Владимир Булат - Лишь бы не было войны

• Название: Лишь бы не было войны
• Автор: Владимир Булат
• Жанр: Научная Фантастика

---

Газеты сообщали, что в Ленинграде пущена еще одна линия метро, Лахтинско-Ржевская, что российский спутник приземлился на один из спутников Марса, Деймос, и установил там исследовательскую аппаратуру, что Гамбургский институт космического льда занимается исследованиями ледяного пояса Второй Луны, упавшей на Землю около пятнадцати миллионов лет назад, когда на планете высились гигантские термитники и муравейники, моделирующие подструктуры и сверхструктуры сознания (об этом писал Обручев в "Плутонии"), что американская поп-звезда Мадонна забеременела, а германский ультиматум резко понизил шансы Била Клинтона на переизбрание в ноябре на второй президентский срок. В "Дегель Торе" выделялась большая статья об антисемите и фашисте Гоголе, а в другой неопровержимо доказывалось, что временщик Петра I Шафиров был оклеветан национал-социалистом Татищевым.

Около двух часов ночи, когда я перечитал все газеты, а милиционер и проповедник пришли к выводу, что, чтобы спорить о чем-то, надо быть хоть в чем-то согласным, я вышел пройтись по пустынному перрону, где молодая женщина, ожидая поезд из Москвы, катала свою пятилетнюю дочь на бесхозной почтовой тележке, и вышел вовремя - через пять минут инкогнито подошел дизель, и еще через пять минут я уже всматривался в темные лесопосадки вдоль путей. Холмы с громоздящимися то тут, то там доисторическими валунами то обступали нашу дорогу со всех сторон, то расступались, открывая освещенную полной луной ночную перспективу озимых полей и пирамидальных тополей, обозначающих шоссейные дороги и стрекочущие переезды. Напротив от меня сидело целое семейство, состоявшее из типично-сельской учительницы и ее четырех дочерей: одной маленькой и трех 14-17 - летних. Они постоянно возились, красились, играли в карты при свете фонарика, ссорились, мирились и все боялись пропустить свою остановку.

Уже стало светать, когда я устроил свой багаж в камере хранения Могилевского банхофа и налегке отправился на молдавскую территорию, где в пяти километрах вверх по течению Днестра в небольшом хуторе Наславча жили родители моей мамы. Украинский берег Днестра с небольшим автовокзалом и уже оживавшим рынком, где торговали в равной мере запчастями к импортным фольксвагенам и лошадиной упряжью, более-менее полого спускался к воде, а молдавский берег круто вздымался, превращая улицы в лестницы. На том берегу был Атац, городишко раз в пять меньше Могилева, где на террасах среди неопрятных еврейских мазанок попадались кое-где очень красивые усадьбы с каменными верандами-галереями в романском стиле.

Атац не имел специального юденблока, а по центральной площади за мостом, обстроенной кругом еврейскими лавочками, бродили низкорослые цыгане. По улице направо яркая киноафиша рекламировала старый недавно оцветненный немецкий фильм о Хорсте Весселе, тротуар был то тут, то там запачкан кровоподтеками раздавленных черешень, чей-то козел объедал кусты у левого забора, старый еврей в жилетке неопределённого оттенка возился в огороде у закопченной печки. По перекрестку с музыкой проехал свадебный кортеж, и по сторонам много бросали пшена и мелких денег (я по обычаю поднял одну монетку). Восходящее солнце окрашивало побеленные стены домов в розоватый цвет.

Весь пятикилометровый путь вдоль Днестра занял у меня, бодро шагавшего молодого человека в куртке и штанах полувоенного - а ля зольдат - - покроя, около часа. Здесь недавно прошел ливень, и потоки дождевой воды нанесли в реку обширные зыбкие отмели смытого грунта.

Хутор Наславча лежал в глубокой долине, чья горловина открывалась в сторону Днестра. По самому дну долины проходила единственная улица, по которой змеился мелкий ручей. Ранней весной вся улица превращалась в один мощный поток, омывающий ветхие насыпи, ощетинившиеся хворостяными и дощатыми заборами. На вершине одного из склонов лощины виднелась маленькая железнодорожная станция - единственная связь с внешним миром (кроме своих двоих). Узкая и крутая тропка вела от станции к нашему дому - богатой усадьбе с несколькими строениями, обнесенными настоящей каменной оградой из мелкого оранжевого кирпича - а другой склон порос густым лесом, похожим на пушистую шубу, накинутую на плечи задремавшего Гулливера. Я шел со стороны станции, и как только подошел к полутораметровой ограде, заметил деда; он в своей обычной одежде собирался в город, а бабушка с крыльца давала ему какие-то указания. Он смотрел на меня, но меня не видел; так люди смотрят вдаль. Я пошел было к воротам усадьбы, но он меня опередил, и не только вторично не заметил, но и как-то прошел сквозь меня - я даже почувствовал крепкий запах одеколона, которым он злоупотреблял. Очень похожий на Бисмарка, обладающий титаническим здоровьем, он быстро взобрался по тропинке и скрылся в станционном здании. Я был невидим не только для него, пробегавшая мимо собака не обратила на мою персону ни малейшего внимания, а ведь собаки меня терпеть не могут, и часто я держал круговую оборону, отмахиваясь от ненавистницы зонтом, хотя ни одним жестом не спровоцировал ее на нападение. Когда я вошел в ворота, бабушке, рвущей в это время крыжовник на огороде, показалось, что ворота распахнулись порывом ветра, и она поспешила их закрыть. Когда я приблизился к крыльцу, я понял причину моей невидимости: на крыльце стояла пара мужских непромокаемых сапог, принадлежащих без всякого сомнения Вальдемару, а рядом с ними, прислонившись к ним - пара красных женских сапожек, размеров на семь поменьше. Я не удержался и заглянул в одно из окон усадьбы: в утреннем полумраке я заметил спящих Вальдемара и Виолу, и она лежала головой на его руке, слегка откинувшись в сторону.

Объяснение могло быть одно - начался процесс моего перехода обратно, в свой мир, и я заторопился в Могилев из боязни лишиться своего имущества. Пользуясь призрачностью, свойственной лишь душам умерших, я вторично миновал бабушку, рвущую крыжовник к завтраку молодоженов, и, не желая вторично изумлять ее, ловко перепрыгнул через ограду. Весь десятиминутный путь на дизеле до Могилева я проделал, сидя напротив деда, но он и здесь не заметил моего существования. В свои семьдесят девять он выглядел в четверть моложе, и я помню, когда мы еще только переехали в Молдавию, бабушку и дедушку соседские мальчишки долго считали моими родителями, а маму - старшей сестрой.

В Могилеве он пошел на рынок, а я кинулся к камере хранения. На мое счастье, чтобы в нее проникнуть, нужно было лишь знание кода (я закодировал своим годом рождения). Вещи были целы, и ни одна не превратилась в какую-нибудь нелепость, как это часто бывает в кошмарных снах. Пользуясь отсутствием людей во дворе старой заколоченной церкви справа от банхофа, я сел там на низкую ограду и включил радиолу (мне пришла в голову мысль именно так проконтролировать момент моего перехода в мир иной). Я рассчитывал, как только окажусь в мире, где завтра отмечается пятьдесят пятая годовщина начала Великой Отечественной войны, добраться до бабушки и наконец-то дать знать о себе моей бедной маме, которая, видно, уже давно считала меня погибшим или похищенным на другой конец мира без границ.

"Вжшш, тьуууу, " - завизжал диапазон, - "дрржжшш. Для того, чтобы немецкий народ полностью осознал свою расовую миссию, он должен подчиниться избранным, высшей касте фюреров, новому дворянству чистой нордической крови... жшшш, ррррр, 12-33-77-09, ррррр. Эта простоватая миловидная девушка... шш-шшзшшшшз. Тудей зе ситуэйшн из репитин итселф ин э парадоксикал мэнне... ррррр, в пятидесяти километрах от Душанбе разместятся основные каскады гидросистемы, дрдрдрдр, и только в нордической крови. Германцы - или непроглядная ночь, таков как встарь наш нынешний девиз... шшшшшшш. О ты, которая-а-а всегда-а-а ме-е-е-ня любиила-а-а, А ныне навсегда-а-а совсем уже-э-э за-бы-ы-ы-ла-а-а, тьу-у-у-уууувввв. "Перед паном Хведором Ходить жид ходором, и задком, и передком Перед паном Хведирком". туууутуууутуууут олимпийский комитет в Берлине. На открытии ХХVI Олимпийских игр в столице Священного Рейха Германской Нации будут присутствовать главы всех государств Европейского сообщества. Советский Союз будет представлять делегация во главе с министром иностранных дел СССР Владимиром Михайловичем Виноградовым и министром спорта Павлом Александровичем Матросовым, Рррррррррррр, если в юности герой одинок, то зрелый муж в героическом одиночестве черпает гордость и силу. Вот почему герой так любит море, недаром ладьи викингов избороздили все моря и океаны, вот почему героя влечет к вершинам гор, шшшшшшшшпшпшш-зззззззз... Московское время - девять часов (в Берлине - семь часов тридцать минут, в Свердловске - одиннадцать часов, в Омске - полдень, в Петропавловске-Камчатском - восемнадцать часов), ппшщшп, не только одарен, но и красив человек нордической расы. Взгляните, как стройна фигура мужчины, строение скелета, и мышц - все дышит победой... Женщина? Как прекрасна ее осанка, эти узкие покатые плечи и широкие округлые бедра... Да, нордический человек явлен нам как украшение вселенной, он лучезарный вестник грядущего, плод радости созидания... рррррр. Новая Олимпикдорф расположена к западу от германской столицы в Ост-Хафельланде, уууутуууутуууутууу. Министр закордонних справ Рядяньского Союзу выдвинув пропозицию зныщить до кинця цего столитья уси таможени барьеры мэж СРСР и Ниметчиной, що буде..., тьу-у-у-ув. Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин, И первый маршал в бой нас поведет..."