Иван Жидков - Однажды в России, или Z cesku – z laskou

• Название: Однажды в России, или Z cesku – z laskou
• Автор: Иван Жидков
• Издательство: АСТ, Астрель-СПб
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-045171-5, 978-5-9725-0887-7, 978-985-16-1708-7

Эта книга – не журналистское расследование. Не попытка непременно открыть все факты, будь темные или светлые, связанные с самым ярким периодом «Зенита» в его новейшей истории. Не плод старания подтвердить эксклюзивность трехлетнего периода, прожитого клубом с 2003-го по 2006-й год. Просто масса любопытных, неизвестных широкой общественности вещей, когда идут серьезные разборки, тонут в потоке препирательств на уровне «дурак – сам дурак». Почему-то когда эти бесспорно красивые страницы в истории «Зенита» были перевернуты, о тех, кто эту часть истории создавал стало принято говорить в уничижительных тонах. Опять же, не собираемся никому затыкать рот. Но и сами молчать не хотим – хотим рассказать, как первый иностранный тренер в российском футболе Властимил Петржела жил и работал эти годы в стране, которую его родная Чехия лишь недавно начала воспринимать, как нейтральную по отношению к себе. О том, как он принимал, возможно, самые тяжелые правила игры в своей карьере, и играл по ним, избежав соблазна после первых же неудач махнуть на все рукой и сбежать в теплый уютный домик в центре Европы. Эта книга – о раритетном человеке, которых, быть может, осталось не так много в этом мире. О Петржеле говорили – таких либо любят, либо ненавидят.

---

С женой Зузаной, прежде чем сыграть свадьбу, мы прожили 10 лет. До этого мой брак был не самым удачным, со временем я понял, что мне нужна рядом фигура более сильная, волевая, с харизмой. Наверняка, у бывшей супруги возникли претензии и ко мне, в результате чего пришлось разводиться. Не очень частая, скажу вам, для Чехии картина. Кстати, весьма разнящаяся с тем, что я увидел в России: здесь молодые люди женятся стремительно, едва узнав друг друга, и точно так же быстро расходятся. У нас наоборот: парня может быть невозможно заставить жениться, но если уж люди сошлись, то, как правило, навсегда… Я счастлив, что у меня есть Зузана, которая вытерпит меня такого, какой я есть. А я – не подарок, если называть вещи своими именами. Иногда у нее, во время общения со мной, возникает ощущение, будто она разговаривает со стенкой, и такое состояние у меня не проходит неделями. За два дня до матча Зуза и вовсе прекращает попытки до меня достучаться. «Говорит», что в это время у меня вместо глаз два футбольных мяча, и что я не способен думать ни о чем другом, кроме предстоящей игры. Но так, по большому счету, было всегда. И то, что она выдержала столько лет мучений, говорит в пользу надежности нашего брака…

Властимила, впрочем, ни в коем случае нельзя зачислить в отряд подкаблучников, несмотря на то, что в целом к Зузане его отношение всегда было лояльным. Иногда он устраивал настоящий бунт на корабле, протестуя против, на его взгляд, не самых удачных решений, требований и просто каких-то слов супруги. В этих случаях Властимил выдавал пространные филиппики по поводу «сумасшедших баб», которые не умеют ценить покой и комфорт, и которым обязательно нужно придумать для него какие-то запредельные нагрузки. Не секрет, что для любого мужчины важно выдержать в себе умение противостоять показным обидам супруги, не впадая ни в одну из крайностей. То бишь, не начать потакать даме сердца абсолютно во всем, и в то же время не занимать позицию конченного эгоиста, что не сказывается лучшим образом на семейных отношениях. У Властимила это получалось довольно неплохо. Он старался не противиться Зузане в мелочах, но зато она точно усвоила те моменты, в которых давить на мужа бесполезно и даже опасно. Кому-то Власта в домашней обстановке мог бы показаться пассивным увальнем, который периодически подвергается подколкам жены. Но на самом деле это как раз тот случай, когда лев прилег отдохнуть.

Настоящим ритуалом для Властимила был процесс проводов-встреч Зузаны, когда та приезжала в Питер. Поскольку Петржела зачастую был завязан на тренировках, он далеко не всегда мог отправиться в аэропорт вместе с Володей, что жену, само собой разумеется, не радовало, но ей оставалось только с этим мириться. С другой стороны, если предоставлялась свободная минута, Петржела ехал в Пулково сам, несмотря на свое неприятие путешествий по пробкам через весь город.

Различные семейные ситуации даже спровоцировали тренера на изучение типичных русских просторечных выражений, в которых он никогда особо силен не был. Вообще, споры относительно оценки уровня тренера в вопросе русского языка разнятся и по сей день. Одни говорят, что Властимил так и не научился за три с половиной года как следует говорить и внятно выражать свои мысли. Другие более лояльно относятся к русской речи Петржелы, и предпочитают по-доброму посмеиваться над некоторыми ее оборотами, что стали, пожалуй, монументальными. Те, кто Властимила критикуют за плохое знание языка в свою очередь делятся на тех, кто считают, что он нарочно коверкал слова, чтобы потом в критический момент сказать, будто его не поняли журналисты, и тех, что просто списывали этот момент на элементарную лень.

На самом деле, Петржела относился к изучению речи вовсе не равнодушно. Перво-наперво купил себе на родине учебники и словари, некоторые из которых содержали в себе даже… матерные выражения, над коими Властимил с Боровичкой, помнится, хохотали до упаду. Потом, как сам он вам уже признался, Власта принялся смотреть русские фильмы, названия которых он, впрочем, не запомнил. Попросите его рассказать сюжет хотя бы одного – тоже не вспомнит. Правда, отдельные слова и выражения впитывал так неожиданно, что вызывал улыбку даже у подопечных на тренировке, благо, смеяться в «Зените» во время занятий не возбранялось.

Так вот однажды он заставил хохотать меня буквально до слез, когда мой звонок по каком-то неотложному делу застал его на пути в аэропорт на встречу Зузаны. Услышав, что они с Володей только недавно выехали с Удельной, а значит, катастрофически опаздывают и что Зузана рискует остаться в тесном аэропорту одна вместе с тремя йоркширами этак на полчаса, я вслух выразил опасение: мол, не слишком ли поздно вы, ребята, выехали? Опоздаете, получишь, Власти, на свою голову громы и молнии. На что тренер мрачно посопел в трубку, после чего важным голосом заявил:

– А мне по барабану! – По-русски!

Смеялся я долго, забыв напрочь о том, зачем я, собственно, тренеру позвонил. По-барабану, да еще и с фирменным «бубнящим» акцентом! Это и вправду прозвучало смешно. Властимил сам, казалось, не ожидал, что сказанная им фразу произведет такой эффект – какое-то время в смятении ждал, когда же я отсмеюсь, а потом и сам начал хмыкать в трубку.

– Слушай, откуда ты это взял?! Кто тебя научил?

– Хм. Не знаю. Ребята в команде так говорят. Да все так говорят! Что я по-твоему, тупой, фразы не запоминаю?

Запоминаешь, конечно! Навсегда запомню лицо милой продавщицы в магазине мобильных телефонов, которой по обыкновению опаздывающий куда-то Власта с обворожительной улыбкой, глядя как та заполняет документы на очередную трубку (Петржела всегда считал, что у него первого всегда должна быть очередная новинка и покупал мобильники каждые две недели) сказал с оптимистичной интонацией:

– Девочка, не надо тормозить!

Бедная покраснела и была буквально в замешательстве – с одной стороны этот солидный мужчина в возрасте приветливо улыбается, с другой произносит фразу, которую у нас принять использовать с негативным оттенком. Откуда же ей знать, что Власта просто не вник в нюансы!

Улыбался весь зенитовский штаб и в на самом первом сборе в Турции, когда ранним солнечным утром тренер, довольно жмурясь пришел на завтрак, и поздравил всех с хорошей погодой:

– Здорово – солнышко светит, ветра нет… Я шел сюда и по дороге видел в своем коттедже старого пана Петра (Трескова – прим. авт.). Он сидел на балконе и угорал…

Надо ли описывать, как после этих слов «угорали» мы с Гусаковым и врачом Гришиным. Кто-то еще себя сдерживал, кто-то отворачивался, чтобы не смутить Власту смеховой истерикой. Я, признаюсь, веселился от души и в этом был определенный смысл. Надо же было «отомстить» тренеру за его подколки в случае, если я по-чешски выдавал какой-нибудь перл, и Петржела начинал показно смеяться, хватаясь за живот. Чтобы, так сказать, держать шефа в тонусе, не мешало бы подколоть и его. Кстати, на прилюдные шутки в свой адрес Властимил реагировал без особого восторга – статус не позволял, как-никак. Хотя наедине с удовольствием рассказывал мне о какой-нибудь нелепости, которая произошла с ним за день и веселился от души.

Наверное, все, кто хотя бы раз видел интервью Петржелы для ТВ улыбался, когда слушал речь Власты. Только люди без чувства юмора возмущенно говорили: «Как же он говорит! Ничего же не понятно!». На самом деле непередаваемая мимика в сочетании со своеобразными «устойчивыми выражениями» и придавали Петржеле добрую часть того неповторимого шарма, который до сих пор не могут забыть в России.

Помню, как коллеги возмущались: «Да научи ты его говорить нельзя! Что значит – «не можно»?! Не солидно как-то…». «Да вы что! – вскидывался я – хотите потерять то, чего сами ждете на пресс-конференциях?! Вы же туда как на концерты ходите – что еще Властимил придумает ждете».

Фирменная снисходительная улыбка плюс «не можно» со смягченным «ж» – для многих они стали примерно такими же сочетаемыми понятиями, как шампанское и клубника со сливками. Шедевром лингвистики стала выдающаяся фраза Петржелы во время одного из интервью. «Не можно сказать «не можно» – и собеседник, конечно же, не сдержался от улыбки.

Самое удивительное, что в чешском языке существует созвучное с русским «нельзя» словно «nelze». И означает оно то же самое. Но Власта упорно продолжал говорить так, как хотел, и, кажется, иногда сам получал удовольствие оттого, что производит экстравагантное впечатление.

Как вы наверняка догадались, Петржела – из тех редких людей, которые не признают поражений и физически плохо себя чувствуют, когда проигрывают. Причем в чем бы то ни было. Утратив азарт и подвижность, Власта не позволял себе играть с подопечными или административным штабом в теннис или пинг-понг, поскольку не был уверен в однозначной своей победе. Олимпийский же принцип «главное не победа, а участие» тренер никогда и ни в чем не признавал, отказываясь от простых забав ради сохранения внутреннего спокойствия. На моей памяти один-единственный раз Властимил поддался соблазну взять в руки ракетку для пинг-понга. Дело было на Кипре, после тренировки команды в тренажерном зале, где заодно был установлен стол для «малого» тенниса.