Ксения Букша - Дом, который построим мы

• Название: Дом, который построим мы
• Автор: Ксения Букша
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Ах, Амарант! И господин Веселуха с вами? - дверь широко распахнулась, и, так как редактор был все-таки тучен, а коридор узок, все пятеро быстро ввалились в маленькую комнатку, жмурясь от света маленькой лампочки на стене.

Не было в той комнатке ни окон, ни телевизора, ни компьютера, а вместе с тем отчего-то складывалось ощущение, что оттуда видно всю Россию. Более того: казалось, что вся Россия сможет смотреть на того, кто сидит на этом продавленном диване. Для такого публичного места комнатка была удивительно мала и бедна. Хозяйка ее, та самая Диана, стояла посреди комнаты в красивых шерстяных носках, с зализанными белыми-белыми волосами, и приветливо улыбалась.

- Не хотите ли чаю? - спросила она, показывая пузатый чайник весь в пятнах, а рядом другой, электрический.

- Не до чаю нам сейчас, - отказался редактор. - И не до улыбок. Мы хотим на всю Россию нечто важное объявить.

Диана сбледнула с лица и как будто постарела на десять лет:

- Что случилось?

- Заводи свою волынку, - приказал редактор, тоже смертельно бледнея, а то поздно будет!

Мигом была потушена лампа, мигом загорелась на деревянной стене огромная карта России; Диана скрипнула диваном, и извлекла оттуда огромный хайтековский шлем с наушниками и микрофоном впереди.

- Кто будет говорить? - спросила она быстро.

Куда и девалась ее неспешность, ее душевность! Перед ними был человек дела, дежурный на посту, понимающий, что от минуты могут зависеть века.

- Я, - так же быстро показал на себя Рябинин, и нырнул в колючую тьму шлема. Впереди оказалась какая-то кнопка - Рябинин поспешно ощупал ее языком - но не успел он освоиться там, внутри, как вспыхнул ярчайший свет, и голос Дианы приказал:

- Говорите!

Рябинин сделал шаг вперед вслепую и заговорил:

- Граждане! Россияне! Случилась ужасная вещь. Наш Президент не хочет жить. Он хочет умереть и оставить страну на произвол судьбы. Ему кажется, что жить в таких условиях - бесчестно, что это западло. Я призвал бы вас молиться за него, но молитвы тут вряд ли могут помочь, потому что нежелание жить - это как самоубийство, это можно только предотвратить силой этого мира. В связи с этим, граждане! Если вы на самом деле любите вашего государя, наш прибор воскресит его, потому что он ведает ваши желания. Но вы должны были об этом узнать... почему я и обратился к вам сегодня. Все!

Это последнее слово относилось уже больше к Диане, чем к гражданам; над происходящим опять можно было смеяться, что Рябинин и сделал, как только Диана сняла с него шлем.

- Уф, ха-ха, - смеялся Рябинин. - Как водолаз, блин! - "Росс-си-яни!"

- Да, - вторил ему редактор "Специалиста", - зато действенно! и быстро!

А Алиса только повела тонким носом (Диана уже заваривала чай, и все было в комнате спокойно, как прежде) и сказала:

- Как-то там сейчас Веселуха!

А между тем Веселуха сидел у постели господина Тугина - слева; справа сидел господин Ферг; оба были вполне безутешны и по временам встречались взглядами.

- Ну что вам стоит, ради России, - уговаривал Ферг. - Ну поживите еще чайную ложечку! Времена тяжелые!

- Я не могу править страной, - выкладывался Веселуха. - Я сопьюсь! Я буду тираном! Российский народ будет несчастлив! Не умирайте, ваше высокопревосходительство!

Но Тугин только бледно усмехался на эти речи; краска отливала от его щек; воли к жизни и воли к власти он показывал не больше, чем полузадушенный кролик.

- А может, Бог с ним? - шепнул Ферг Веселухе на ухо. - Я вас уверяю, управлять совсем не так уж и трудно. Я уверен, что это может делать каждый.

- Нет, это не может делать каждый, - сказал Веселуха устало. - То есть, можно, конечно... но как попало. А я как попало не хочу.

- Опять "я не хочу", - усмехнулся Ферг, наморщив лицо. - Ян Владиславович, ведь Корпорация и Россия - одно и то же. Они же продавались вместе. Почему вы не хотите этого признать?

За окнами таял снег, наступала весна, - Веселуха подумал, что самое время крутить по телевизору "Лебединое озеро". Переворот, подумал он грустно, а никто и не знает.

- Вы всегда втихаря, - обвинил он почему-то не Ферга, а Тугина, и погрозил ему пальцем. - Концы с концами сводите - втихаря. Помираете втихаря. Разве это красиво? Вы пытаетесь спасти что-то совершенно ненужное, а самое лучшее - не бережете и отдаете другим...

- ...Корпорацию... - тихо подсказал Ферг, но Веселуха отодвинул его во мглу и продолжил, видя, что глаза Тугина любопытно раскрылись:

- ...отдаете задаром!

- А что, это... э-э... самое главное? - спросил Тугин из-под одеяла.

- Мне так кажется, - продолжал Веселуха, - ему казалось, что его голос исходит откуда-то из угла, - почему-то, впрочем, я не претендую... Мне кажется, что самое главное - это...

Нету больше слова "никогда", оно показалось - и сплыло куда-то. В окне сияли крупные звезды, как кляксы, ветер перемен не шумел над городами и железными дорогами, не волновалось лебединое озеро, государственного переворота не случилось, и наследник престола не понадобился. Мир опять принял нормальные размеры.

- Э-э! - засмеялся Тугин. - Ян Владиславович! Я не умру, пока вы не скажете мне - что же самое главное? Чтобы скрасить ожидание, - эй, Ферг, принеси мне кофе!

И Тугин лег обратно в постель, уютно укрылся одеялом, и произнес сонно:

- Откуда что взялось?

Легкомысленный сон нашел на Президента; Веселуха ходил где-то рядом, господин Ферг принес кофе. Тугин хотел понять, почему все было так плохо и вдруг стало хорошо, но не успел, потому что здоровый сон сморил его. Звезды на башнях не гасли. Ветры окрепли. Кофе пришлось пить Фергу с Веселухой, впрочем, это было уже совершенно необходимо - выпить наконец кофе. Некоторое время оба сидели молча, а потом Ферг спросил Веселуху:

- Как у вас это получается? Какая техника? Ею можно овладеть?

Веселуха хотел ответить, и Ферг уже даже понял, что именно, - но слова не шли на ум. Как Веселуха ни полоскал рот, фразы, произнесенные за последние пять минут, опять отбили у него вкус к человеческой речи. Ян Владиславович попытался объяснить кабинет-министру и это: Ферг понял, что виновником тут является не он, Веселуха, а... впрочем, в конечном итоге все же он.

- Однако эта ваша бессловесная придурь, - откровенно заметил Ферг, может нам здорово помешать. Именно сейчас, когда требуется обговорить самые сложные вопросы сосуществования России и Корпорации... Ведь не может быть в России двоевластия, а реальная власть над людьми, что ни говори, у вас, а не у нас, как бы народ ни любил Тугина. Чиновники обленились и не ловят мышей, государство вообще в некотором упадке, как вы, наверное, заметили в ходе своей карьеры... А у вас? Люди начинают понимать, чего им надо! Люди сами требуют от себя больше, чем кто-либо вообще может от них потребовать! Как же мы будем сосуществовать - Россия и Корпорация?

Видимо, Ферг все же предчувствовал, что какой-то ответ на это ему будет дан, потому что он подождал, пока Веселуха найдет в здании подходящий к делу инструмент. Инструмент в Кремле нашелся. Сначала Веселуха долго его настраивал - это было тоже частью ответа на вопрос советника (отношения придется долго регулировать!), а потом заиграл русскую народную, блатную хороводную песню, или, может статься, танец. Танец этот состоял из двух тем, которые, сначала в медленном темпе, а потом быстрее и быстрее переплетались, сходились, расходились, то кланялись друг другу, то льнули неприлично близко. Это были "грязные танцы" власти и бизнеса, России и Корпорации, откровенные, но вместе с тем плодотворные, талантливые. Фергу становилось ясно, что ни Корпорация без России жить не сможет, ни Россия без Корпорации тоже.

- Мда, я понял, - задумчиво сказал Ферг. - Любовь до гроба.

"Именно так!" - подтвердил Веселуха.

- Но как мы переведем все это на человеческий язык?

"А мы не будем, - ответил Веселуха. - Зачем? Русский народ поймет нас и так; а сунется Джек Мортара - я ему скажу do kraja!"

- Ах, до края, - кивнул Ферг с сомнением. - Вот как, значит, и вы туда же?

Ферг вопросительно поглядел на Веселуху, но вдруг прислушался: в умиротворенной тишине (за окном темнела оставшаяся без перемены страна) ему послышался какой-то сдавленный шорох.

- Погодите-ка, - сказал Ферг.

Он подкрался к двери на цыпочках, - а надо было видеть этого блестящего экономиста, как он крался на цыпочках, Ферг был похож на интеграл, - и вдруг, рывком, распахнул ее. Все, кто подслушивал под дверью, хлынули в залу: и Алиса, и Паша, и Рябинин, и заместители Ферга, - а с лестницы, сметая охрану, валили все те, кто успел прилететь - и партнеры Веселухи, и простые покупатели, причем не только российские. Впереди всех с выпученными глазами, радостный, несся пан Здись; за ним - чех Кармашек, и два рыжих ирландца, профи в покере, и лыжник Апфельбаум под руку с фрау Штер, - и множество другого прочего народа, о котором было уже рассказано и будет рассказано впредь.

Ян Владиславович растерянно моргнул пару раз, - тут растерялся бы и лучший менеджер, чем он. - "Ах, не быть мне человеком частным! И не быть мне человеком счастливым!" - подумал он.