Анатолий Крысов - Белые медведи

• Название: Белые медведи
• Автор: Анатолий Крысов
• Издательство: Корпорация "Сомбра"
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-91064-008-9

Эти странные записки. Они повсюду. Прилеплены жвачкой на стены, приколоты на люстру, вставлены между страницами книг... На них одно слово - "гном". Это можно было бы счесть неудачной шуткой, если бы не одно обстоятельство. Вчера их автора увезли в дом умалишенных. Она пыталась покончить с собой весьма необычным способом - разбила голову об угол письменного стола…

Что мы знаем о тайной жизни своих близких? Об их странных, а иногда и страшных увлечениях. Чужая душа - не потемки. Это тьма. Тьма, готовая в любой момент вырваться наружу. Горе тому, кто заглянет в эту черную бездну!

Cложно представить, что дебютный роман молодого автора может быть настолько увлекательным, что он буквально завораживает читателя с первой же страницы. Между тем, это так. Психологический триллер "Белые медведи" - произведение неординарное, сильное и утонченно-красивое, настоящий подарок любителям жанра.

---

Первое, что бросается в уши, это тяжелый стон из-за противоположенного края капота. Я гляжу по сторонам: улица пустынна, нет даже случайных пьяниц. За исключением нас, разумеется. Все остальные, кроме Сурикова, упавшего на пол между сиденьями, вываливаются за мной следом с криками и смехом. Они спрашивают, что случилось, потом чокаются воображаемыми бокалами и опустошают их, произнося нелепые тосты пьяными голосами. Мне почему-то хочется петь, но я подхожу к корчащемуся на дороге карлику. Похоже, удар крылом был достаточно сильным и пришелся аккурат в область почек.

- Чего воешь? - кричит Сергей карлику, склонившись над ним.

И, действительно, я вдруг снова слышу легкий стон, доносящийся от маленького комка плоти, извивающегося рядом с колесом джипа.

Инна говорит:

- Бедненький, - смеется и снова: не повезло тебе наткнуться на нас.

- Да уж, - соглашается Лев Соломонович, потирая руки. - От нас так просто не уйдешь. Кстати, Саша, а что он сделал? Я как-то упустил этот момент.

- Мешал проехать, - шиплю я и вспоминаю, какую бурю эмоций вызывала походка карлика в душе. Зубы скрипят от злости.

Порой для того, чтобы завестись максимально, стоит лишь крутить в голове идею того, что тебя обидели, оскорбили, вынудили пойти на грубость. Именно этим я сейчас и занимаюсь, рассматривая карлика. Убеждаю самого себя в том, что вот он, мой злейший враг, лежит на земле на расстоянии вытянутой руки. Ненависть берется из ниоткуда, так бывает всегда. Накопившееся за долгое время напряжение собралось в кучу и готово разрешиться прямо здесь, на пустынной ночной дороге. Начинаю дрожать.

Но первым бью не я, а Сергей. Он со всего размаху вонзает свою ногу карлику в спину. Наш маленький кружок напоминает стаю койотов. Я улыбаюсь этой мысли и тоже наношу удар сверху внизу, опустив подошву ботинка карлику на лицо. Инна визжит то ли от радости, то ли от испуга - она, похоже, вообще мало что соображает. Лев Соломонович довольно потирает руки в предчувствии добротной заварушки, но вдруг меняется в лице. Пока мы с Сергеем бьем карлика, он смотрит куда-то вдаль, затем привлекает наше внимание.

- Посмотрите, - говорит он.

Как ни пытаюсь, не могу разглядеть предмет озабоченности Льва Соломоновича, зато прекрасно его слышу. Это шаги на противоположенной стороне улицы. Судя по звуку, женщина в туфлях. Наконец она попадает в свет одного из фонарей и останавливается, удивленно наблюдая за нами.

Сергей кричит ей:

- Чего встала?! - он машет рукой и продолжает: иди отсюда!

Но женщина даже и не думает уходить. Она внимательно нас изучает, словно запоминая лица или номер машины. Это пугает меня, поэтому я решительным шагом направляюсь к ней. Меня останавливает Инна, прижавшая мобильник к уху. Говорит:

- Саша, погоди, - она трогает меня за плечо и улыбается. - Я уже звоню Никифорычу. Пошла эта сука, куда хочет.

Я киваю. Никифорыч решает любые проблемы, решит и эту. Иногда я даже благодарю судьбу, что послала мне на пути такую вот волшебную палочку-выручалочку в виде здоровенного мужика с бесконечными связями на самых высоких уровнях. Инне достаточно сказать по мобильнику, что у нас возникли проблемы, и Никифорыч тут же примчится на всех парах в окружении целой свиты машин для убийства и вооруженный своей великой записной книжкой.

Карлик предпринимает попытку уползти подальше, но Сергей вовремя это замечает и резким ударом в бок валит того обратно на землю. Я слышу какие-то ругательства от своего лучшего друга, а затем присоединяюсь к нему с новой силой. Глухие удары разносятся по всему кварталу, женщина на той стороне улицы вскрикивает и убегает. Наверное, сейчас будет вызывать милицию, но это не так страшно, потому что Никифорыч говорит в трубку Инне заспанным голосом, что мы ему уже надоели, но он скоро прибудет.

- Не надо, - сипит карлик под градом ударов. Кому какое дело, правда?

Лев Соломонович, тем временем, не найдя удачного подхода к потасовке, достал из машины нечто вроде гаечного ключа, только больше (уж не знаю, откуда он там взялся) и теперь полон намерения применить инструмент в деле. Он кричит, чтобы мы отошли, а затем, разбежавшись, бьет ключом в маленькую карликовую голову. Я слышу треск, визг, хруст, лязг, хлюпанье, чавканье, звон, свист. Потом еще несколько сильных ударов, и карлик падает без сознания. Сергей льет ему на лицо коньяк, который, смешиваясь с кровью, поступающей из раздробленного черепа, похож на густой английский чай. Жидкое месиво растекается по асфальту, и мы все вместе стараемся не испачкать ботинок.

Придя в себя от обилия влаги на лице, карлик усаживается в неровном, покачивающемся состоянии и, держась за голову, начинает хныкать. Он испуганно смотрит по сторонам, пытается понять, что происходит. Пробует подняться на ноги, но не может удержать равновесия, поэтому всем телом плюхается в лужу собственной крови. От этого в разные стороны летят красные брызги, и сгусток попадает мне на брюки. Разозленный снова, я, хорошо прицелившись, бью наотмашь правой ногой в лицо карлика, но из-за моих действий в воздухе появляется еще больше крови, которая теперь орошает уже всех участников, включая Инну и джип.

Мы топчемся вокруг жертвы, шлепая ногами, как будто угодили в сырую жижу городского болота. Раззадоренные неудобствами, мы пинаем карлика и пинаем, пинаем и пинаем, а он только и может что закрывать лицо руками, но это не особо ему помогает. Лев Соломонович по-прежнему использует гигантский гаечный ключ, в его руках эта незамысловатая штука обернулась страшным орудием, должен сказать. Пока мы наслаждаемся дракой, Инна включает радио в машине. Там сейчас начался час классики, но по причине громких криков друзей я не могу разобрать, чья именно композиция звучит.

Инна ходит кругами, говорит, что пора бы заканчивать, а то так ненароком и убить можно. Смертельный удар нанести несложно: чаще всего убивают по неосторожности, войдя в раж, а мы точно находимся в этом состоянии. Стоит взглянуть мне в глаза, как станет понятно, что здесь находится не любитель книг и не успешный бизнесмен, а настоящий злодей, изувер, садист. И это напугало бы меня при определенном стечении обстоятельств, но с куражом трудно бороться: он действует намного эффективнее любых наркотиков и других стимуляторов. Каждое движение кажется мне идеальным, быстрым, пронзительным. Я сам кажусь себе произведением искусства.

Бить мешок костей и мяса неинтересно, поэтому мы вскоре останавливаемся. Карлик странно дергается, а ртом у него идет кровавая пена с частыми вкраплениями желчи. Противное зрелище, и я чувствую животное омерзение по отношению к этому ублюдку. Расстегиваю ширинку…

Воспоминания пришли резко, так что я на несколько мгновений потерял нить реальности. Очнулся только, когда Никифорыч кричал в трубке:

- Алло! Саша, ты меня слышишь?!

- Да, - отвечаю я и после короткой паузы добавляю: все, теперь я тоже вспомнил. Какой кошмар.

У меня перед глазами еще раз проносится та ночная сцена, когда мы, словно взбесившиеся звери, свершали насилие над карликом, упиваясь своим превосходством и не думая ни о чем другом, кроме самого факта насилия. Это было действительно приятно.

Потом мое сознание в обход совести просто стерло из памяти ту ночь, и все. Интересно, часто ли Инна вспоминала о карлике до того момента, как он явился в ее жизнь. Думаю, ни разу. Зачем ворошить прошлое, если оно осталось позади? Каждый день нам внушают с экранов телевизоров и страниц глянцевых журналов, что правильно жить - это жить сегодняшним днем. Следует забыть о старых неудачах, ошибках. Необходимо сосредоточиться на дне настоящем. Такова философия, по которой я существовал и существую. И пусть хоть кто-нибудь попробует меня переубедить. Людей не переделать, факт. Конечно, если ты не Гитлер, да и у того все закончилось провалом.

- Думаешь, он мстит? - спрашиваю я осторожно.

- Да, - подтверждает мои опасения Никифорыч и объясняет: ему есть за что мстить. Правда, мне казалось, будто он тогда не выжил. Вы так его отделали, что редкий человек смог бы оправиться.

- Мы так сильно его избили, - молвлю я, содрогаясь от воспоминаний. - Он ведь инвалидом должен был остаться, как минимум. Столько боли причинили и увечий нанесли.

Никифорыч молчит на том конце провода, обдумывает что-то, а после говорит:

- А ты его еще и обоссал.

30

Маша Кокаинщица готовит чай: заваривает в специальном чайнике и разливает по кружкам. Я собираю указательным пальцем с зеркала остатки кокаина, а потом слизываю его. Стены кухни уже ходят ходуном от всего, что сегодня было мной употреблено внутрь. Или это я никак не могу принять, найти точек опоры?

Когда мы только начинали прожигать жизнь, все было немного по-другому. Тогда каждая вечеринка казалась праздником, сейчас - средством выживания. Без этих таблеток, пилюль, порошков, выпивки я вряд ли бы продержался так долго под напором внешней среды. Скорее всего, я бы превратился в отрубленный сучок, и точка. Да, и в данную секунду я ючусь в импровизированном каземате кухни Маши Кокаинщицы, откуда выхода нет. Здесь есть только итальянская лампа под потолком и резной стол, за которым я, качаясь, прикладываю неимоверные усилия, чтобы сделать глоток из здоровенной кружки, модно расписанной иероглифами на японский манер.