Леонида Подвойская - Предтечи Зверя. Алёна

• Название: Предтечи Зверя. Алёна
• Автор: Леонида Подвойская
• Жанр: Фэнтези

---

– Доченька, иди сюда! Как? Почему умерла? - начало доходить до отца. Он прижался к прутьям решётки.

– Сердце. Довёл, - однозначно ответила Алёна, отворачиваясь.

– Дочушка. Прости, ради Бога! Нет, это у неё… Что? Что будет? Где братики?

– Отойти! На скамью! Назад. Девушка, и вы - назад.

– Но товарищ…

– Никаких но! Не положено!

– Ладно тебе, Семён. Слышал же, что случилось. Пусть поговорят, - угомонил ретивого служаку старший конвоя - наподобе вояк роты почётного караула затянутый в форму прапорщик.

– Спасибо Вам. Доченька, ты присмотри поначалу за братиками. За домом. Немного. Там решим…

– Думаешь теперь выкарабкаться? Отвертеться не удаётся, так на жёнином трупе решил выскользнуть? - оборвала разговор одна из потерпевших - женщина с безумным взглядом.

– Ну, всё, начинается склока. Конвой, вывести, подсудимого, если порядка сохранить не можете. - Скомандовав конвою, тихо выскользнула из зала и прокурорша.

– Мама умерла. Умерла мама. Мама умерла, - жалобным тоном скулила несчастная девочка и притихшие вдруг потерпевшие не останавливали её до возвращения суда.

Ввели какого-то лишенного стержня отца. Вошли судьи.

– Судебное заседание объявляю продолженным. Имеются ли какие ходатайства?

– Высокий суд! - вскинулась прокурорша. - По имеющимся данным, в семье подсудимого случилась трагедия. Умерла его жена. В семье осталась эта вот девочка и двое малолетних сыновей. Ходатайствую об отложении слушания дела и… - было видно, как женщина набирается мужества - и изменения меры пресечения на подписку о невыезде… Пусть хотя бы похоронит. И с детьми пока решится… - объяснила свою позицию обвинитель.

– Потерпевшие, ваше мнение по заявленному ходатайству?

Мнения разделились. От: "Пусть похоронит, никуда не денется" одних и "На усмотрение суда" других до: " Он наших не пожалел, нас не пожалел, чего его нам жалеть" третьих.

Защитник горячо подержал заявленное ходатайство и поблагодарил государственное обвинение за проявленную человечность.

– Ваше мнение, подсудимый, - обратилась к уже вдовцу толстая судья.

– Пустите. Попрощаться. Прощения попросить, - тихо прошептал Алёнин отец.

– А у нас? - вновь взвыла наиболее агрессивная потерпевшая.

– Я к вам потом приду. Сразу после… Зачем суд? Убьёте - и всё. И крови попьёте. И детей моих кровушки хотите? - вдруг сорвался он. Палачи! Не я, не я, не я это! Но хотите моей крови - пейте. - Впавший в истерическое буйство подсудимый вдруг зубами впился в свою руку, одним махом вырвал кусок запястья и протянул брызжущую фонтаном крови руку сквозь решётку.

– Иди сюда, Семёновна! Иди и напейся! Всю выжри, до капли!

Пока конвой скручивал впавшего в истерику отца, а суд "удалился в совещательную комнату" Алёна вышла из зала и побрела, куда глаза глядят. Мама умерла. Умерла мамочка. А они… А они…, - плакала девочка. И братики ещё не знают. И она там лежит. Забирать надо. Хоронить. Домой ехать. А как теперь… одной? Может, всё же отца выпустят? Нет. Не выпустят, - тяжело вздохнула Алёна. Надо ехать. Надо к маме… за деньгами. Всё у неё. Девушка и не заметила, как вновь оказалась в скверике возле больницы. К кому сейчас идти? К главврачу? Или уже в морг? - девушку передёрнуло.

– О, Василёк! Опять здесь? Проблемы?

– Мама умерла. Хоронить надо. Отца не отпускают…

– Постой - постой. Он у тебя там за что?

– За убийство. Пятерых наших ребят раздавил на тракторе. И одну девушку покалечил…

– А… Как же. Криминальную хронику посматриваем… И что, у тебя никого не осталось там из взрослых?

– Никого, - вздохнула девушка. - А два братика остались. - Она уставилась на пчелу, промышляющую в осенних цветах. - Если сейчас надо забрать… деньги у мамы, это к кому обращаться?

– Думаю, к главврачу. Но, знаешь, давай по - другому. Сейчас тебя отвезут, помогут, а потом рассчитаемся, а? - Не ожидая ответа он начал набирать кого-то по сотовому.

Глава 7

Уже через какой- то час девушка мчалась на шикарном по её меркам "джипе" с тремя серьёзными, малоразговорчивыми типами. Они сразу не понравились Алёне, но новый знакомый так глянул на них после первой же шуточки, что мужики надели маски неразговорчивой скорби.

– У девушки умерла мать. Отец сейчас на нарах. Других родственников - никого, только братишки малые. Поможете похоронить. Все затраты на мой счёт, - инструктировал новый Алёнин знакомый хмурых подчинённых.

– Ну что вы, зачем за вас счёт? У меня есть…

– Что у тебя есть, я догадываюсь. Не будем. Рассчитаемся.

И вновь хмурые улыбки и липкие взгляды странных знакомых.

– Чтобы всё чин чинарём. ВСЁ! От начала и до конца. Чтобы комар носа не подточил.

– Не впервой, Север, сделаем.

И они действительно сделали. Прежде всего - вышли ко вновь собиравшимся односельчанам, моментально вычленили заводил и утянули тех в сарай "потолковать". После нескольких взвизгиваний те высочили и рванули по домам. Толпа рассосалась. Не секрет, что в большинстве своём такие толпы состоят из трусливого шакалья, которое и черпает-то отвагу в чувстве безнаказанности. Затем все трое гуськом, вразвалку двинулись в контору, к представителю местной власти. Вскоре туда же, на ходу застёгиваясь, рванулся из дома участковый. А ёщё через пол часа изрядно выпустивший пар председатель в окружении Алёниных "помощников" появился в хате.

– Беда, конечно, беда, Алёна. Всё поможем. Всё организуем, всё, что положено. Это же на завтра надо готовить, да? Сегодня привезёте?

– Ты, отец, давай, запрягай твоих дармоедов. Что, дитё само здесь справится? Чтобы через четвертной здесь всё кипело. Убрать, помыть, почистить. Машину давай. Сейчас за покойной поедем.

– Да де же у нас. Неожиданно так.

– Мы же уже покалякали. Опять базар начинаем? - искренне удивился заглавный.

– Нет. Я просто… Хорошо.

– А ты смотри, лейтенант. Если ещё какая пьяная морда сюда прицарапается под окна права качать, не носить тебе погон. Твой шеф тебе всё доходчиво растолковал?

– Ты, дивчина, бери одёжу, мы поедем. Там и помоют и оденут. Привезём чин чинарём, как шеф приказал.

– Что Вы! Я поеду. Я сама…

– Лады. Поедешь вон с Васо и Коляном, они там помогут. А я тут здешних подшевеливать буду.

В морге было холодно и неуютно.

– Ты мама, не стесняйся. Это же я. Всё сделаем, как следует. и помоемся, и оденемся. сами справимся, правда? - разговаривала девушка, обмывая сухонькое тельце. - Какая же ты у нас… Как же ты исхудала, мамочка! Зачем же ты так себя… - Не выдержав, Алёна упала на уже холодную материну грудь и разрыдалась. Выплакавшись, взяла себя в руки. Под руководством санитарки помыла мать и одела в немудрёную, но чистую одежду.

– Вот так, мамуля. Теперь поедем домой отсюда. Давай-ка, - она наклонилась и подняла лёгкое родное тельце с каталки.

– Вот так, - обняв покойную, она вынесла её в прихожую, где уже стоял гроб.

– Ты с ума сошла, девонька! - запричитала санитарка. - Разве можно так!

– Только так и можно. Это моя мама, - уклоняясь от рук пожилой женщины, объяснила Алёна. Она сама аккуратно уложила покойную в последнее ложе, поправила одежду.

– Теперь поможете? - обратилась она к перекуривавшим молодцам.

– Без базаров! - и вскоре автобусик - катафалк вёз Алёну и её мать в деревню.

Алёна, казалось, онемела от горя. Словно вне себя, она сутки просидела у гроба, о чём-то шепча, шепча и шепча матери. Её горе примирило потерпевших с этими осиротевшими детьми. Нет, они не простили, но стали терпимее. Или эти загадочные амбалы - незнакомцы внушили почтение? Но всё-таки, справедливости ради, следует признать, - большинство сочувствовало этому горю. Пришёл с цветами Костик. Потянулись другие одноклассники. Алёна на секунду отвлекалась, кивала головой и опять возвращалась к разговору с мамой. Порой вскакивала, металась в поисках братьев. Убедившись, что они под присмотром, возвращалась туда же, к гробу. Даже когда приехал отец, она посмотрела на него странным остекленевшим взглядом.

– Вот, папка, что вышло - то.

– Меня привезли. Только на похороны. Вон, видишь - кивнул он на конвой.

– Так садись, поговорим, попрощаемся. Красивая у нас мамка, правда?

Отец только кивнул. Наполняющимися слезами глазами он смотрел на ту, которая столько лет… Столько лет… А он… А он!

– Проси, прости, прости… Но это последнее… не я.

– Она знает, папка. Знает.

– Прости… - продолжал теперь уже вдовец. - Не слышишь…

– Она слышит, папка. Слышит. Ты дай мне руку. Так. А теперь разговаривай с ней. Кричи! Она уже далеко. Но ещё слышит.

Геннадий послушно закрыл глаза. Потом вздрогнул и замер. И долго сидел не шевелясь, не вытирая слёзы. Потом резко встал.

– Вот что, дочушка. Ты… слышала… наш… разговор?