Персиваль Рен - Похороны викинга

• Название: Похороны викинга
• Автор: Персиваль Рен
• Издательство: Свенас
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1992
• ISBN: 5-85722-020-3

Увлекательный авантюрно-приключенческий роман Персиваля Рена.

Тайна форта Зиндернеф. Загадочное исчезновение сапфира «Голубая Вода». Казарменная «скука» и боевые действия Иностранного легиона в Алжире.

---

Я был в Африке. Мы шли по чистой, европейского вида улице. Дома были с плоскими крышами, и публика была необычна. Полуголые негры, арабы в бурнусах, французские солдаты, обыкновенные штатские европейцы и гуляющие с дамами офицеры. Дальше через площадь и узкие переулки, пока, наконец, не дошли до конца города. Впереди была пустыня. Около часа мы шли по превосходному шоссе, потом поднялись на высокий песчаный холм, увенчанный скалами. Там стоял старинный уродливый форт, такой же старинный, как форт Сен-Жан, и еще более уродливый. Болдини сообщил, что это и был форт Святой Терезы.

Во дворе нас выстроили и снова сделали перекличку. Все оказались на месте. Товар дошел по назначению. Нас распустили, и сержант повел нас в казарму.

Когда я, идя перед Болдини и Глоком, вошел в дверь казармы, я услышал знакомый голос.

– Появление на сцене третьего грабителя, – это был голос Дигби.

Майкл и Дигби сидели рядом на скамье с трубками во рту и озабоченными лицами.

– Небо и ад, – произнес Майкл. – Ах ты, дурак сверхъестественный. Помоги нам, святая сила.

Я бросился к ним. Пока я тряс руку Майкла, Дигби тряс мою другую руку, и, пока я тряс руку Дигби, Майкл тряс мою голову. Потом они повалили меня на пол и трясли мои ноги. Наконец я встал, сцепился с Дигби, и Майкл нас опрокинул. Потом мы оба встали, сцепились с Майклом, и все трое рухнули на пол.

Мы почувствовали облегчение и только тогда заметили, что являемся центром всеобщего внимания.

– Хи, – сказал Бедди. – Уже дерутся. Дай им как следует.

– Кусай за ухо, сынок, – посоветовал Хэнк.

– Англичане, – пожав плечами, произнес Вогэ, – дерутся, когда культурные люди обнимаются.

Болдини был глубоко заинтересован.

– Третий грабитель, – задумчиво сказал он Глоку.

– Майкл и Диг, – сказал я, – позвольте вам представить двух стопроцентных, чистокровных, насквозь белых и высокосортных граждан собственной страны Господа Бога – Хэнка и Бедди… Мои братья Майкл и Дигби.

Майкл и Дигби засмеялись.

– Может быть, американцы? – спросил Дигби.

– Руку, – в один голос сказали Хэнк и Бедди, и все четверо пожали друг другу руки.

– Мистер Франческо Болдини, – сказал я.

Ему мои братья руки не протянули.

– Я полагаю, что нам следует выпить. По случаю встречи «трех грабителей», так сказать, – заявил Болдини и внимательно взглянул на всех нас по очереди. Майкл пригласил американцев, и мы пошли. Болдини показывал дорогу, здесь он был как дома.

Вино здесь было не хуже, чем в Марселе. Может быть, даже лучше и еще дешевле. Оно было дешевле пива в Англии. Мы трое почти не пили и молчали. Остальные пили порядочно, и Майкл платил за всех.

К нам вскоре присоединилось несколько старых легионеров. Болдини и они рассказывали невероятные истории из жизни легиона. Правдивость этих историй они подтверждали искренними, необычайными и сверхъестественными ругательствами. Чем невероятнее история, тем больше на нее отпускалось этих ругательств для подкрепления.

– Сын мой, – сказал мне Дигби, когда мы выходили из кабачка, – я вижу, что мы попали отнюдь не в школу для детей джентльменов, в которой религиозное и моральное обучение, а также развитие ума и укрепление характера поставлено во главу угла и не стеснено мертвой буквой программы.

(Дигби процитировал отрывок из проспекта нашей старой приготовительной школы).

Я с ним согласился, но предположил, что это могла оказаться неплохая школа для солдат.

– Надо надеяться, что дальше наши бытовые условия будут несколько лучше, – заметил Майкл, входя в казарму.

Это было исключительно неприятное место. Темнота и грязь, никакой мебели, кроме сплошной скамьи перед нарами. Собственно говоря, это были даже не отдельные нары, а одна широкая полка в тридцать футов длины и семь глубины. Матрацев не было, а в углу лежала куча подозрительных рыжих одеял. Как общая камера в тюрьме эта казарма была бы неудовлетворительна.

Болдини уверил нас, что в Сиди-Бель-Аббесе или в Саиде все будет по-другому. «Очевидно, лучше, потому что хуже нельзя», – решил я.

Вечером нам подали обычный суп, то есть не совсем суп, а густую мешанину из мяса и овощей. Болдини сообщил нам, что в Африке полагается на каждого солдата в день выдавать фунт мяса, на три су овощей, полтора фунта хлеба, пол-унции кофе и полторы унции сахара. Это питание совершенно достаточно, но однообразно. Я был с ним согласен. Перспектива два раза в день и каждый день есть одно и то же меня не радовала. Так я ему и сказал.

– К этому привыкаешь, – ответил Болдини. – Все равно, как к необходимости каждый день мыться мылом и водой… Впрочем, может быть, вы для разнообразия моетесь пряником и шампанским или горячим чаем и куском каменного угля? Конечно, если вы хотите разыгрывать из себя аристократов, – дерзко добавил он, – чистокровных лордов или великосветских авантюристов…

– Не будьте ослом, Болдини, – сказал я, холодно на него взглянув.

Болдини поглядел на меня и решил послушаться. Я подумал, что мистера Болдини придется время от времени осаживать. Во всяком случае, ему нельзя позволить становиться слишком фамильярным. Его «великосветские авантюристы» мне не понравились.

После ужина мы вернулись в кабачок форта. Больше деваться было некуда – из форта выходить воспрещалось. Там мы и провели весь вечер. Я с удовольствием увидел, что мои американцы понравились Майку и Дигби и что они отвечали им взаимностью. Дигби держал себя хозяином и был очень доволен.

За двумя-тремя исключениями, никто из рекрутов, как моей партии, так и прибывшей с моими братьями, не показался мне интересным. Это была коллекция бедняков из Франции, Германии, Испании, Австрии и Швейцарии.

Тут были рабочие, крестьяне, беглые солдаты, приказчики, газетчики, конторщики – вся та толпа, которую можно встретить в бедном квартале любой столицы. Меньше всего они были похожи на преступников. Два-три человека были хорошо одеты и говорили как образованные люди. Один из них, наверное, был офицером во французской или бельгийской армии.

Он был прекрасно воспитан и образован. Он называл себя Жан Сент-Андре, но я подозреваю, что у него была дворянская приставка «де», которую он отбросил при поступлении в легион. Он очень привязался к нам троим, и мы тоже его полюбили.

Когда кабачок закрылся, Майкл предложил, по возможности, сократить пребывание в нашей гнусной казарме. Практичный Дигби заметил, что песок отнюдь не тверже досок и неизмеримо чище их, воздух, может быть, холоднее, но менее вонюч, во всяком случае не надо лежать набитыми, как сельди в бочке, рядом с большим количеством людей и еще большим количеством насекомых. Мы выбрали уголок двора, сели рядом, опершись о еще горячую от дневного солнца стену, и приготовились провести ночь под великолепными африканскими звездами.

– Итак, мой дорогой и глупый щенок, какого же черта ты здесь делаешь? – начал Майкл, закуривая трубку.

– Бегу от карающей руки закона, Майк, – ответил я. – А ты?

– То же самое, – ответил Майкл.

– А ты, Дигби?

– Я? – удивился Дигби. – Я, говоря по правде, если можно так выразиться, скрываюсь от правосудия.

– Ты привез «Голубую Воду», Джон? – спросил Дигби.

– Нет, ответил я. – Никогда не ношу ее на себе.

– Неразумно, – заметил Дигби.

– А ты, Майк? – спросил я Майкла.

– Да, – ответил он.

– Правильно, – одобрил Дигби.

– Ты тоже привез ее, Диг? – обратился я к Дигби.

– Никогда с ней не расстаюсь, – ответил он серьезно.

– Я думаю, что она у кого-то из нас трех, – устало сказал я.

– У двоих из нас, – поправил Дигби.

– Конечно, она здесь, – сказал Майкл. – С какой стати мы были бы здесь без нее.

– Кстати, расскажи нам последние новости из дому, – добавил он. – Как они там себя чувствуют?

Я подробно рассказал им о моем бегстве и о том, как я сделал вид, что боюсь встретиться с тетей Патрисией. Потом рассказал о болезни капеллана и об отношении Клодии, Изабель и Огастеса ко всем последним происшествиям.

– Это жестоко по отношению к Клодии, – сказал Майкл. – И по отношению к старику капеллану тоже.

– А по отношению к тете Патрисии? – спросил я.

– Тридцать тысяч фунтов, – мечтательно сказал Дигби. – Что скажет дорогой дядя Гектор, когда она ему расскажет? Он, наверное, укусит ее.

– Жутко подумать, – сказал я.

– Счастье Огастеса, что Изабель его выгородила, – заметил Дигби.

– Поэтому нам и пришлось удрать, – сказал Майкл. – Подозрение могло бы пасть на Клодию.

В наступившей тишине я услышал какой-то звук совсем близко от нас. Кто-то пошевелился за ближайшим выступом стены. Вероятно, крыса или ночная птица, может быть, собака.

– Но это был кто-то из нас троих, – сказал Майкл. – Это мы доказали. Боюсь, впрочем, что мы перестарались.

– Почему ты не мог дома наслаждаться плодами твоего злодеяния, – продолжал он, – и предоставить мне наслаждаться за границей? Кому нужна эта массовая эмиграция?