Джеймс Гарднер - Час Предназначения

• Название: Час Предназначения
• Автор: Джеймс Гарднер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17041-3

После того как Землю покинуло более семидесяти процентов населения, она официально стала считаться свободной зоной, открытой для любых представителей Союза народов, могущественной межгалактической организации, контролирующей обитаемую Вселенную. Власть на планете берут в свои руки Лучезарные, с помощью внеземных технологий восстановившие порядок и объявившие себя богами. С этой поры Земля превращается в одну большую лабораторию, где люди выполняют роль подопытных морских свинок в инопланетных экспериментах.

---

Дальнейшее продолжение истории можно было не слушать – я мог догадаться, как разворачивались события. В ту ночь ничего не случилось, так как Стек была беременна, а Зефрам – слишком обременен воспоминаниями об Анне. Через два месяца родился ребенок Стек. Через те же два месяца рана на сердце Зефрама зажила в достаточной степени, чтобы оно снова могло забиться сильнее. Они стали любовниками еще до прихода весны – и оставались вместе до летнего солнцеворота.

Когда Стек выбрала себе Предназначение нейт.

Когда ее изгнали из поселка.

Когда у Зефрама не оставалось иного выбора, кроме как усыновить новорожденного ребенка Стек.

– Этим ребенком был я. Ребенком Стек, верно? И именно поэтому ты мне все это рассказываешь?

– Конечно, – ответил Зефрам. – Конечно.

Глава 10 СОБРАНИЕ ДЛЯ ОТЦА ПРАХА И МАТЕРИ ПЫЛИ

– Моя мать – нейт? – с трудом выдавил я.

– Твоя мать была женщиной, – ответил Зефрам. – Заботливой женщиной с любящим сердцем. Никто не догадывался, насколько она уязвима, кроме меня и Литы. Стек была слишком независимой для Тобер-Коува, чтобы найти понимание у других. Именно поэтому она жила одна в бревенчатой хижине – из тех, что обычно предназначаются для пар. Я надеялся, что на Юге ей будет легче.

Я вспомнил полные горечи слова Стек, сказанные ею возле костра Литы: «Нас гонят в глубь полуострова, в непонятные нам города, где нас презирают и считают уродами. Нас избегают друзья, нас разлучают с нашими любимыми и детьми…» Нет, нейт вовсе не было легче, тем более столь «независимой», – никаких шансов на проявление гостеприимства со стороны чужих.

– А когда Стек ушла, – спросил я, – она не взяла меня с собой?

– Она пыталась, – ответил Зефрам, – но за ней по пятам гналась толпа. Они вырвали тебя из ее рук, а потом… Гильдия воинов преследовала ее по лесу, а затем на его границе поставили стражу, чтобы не дать ей вернуться. Однажды она попыталась – и получила копьем в живот; воины не говорили, убили ее или нет, и это означало, что ей удалось уйти. Если бы ее и в самом деле убили, то голову торжественно пронесли бы через весь поселок. Но с тех пор Стек больше никто не видел.

– И ты никогда не пытался ее найти?

Зефрам покачал головой.

– Мне нужно было заботиться о тебе. Так решил Хакур – да, мне позволят остаться и усыновить тебя, но только если я поклянусь никогда не забирать тебя из поселка. Ты тобер, Фуллин, дитя Господина Ворона; Хакур не пожелал, чтобы ты когда-либо познал «материалистическую заразу» Юга. Старый ублюдок заставил меня выбирать между тобой и Стек, и я знал, чего хотела бы она. Ее собственных родителей не было в живых. Если бы я не забрал тебя, ты бы попал прямо в руки тех, кто ее изгнал.

– И никто никогда не сказал мне правду!

– Люди считали, что так будет лучше для тебя. Они старались быть добры к тебе, после того как вся эта истерия сошла на нет. После того как изгнали «злобную нейт», все задумались о том, каким же они на самом деле были дерьмом. Перед тобой готовы были чуть ли не на коленях ползать, так что в конце концов я сказал им, что то, что они сделали, было на самом деле не так уж и плохо. – Зефрам вздохнул. – Я не из тех, кто может долго держать в своем сердце ненависть, Фуллин. Да, я пытался, ради Стек, но я не мог постоянно злиться на них, по крайней мере, так долго, как следовало бы. Так что я позволил себе согласиться с ложью.

Он крепко зажмурился, словно пытаясь подавить в себе какое-то чувство. Вины? Злобы? Мгновение спустя он быстро заговорил:

– Итак, Стек не стало, и весь поселок решил сказать тебе, что твоя мать была образцом добродетели – она просто случайно утонула, и ничего больше.

«Знает ли об этом Каппи?» Почему меня вообще интересует то, что она может подумать, но тем не менее я озвучил свой вопрос.

– Вряд ли, – ответил Зефрам. – Насколько мне известно, всем детям рассказывали одну и ту же историю – иначе они могли бы тебе проговориться. Возможно, родители ей и рассказали, когда она стала достаточно взрослой, чтобы уметь хранить тайну, – но зачем? В поселке всем хотелось поскорее забыть эту историю.

Он отодвинул стул от стола, хотя за все время едва дотронулся до завтрака.

– Полагаю, – сказал он, не глядя на меня, – Лита решила сказать тебе о Стек, потому что сегодня День Предназначения. Она всегда жалела о том, что не смогла защитить свою ученицу. Лита упомянула имя Стек, но не сказала тебе правду?

– Нет.

– Видимо, не хватило смелости – она хотела рассказать тебе обо всем до твоего Предназначения, а потом не смогла. Это ей свойственно – Лита считает, будто Смеющаяся жрица должна быть воплощением отваги, но ей ее просто не хватает.

Я чувствовал, что Зефрам хочет сейчас быть воплощением праведного гнева, но у него это не получалось.

– Возможно, после того, как ты выберешь свое Предназначение, – продолжал он, – мы вместе отправимся на Юг и попробуем ее найти. Стек была хорошей женщиной, Фуллин, действительно хорошей. Все в поселке ее боялись – даже еще до того, как она выбрала Предназначение, – но Стек была доброй и нежной женщиной.

Добрая нежная женщина, которая пыталась убить Каппи и меня. Конечно, прежде чем напасть, она спросила, не зовут ли кого-то из нас Фуллин… И что случилось бы, если бы я ответил правду? Бросилась бы ко мне на шею, осыпая слюнявыми поцелуями? «О дитя мое, я вернулась, чтобы увидеть твое Предназначение!»

Это вполне могло быть причиной ее появления в поселке в канун Предназначения. Она наверняка считала годы и знала, что пришло мое время. Я мог представить, как она строила планы возвращения именно в этот день. А чтобы обрести защиту, Стек связалась с Лучезарным, убедила его прийти в поселок, чтобы наблюдать за церемонией Предназначения. Знал ли вообще Рашид, почему бозель притащила его сюда? Или она манипулировала им до такой степени, что Лучезарный считал, будто это его собственная идея?

Внезапно у меня возникло непреодолимое желание взять на руки Ваггерта. Мой сын! Он инстинктивно прижался к моей груди, не потому, что во мне нуждался – просто ощущал родное тепло и уют. Еще несколько минут назад я решил не предаваться особым нежностям, но не мог ничего с собой поделать. Мне хотелось защитить его. От Стек, вернувшейся в поселок словно призрак жертвы убийства, ищущий мести… или от того, что случилось двадцать лет назад, когда ребенок был вырван из рук матери и оба потеряли друг друга.

Стараясь не слишком крепко обнимать малыша, я ткнулся носом в его сладко пахнущие волосы. Сын не обращал на меня никакого внимания, словно считая, будто в его жизни всегда будет столько поцелуев, что нет никакой необходимости реагировать на каждый из них.

На башне Совета зазвонил колокол. И Зефрам, и я посмотрели на висевшие над камином часы, украшенные серебряной чеканкой с черными металлическими стрелками в форме вороньих перьев. Зефрам заказал их когда-то у часовщика на Юге, в честь Господина Ворона. Хакур некоторое время косо поглядывал на эти часы, утверждая, что это почти богохульство, но потом смирился, поняв в конце концов глупость своих претензий.

Было всего лишь семь часов утра, еще слишком рано для обычных в День Предназначения празднеств. И тем не менее колокол продолжал звонить – спокойно и размеренно, а не так, как обычно предупреждали о грозящей опасности, – из чего можно было сделать вывод, что мэр созывает жителей поселка на собрание.

– Что случилось? – спросил Зефрам. Ответа он не ждал, так что я промолчал. Призыв мэра мог иметь отношение только к Стек и лорду Рашиду – зачем еще Теггери мог нарушить заведенный распорядок Дня Предназначения?

– Лучше сходи к Совету и узнай, что происходит, – сказал я Зефраму. – А я закончу дела здесь.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Какие еще дела?

– Ну, знаешь, уборка и все такое… – Я неопределенно махнул рукой.

– Ты никогда в жизни добровольно не занимался уборкой, – заметил он. – Разве что если пытался избежать чего-нибудь похуже. Тебе что-то известно про это собрание?

– Нет.

– И тебе неинтересно?

– Конечно, интересно. – Я попытался придумать какое-нибудь оправдание, чтобы мое поведение не выглядело чересчур подозрительным. «Если честно, папа, то моя мать-нейт сейчас здесь, и я не хочу с ней встречаться». – Просто…

Я замолчал.

Зефрам закатил глаза.

– Просто ты хочешь остаться в доме один, чтобы найти подарки к Дню Предназначения, которые я тебе купил. Верно?

Я тут же изобразил крайнее смущение, словно отец попал в самую точку. Он рассмеялся и шутя хлопнул меня по спине.

– До полудня ты ничего не найдешь, парень. А теперь пойдем узнаем, что случилось.

Признав свое поражение, я направился к двери, пытаясь поудобнее взять Ваггерта на руки, и тут же остановился. Если я приду на площадь с малышом, Стек его увидит. Стек должна была знать, что у меня есть ребенок – как и у всех тоберов, достигших своего Дня Предназначения. Хотелось ли мне, чтобы нейт прикасалась к моему мальчику? Вдруг у Стек возникнет какой-нибудь безумный план похищения внука? Кто знает, какие идеи могут бродить в голове нейт…