар гиперболоидом по нью-йоркскому деловому центру (об этом в Санкт-Петербурге узнали месяц спустя). Лиля работала администратором в ресторане и уже пришла с работы. На примусе шкварчала картошка, а на столе - датские бутерброды, квас, солёные рыжики и редиска - символ наступившей весны. - Игорь, сходи за водой. Игорь запечатлел на челе супруги поцелуй человека, вернувшегося с работы, и, захватив тридцатилитровый бидон с тележкой, загромыхал по лестнице к ближайшей водонапорной башне. Двигаясь в длинной очереди, он вдоволь наслушался всяческих слухов и сплетен. Говорили опять о повышении цен на воду, о неминуемой отставке Яковлева, о чеченских террористах, об атипичной пневмонии, о том, что бани все закроют, ну абсолютно!.. Игорь продолжил свою любимую игру, запустив в народ слух, что столицу наконец-то вернут в Северную Венецию, и регент уже присматривал место для резиденции на Старопетергофской дороге. Все обыватели сочли это само собой разумеющимся. Таким образом, в 6 часов вечера Игорь и Лиля сидели за столом, и он пересказывал ей последние политические новости, а заодно вспомнил слышанное неделю назад, что Султанат Ачех окончательно отделился от Индонезии и даже флаг у них теперь есть - белые полумесяц и осьмиконечная звезда на красном фоне, - подошёл к большой карте мира над супружеским ложем и карандашом отметил границу. - Сегодня Витя с Алёнкой в гости зайдут,- заметил он после ужина. - Дай я хоть накрашусь,- Лиля смотрелась в огромное овальное зеркало в коридоре (у её родителей когда-то была патологическая страсть к зеркалам они висели по два в каждой комнате, кухне и коридоре.) Игорь приобщил к своей библиотеке новые книги и продолжал: - Мы обязательно с тобой съездим этим летом на Чёрное море. Господи, сколько ж я там не бывал лет?.. С девяносто третьего года. Это когда я последний раз бывал в Одессе и страшно проигрался в бильярд... Сегодня шел по дороге на работу и встретил бывшего одноклассника: он сейчас кафе завёл, а раньше служил в милиции; так он рассказал анекдот, про Ельцина... Ночью в Кремле будит Ельцин Чубайса: "Толик, мне плохо..." - "А кому сейчас хорошо?" Лиля заулыбалась и тоже рассказала анекдот: - Письмо Кашпировскому: "Толик, верни зрение моему другу. Вчера мы отмечали день освобождения Африки от немецко-фашистских захватчиков. На столе появились черти, но он их не видит!" Она прочла в глазах мужа страстное желание и бросила накрашиваться, а потом Игорь лил ей воду в душевой кабинке и вытирал её большим махровым полотенцем. Он каждый год принимал твёрдое решение навсегда уехать от этой сырости и лежалых продуктов - куда-нибудь на юг - в Ростов или Краснодар, где бездонное небо, и ягоды шелковиц раздавлены на пыльной дороге, но она любила белые ночи и йодистую воду этого города, да и куда ехать? это так просто сказать: уехать, а на самом деле... Они уже и не заговаривали об этом. Но сейчас, поглаживая лилину спинку, Игорь принял окончательное решение: новый год он встретит в каком-нибудь из университетских центров Южной России, где мог бы преподавать социологию. Оставалось убедить Лилю продать уютную квартирку и броситься в неведомую ширь южных степей, где казаки отбивают набеги чеченских джигитов, и во всю идёт работорговля. Игорь решил не бить в лоб, а представить дело как служебную неизбежность (Академия Наук как раз сокращала штаты, да и в Краснодарский университет его зазывал дядя по отцу, который проследил генеалогию их рода вплоть до Запорожской Сечи XVII века).

Из забытья их вывел звонок колокольчика. Игорь и Лиля заметушились: он едва успел одеться, а она оправила причёску и накинула длиннополый махровый халат. Гости в одинаковых кожаных куртках, которые в Петербурге носят в любое время года, жеманно раскланялись и попутно одним глазом оценили ассортимент продуктовых полок на входе между внешней и внутренней дверями. - Как давно не виделись!.. - Да, без человеческого общества дичаешь... - Мы тут были вчера на празднике города; больше всего понравилось костюмированное шествие... - И эти... в национальных костюмах были, ото всех наших народов. Гость и однокурсник Игоря - Виктор служил мичманом на флоте и подолгу не бывал дома. Его жена недавно потеряла первенца в месячном возрасте, и они всеми силами старались отвлечься от горя: ходили по ночным заведениям, бывали в Клубе Весёлых и Находчивых, даже подумывали съездить в Прибалтику. Пока Лиля показывала Алёне новую решётку для разрезания картошки, мужчины прошли в комнату, где Игорь продемонстрировал гостю свою гордость коллекцию из 28 маленьких пятидесятиграммовых бутылочек (от "Мартини" до обычной русской водки), потом захлопнул секретер и спросил: - Где был, Вить? Как поживают мартиниканки? Виктор всмотрелся в карту мира: Россия после распада дородного Советского Союза напоминала худую собаку, в Африке - из года в год меняющаяся россыпь четырёхсот негритянских королевств (на них и цветов не хватит), картофельная Америка, фиолетовая Франция, лимонный Китай, Япония, похожая на состарившуюся гейшу, мексиканский гамак над Тихим океаном. Он погрузился в кресло и ответил: - В Америке. - Ну, и как? В газетах как-то туманно пишут, что там происходит; ожидал возвращения Фёдора Конюхова - он всегда делает в Географическом обществе доклады, что и как на белом свете. - То, что клан Бушей там снова у власти, это ты знаешь... (Игорь кивнул) Демократы-мормоны добились запрета американцам принимать участие в Олимпиаде - в Грецию опять никто не поехал - официально, во всяком случае. А зря... Буш - республиканец, но не иеговист, этих больше среди военных. Мэр Нью-Йорка - Джулиани повесил двух врачей, которые рискнули перелить кровь трём больным. Его преемник подтвердил запрет на открытие публичных домов. Мексиканцы, говорят, переходят через границу и нападают на фермы в Техасе и Калифорнии, так нашлись энтузиасты (это в деловой-то Америке!), которые бесплатно будут работать на фермах батраками, лишь бы остановить наплыв латиносов. Вообще, за последние годы там стало куда больше попадаться мексиканских и китайских физиономий. При этом они считают себя самой свободной страной на свете и собираются навязывать эту свободу всем и везде. - А я вот так до сих пор и не знаю, чем там кончилось у англичан в Ираке... В комнату заглянула Алёна: - Мужчины! идите нас развлекать. Лиля зажгла свечи в бронзовых канделябрах. Она успела поджарить свинину на рёбрышках, а Игорь откупорил бутылку старого "Нострадамуса": - Напоминает хороший аристократический салон. Тут Никиту Михалкова спрашивает журналист: "Вот вы раньше вроде демократ были, а теперь патриот. Как это понимать?" - "Погодите, - отвечает Михалков,- когда талибы придут сюда, я буду главным муфтием Москвы!" Алёна моргнула черными ресницами: - А кто такой Михалков? - Это же театральный режиссер, в Москве работает. - Он гимн написал? - Нет. Гимн написал его папа. Это было целое дворянское семейство Михалковых-Кончаловских, вернее, Кончаловская - это мать Никиты Михалкова. У него ещё брат - Кончаловский, но тот в Америку уехал уже давно.