Николай Буянов - Медиум

• Название: Медиум
• Автор: Николай Буянов
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-002332-4

Прошлое и настоящее связаны намного прочнее, чем принято думать. Тысячелетиями сберегаемый Хранителями Шар – артефакт древней населявшей Землю расы, стал причиной кровавых событий, происшедших в России в конце XX века. Как и в IX веке в Тибете, когда притаинственных обстоятельствах погиб легендарный правитель Лангдарма, свой разящий удар наносят идеальные убийцы – ниндзя, воспрепятствовать которым не в силах ни одна земная спецслужба.

---

Туровский всего этого не видел. Бима укладывали на носилки, а уложив, зачем-то накрыли лицо серой простыней. «Ласкающий» удар. Кровоизлияние в мозг, мгновенная смерть…

А он все шел за носилками и просил хмурых санитаров:

– Осторожно! Не трясите, видите, ему плохо…)

Он заставил себя посмотреть в мертвое лицо девочки и сказал:

– Ее убили где-то в людном месте. Скорее всего на «ракете».

Ему не хотелось верить, что он проиграл. Его обуревала жажда действия, хоть какого-то, хоть совсем уж бестолкового… И он сдерживался с трудом, тaк как понимал: киллер ушел. Растворился в недрах миллионного города – не достанешь. Ни примет, ни словесного портрета, ни отпечатков пальцев… Ничего.

И тихо сходил с ума.

– Я отвозил её на пристань. Я головой готов поклясться: на судно она заходила одна. Больше из санатория я там никого не видел.

– Значит, наша основная версия неверна, – откликнулся Ляхов. – Версия неверна, и убийца – человек посторонний, просто мы его просмотрели, все, кроме девочки. Она видела его в коридоре, потом встретила на «ракете» и догадалась…

– Вспомнила про телевизор, про скрип двери, а человека видела, но не придала значения и не сказала мне? – недоверчиво сказал Туровский.

Он ожесточенно, с силой провел ладонью по лицу. Возник и исчез какой-то проблеск, отголосок правильной мысли… Был – и нет, А ведь был рядом, только протяни руку.

«Наташа даже оперативникам, которые её охраняли, открывала дверь только на условную фразу». – «А убийца мог её подслушать?» – «Быстро ты соображаешь… Для книжного червя! Фразу мог произнести только знакомый голос. Слава или Борис». – «Или ты…»

«Я спрашивал Светлану: может быть, ты встретила в коридоре горничную? Медсестру? Вахтера? Кого-то очень привычного, на кого не обратишь внимания? Нет. Беседовал с вахтером, верным стражем покоев отдыхающих (мать вашу, приехали отдыхать, так отдыхайте!):. „Андрей Яковлевич, посторонний – это не обязательно тип в темных очках и с поднятым воротником“. – „Нет, ну что вы, я же понимаю…“

Кто-то свой. Кто прошел невидимкой мимо вахтера, кому безгранично доверяла Светлана, кому безропотно открыла дверь Наташа, профессиональная тело хранительница…

«Я сам ?!»

Туровский с трудом подавил в себе истерический смешок.

«Прав был друг детства, чтоб ему жить на одну зарплату: „Или ты“. Единственная версия, расставляющая все по своим местам. Я, загипнотизированный каким-то дьявольским образом, приехал в санаторий, постучался к Наташе с Тамарой (они открыли, естественно), всадил Б них две стрелы из духовой трубки (надо будет выяснить, почему не воспользовался пистолетом, но это уже потом, когда определят в палату для буйных и зафиксируют в кровати). Не могла же Света на вопрос, кого она видела в коридоре, ответить „вас“.

Глупости, фантастика? Он вспомнил ядовито-голубое небо над Кандагаром. Рыжие скалы. Рыжие мозги пилота-угонщика на лобовом стекле вертолета. Это – реальность? Но не менее реальным был и тот древний монах с тяжелой палкой, и барс с желтыми мудрыми глазами. И лицо женщины в окне… Ну хорошо. Пусть это наведенные кем-то галлюцинации. Но вот вопрос: где граница этих галлюцинаций? Где начинаются они и кончается реальность? И, наконец, это не снимает главной проблемы.

Кто?

– В санатории все на месте?

– Все, – тихо ответил Борис Анчеико. – Сидят, как мышки.

– Никто не выходил?

– Только Колесников. Но он ведь, кажется, был вместе с вами.

«Он меня догнал по дороге, – вспомнил Сергей Павлович. – А где он шлялся до этого момента – неясно».

– Мне надо поговорить с теми ребятами, – сказал Туровский, кивнув в сторону копошившихся с веревками скалолазов.

В их лагере кипела организованная работа. Кто-то убирал на ночь снаряжение, кто-то возился с примусом. Три девушки готовили ужин. Туровский потянул носом: каша с тушенкой. Жизнь продолжается. Его заметили, пригласили «на огонек». Одна из них, красивая и разбитная с виду, стрельнула глазищами из-под челки:

– А я вас видела, вы утром вместе с нами приплыли на «ракете».

– Я помню, вы пели под гитару. У вас замечательный голос.

– Ой, ладно вам.

Он видел: девушка была крайне польщена.

– Вы всех тут знаете?

– Конечно.

– Двое: мужчина, около тридцати, худощавый, нос с горбинкой. Девушка: лет восемнадцати, длинные каштановые волосы, бело-оранжевая ветровка.

Она подумала и медленно покачала головой.

– Нет, это не наши. Валентина!

– Ау?

– У тебя есть бело-оранжевая ветровка?

– Смеешься? Откуда?

– Я серьезно. Тут спрашивают…

– А вы кто, собственно? – строго спросил какой-то парень, подойдя к Туровскому. Тот пожал плечами и вынул удостоверение. Смысла прятаться он не видел.

– Вон оно что. А какие к нам претензии?

– Никаких. Я ищу двух человек – мужчину и девушку.

– А в чем их обвиняют?

– Господи, – вздохнул Туровский. – Да ни в чем. Просто нужно с ними поговорить.

У парня наверняка были проблемы с органами, мелькнуло в голове. Иначе откуда беспричинная агрессия?

– Гена, не ерепенься, – проворковала Валентина и обратилась к Сергею Павловичу: – Где они стояли, ваши знакомые?

– Вон там, – показал он. – Кажется, у них была круглая палатка из синего капрона.

– Точно не наши. Mы люди скромные, куда нам капроновые палатки.

Ляхов в нетерпении переминался с ноги на ногу. Туровский подошел к нему и хмуро произнес:

– Странно. Именно те, кто был нужен, – и как в воду канули.

– Нет уж, – суеверно отозвался Ляхов. – В воду – хватит. Едем обратно в санаторий? Или будем ждать «ракету»?

– В санаторий, – выдохнул Туровский.

«Я оттягиваю страшный момент… Я знаю, он должен наступить – рано или поздно. И я все сделаю сам, перепоручить не хватит совести…»

Он вдруг почувствовал, как в каждую клеточку тела вливается холод, будто входишь в ледяную воду, медленно, без всплеска, замирая всем существом… «Советская, 10, квартира 5. Маму зовут Надежда Васильевна, папу – Альфред Карлович. Я позвоню в дверь, представлюсь и скажу… Как скажу? Повернется ли язык?»

(Он помнил, как приехал в город Нововятск и прямо с вокзала (особой поклажи не было, налегке) взял такси и отправился домой к Биму. Он очень боялся, что ему выпадет судьба первым принести в дом страшную весть. Но мать, сухонькая, маленькая, совершенно седая, лишь посмотрела воспаленными глазами и прошептала:

– Живой. Что же ты живой, а сына моего нет?

И ударила его в грудь крошечным кулачком, со всей своей немощной яростью…)

– Подождите!

Он вздрогнул и обернулся. Ага, та, глазастенькая, что готовила ужин у примуса.

– Постойте, я вспомнила!

– Что?

– Да тех, о которых вы спрашивали. Я не сразу сообразила, потому что вы говорили о двоих, а их было трое.

– Трое?

– Мужчина, молодая женщина (я подумала, жена) и девочка.

«Так», – спокойно, приказал он себе и спросил:

– Как вас зовут?

– Варвара. Можно на «ты».

– Варвара, опиши мне девочку. Медленно, подробно.

Она наморщила лоб, вспоминая.

– Симпатичная. Но не яркая, понимаете, о чем я… Лет тринадцати, рост обычный, коса темная, а может, темно-русая. Кофточка, юбочка… Вообще-то я видела их мельком, издалека.

– У неё было что-нибудь в руках?

– Да. Мешочек из серой ткани. Узкий, продолговатый.

Туровский вынул из кармана выловленную в воде флейту.

– Похоже?

Она взяла её в руки, поднесла к губам (он отнесся к этому спокойно: какие там отпечатки пальцев, все давно смыла вода).

– Похоже. Но не звучит почему-то.

– Может быть, ты не так держишь? Нужно параллельно губам, а ты торцом…

– Нет, это же блок-флейта. Видите, продольный сквозной канал. А отверстия наверху прикрываются пальцами. Я когда-то в детстве играла. Потом бросила, дура.

– Ты долго училась?

– Три класса окончила. Потом уперлась, и ни в какую.

Света играла не так. Он постарался сосредоточиться. Вот она подносит к губам инструмент… Вот он следит, как флейта мягко, неуловимо скользит в пальцах… Потом перестает следить – сознание проваливается куда-то, будто в черную дыру. Душа наполняется мелодией – грустной, протяжной, словно плач…

У большеглазой скалолазочки Варвары так не получалось. Собственно, у неё не получалось совсем. Флейта издавала лишь жалобное шипение.

– Отверстия наверху чем-то залеплены, – сердито сказала она: – Илом, что ли?

– Почему ты так решила?

– Не знаю. Но мне кажется, её испортил кто-то…

– Нарочно испортил!

– Нина Васильевна, мне нужно поговорить с Дашей.

Кларова поморщилась.

– Опять вы. Я думала, все уже закончилось.

– Я недолго.

На диване, открыв широкий беззубый рот, лежал чемодан. Юная Дарья деловито складывала туда свои наряды. Вещи Кларовой-старшей огромным тюком покоились рядом, накрытые яркой шалью.