Эдвард Бульвер-Литтон - Король Гарольд

• Название: Король Гарольд
• Автор: Эдвард Бульвер-Литтон
• Жанр: История

---

Гибельны были валлийские ущелья; в них были перебиты почти все воины Рольфа. По словам старожилов, саксонские полки никогда еще не одерживали победы в кимрских горах, и никогда еще саксонский флот не мог справиться с флотом грозных норвежских викингов. Первая неудача Гарольда могла сгубить все дело.

ГЛАВА VI

В один жаркий августовский день по живописной местности марок ехало двое всадников. Младший из них, очевидно, был норманном, что доказывали его коротко остриженные волосы, маленький бархатный берет и красивая одежда. Золотые шпоры обличали в нем рыцаря. За ним следовал его оруженосец, ведя за повод великолепного боевого коня, и тихо плелись три тяжело нагруженных лошака, сопровождаемых тремя же крепостными. На этих несчастных лошаках был навален не только целый арсенал, но и громадное количество вин, провианта и даже всевозможные платья. Все это принадлежало молодому рыцарю. Арьергард составлял небольшой отряд легковооруженных ратников.

В спутнике же рыцаря при первом взгляде можно было узнать, коренного саксонца. Его короткое, четырехугольное лицо, составлявшее весьма резкую противоположность с красивым, благородным профилем рыцаря, было наполовину покрыто громадными усами и невероятно густой бородой. Кожаная туника его, ниспадавшая до колен, стягивалась в талии широким ремнем, а сверх этого был надет плащ без рукавов, прикрепленный к правому плечу большой пуговицей. На голове красовалось что-то вроде тюрбана. К довершению его портрета скажем, что открытая грудь его вся была испещрена девизами, а некрасивое лицо свидетельствовало, что он тоже не лишен некоторой гордости и своеобразного ума.

- Сексвольф, милый друг, - начал рыцарь, обращаясь к саксонцу, - я прошу тебя смотреть на нас с меньшим пренебрежением, потому что норманны и саксонцы происходят от одного и того же корня, и наши предки говорили одним языком.

- Может быть, - ответил саксонец угрюмо. - Язык датчан тоже немного отличается от нашего, но это не мешало же им жечь наши дома и резать нас как кур.

- Ну, что поминать о такой старине! - заметил рыцарь. - Ты, впрочем, очень кстати сравнил норманнов с датчанами... Видишь ли: последние сделались очень мирными английскими подданными, так что вскоре уже трудно будет отличить их от саксонцев.

- Не лучше ли оставить этот бесполезный разговор? - сказал саксонец, инстинктивно чувствовавший, что ему не переспорить ученого рыцаря, но вместе с тем понимавший, что норманн недаром заговорил с ним таким дружеским тоном. - Я никогда не поверю, мессир Малье или Гравель, что ли, не взыщи, если я не так величаю тебя, - я ни за что не поверю, чтобы саксонцы с норманнами когда-либо искренне полюбили друг друга... А вот и жилище жрецов, в котором ты желал остановиться.

Саксонец указал на низкое, грубое, деревянное здание, стоявшее на самом краю болота, кишащего улитками и разного рода гадами.

- Хотелось бы, друг Сексвольф, чтобы ты видел норманнские храмы, ответил Малье де-Гравиль, презрительно пожав плечами, - они выстроены из камня и красуются в самых прелестных местностях! Наша графиня Матильда понимает толк в архитектуре и выписывает техников из Ломбардии, где обретаются самые лучшие зодчие.

- Ну, уж прошу тебя не рассказывать это королю Эдуарду! - воскликнул саксонец тревожно. - А то он, чего доброго, захочет подражать норманнам, между тем как в казне и то уж почти пусто, - скоро хоть шаром покати.

Норманн набожно перекрестился, как будто Сексвольф произнес хулу на Бога.

- Ты, однако, не очень то уважаешь монастыри, достойный саксонец, заметил он наконец.

- Я воспитан в труде и терпеть не могу тунеядцев, которые поглощают заработанное мной, - пробурчал Сексвольф. - Разве тебе, мессир Малье, неизвестно, что одна треть всех земель Англии принадлежит друидам?

- Гм! - промычал норманн, который несмотря на все свое благочестие, прекрасно умел пользоваться грубой откровенностью своего спутника. - Мне кажется, что и ты имеешь причины быть не совсем довольным в этой веселой Англии, мой друг!

- Да, и я не скрываю этого... Главное различие между тобой и мной состоит именно в том, что я смело могу высказать свои мнения, между тем как ты за откровенность в своей Нормандии можешь поплатиться жизнью.

- Ну, уж замолчи лучше! - воскликнул Малье де-Гравиль презрительно, причем глаза его засверкали гневом. - Каким бы строгим судьей и славным полководцем ни был герцог Вильгельм, но все-таки его бароны и рыцари никогда не унижаются перед ним и не любят держать язык за зубами.

- Может быть, - ответил саксонец. - Но это только таны... Ну, а мещане и сеорлы? Что скажешь о них, могут ли и они высказывать свое неудовольствие и открыто заявлять, что они думают о тане и начальниках, как мы это делаем?

Норманн чуть было не ответил отрицательно, но, к счастью, опомнился вовремя и произнес снисходительно:

- Каждое сословие имеет свои обычаи, дорогой Сексвольф, а если б герцог Вильгельм сделался королем английским, то тоже не стал бы стеснять сеорлей.

- Что-о-о? - крикнул Сексвольф, покраснев до ушей. - Герцог Вильгельм - король английский?.. Что ты за чушь болтаешь, мессир Малье?.. Да может ли когда норманн сделаться королем английским?

- Да я просто сказал это в виде примера, - ответил рыцарь, стараясь сдержать душивший его гнев. - Ну, а почему же эта мысль показалась тебе такой оскорбительной? Твой король бездетен, Вильгельм же родственник ему и любим им как брат; если бы Эдуард передал ему престол...

- Престол вовсе не для того существует, чтобы его передавали из рук в руки, словно вещь какую! - бешено заревел Сексвольф. - Неужели ты воображаешь, что мы коровы или бараны... или домашний скарб какой, который можно передавать по наследству, а?.. Воля короля хоть и уважается, но пока это не вредит интересам народным... а то у нас есть и Витан, который имеет полное право противоречить королю... Какими бы это судьбами мог твой герцог сделаться королем английским?!.. Ха-ха-ха!!

- Скотина ты этакая! - пробормотал рыцарь и потом проговорил вслух: Почему ты так сочувственно выражаешься о сеорлях? Ты ведь вождь, чуть ли не тан?

- Я сочувствую им потому, что сам родился сеорлем от сеорля, хотя внуки мои, наверное, будут танами, а, может быть, даже - и графами.

Сир де-Гравиль невольно отъехал немного в сторону от Сексвольфа, как будто ему уж чересчур было унизительно ехать рядом с сыном сеорля.

- Я никак не могу понять, как это ты, будучи рожден сеорлем, мог сделаться начальником войска у графа Гарольда! - произнес он высокомерно.

- Где ж тебе, норманну, понять это?! - огрызнулся саксонец. - Но я, уж так и быть, расскажу, как это случилось. Знай же, что мы, сеорли, помогли Клапе перекупить загородное имение графа Гарольда, которое было отобрано у него, когда король приговорил весь род Годвина к изгнанию; кроме этого, мы выручили еще и другой дом его, который попал было к одному норманну. Мы пахали землю, смотрели за стадами и поддерживали здания, пока граф не вернулся из изгнания.

- Значит, у вас, сеорлей, были собственные деньги? - воскликнул де-Гравиль с жадностью.

- Чем же мы откупились бы от неволи, если бы у нас не было денег? Каждый сеорль имеет право работать несколько часов в день лично на себя... Ну, мы и употребили все наши заработки в пользу графа Гарольда. Когда он вернулся, то пожаловал Клапе столько земли, что он сразу же сделался таном, а помогавшим Клапе дал волю и тоже земли, так что многие из них теперь имеют свой плуг и порядочные стада. Я же, как человек неженатый, любя графа всем сердцем, просил позволить мне служить в его войске. Вот я и повысился, насколько это возможно сыну сеорля.

- Теперь-то я понял, - ответил де-Гравиль задумчиво и немного сконфужен. - Но эти крепостные все-таки никогда не могут достичь высшего положения, и поэтому ДЛЯ них должно быть совершенно безразлично, кто у них королем - норманн или бородатый саксонец.

- В этом ты прав, мессир Малье: это для них, действительно, безразлично, потому что многие из их числа принадлежат к ворам и грабителям или, по крайней мере, происходит от них, а остальные имеют своими предками варваров, побежденных когда-то саксонцами. Им нет никакого дела до государства и его судьбы, но все же и они не совсем лишены надежды, потому что о них заботятся друиды, и это, признаться, делает им честь. Каждый из них, - продолжал саксонец, успокаиваясь от своего волнения, - обязан освободить трех крепостных в своих вотчинах, и редко кто из вельмож умирает, не даровав нескольким из своих людей свободы, а сыновья этих освобожденных уже могут быть танами, чему уже бывали примеры.

- Непостижимо, - воскликнул норманн. - Но, верно, они еще носят на себе признаки своего низкого происхождения и должны переносить презрение природных танов?

- Вовсе нет, да я и не могу согласиться с тем; чтобы их было за что презирать; ведь деньги - все деньги, а земля все остается той же землей, в руках кого она ни была бы. Нам буквально все равно, кто был отцом человека, владеющего, например, десятью десятинами земли.