Николай Буянов - Клятва на мече

• Название: Клятва на мече
• Автор: Николай Буянов
• Издательство: Крылов
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-94371-536-3

Два историка исследуют уникальную находку – древний тибетский манускрипт, начертанный на каменной пластине. Попытки расшифровать текст приводят не только к открытию одной из величайших тайн человечества, но и к столкновению с древнейшей сектой, владеющей «Шаром» – артефактом погибшей цивилизации, предшествовавшей на Земле нам, людям. Эта секта жива и поныне и способна благодаря Шару совершать как ужасающие преступления, так и великие добрые дела – все зависит от того, в каких руках окажется Шар.

Действие романа происходит как в нашем, привычном и обыденном, мире, приобретая порой детективный характер, так и в древнем Тибете – где роман приобретает черты буддистской притчи.

---

Наташа покачала головой:

– Младший братик… Моложе на пять лет.

Даша округлила глаза:

– На пять лет? Вы же взрослая.

– Он тоже сейчас… был бы взрослым.

– Он умер? – тихо спросила Даша.

– Умер. Уже давно. С тех пор я ношу с собой фотографию. Наверное, она меня хранит.

– От чего?

Женщина грустно улыбнулась:

– Чтобы к доске не вызвали. Когда урок не выучу.

К конторке подошли двое мужчин. Дашина новая знакомая подхватила свои вещи, вторая женщина последовала ее примеру, и все четверо двинулись к лестнице наверх. Тоже мне кавалеры, хмыкнула девочка, глядя вслед мужчинам. Могли бы и помочь…

Однако «кавалеры» помогать, похоже, не собирались. Один даже не уступил дамам дорогу, чем вовсе уронил себя в Дарьиных глазах, второй цепко оглядел вестибюль и поднялся следом, почему-то держа руку под пиджаком – так, будто сердце болело. «Надо будет показать Наташе пляж, – подумала девочка. – Мужчин-то не допросишься: наверняка весь заезд или в карты будут дуться, или у телека проторчат…»

Казалось, Туровский пробыл в санатории целую вечность. На самом деле прошло только двое суток. И березы во дворе нисколько не изменились, зелень соседствовала с золотом подступающей осени, и даже погода не успела испортиться: ночная гроза с шумом, ветром, молниями уже забылась, небо было бирюзовым, чистым и высоким, будто перевернутая чаша. И каждая минута, проведенная здесь, приближала их к развязке…

Вахтер Андрей Яковлевич грел пузатый самовар и был всецело поглощен этим занятием. Туровский и Игорь Иванович сидели рядом на стареньком диване и упорно не смотрели друг на друга.

– Я же говорил тебе, Сергей, – тихо сказал Колесников. – История – это большая спираль. Все повторяется. Иногда в точности, иногда…

– Но почему? Почему именно здесь, сейчас… Ведь почти тысяча лет прошла. Вечность…

– Вечность, да… А душа монаха все это время была неуспокоенной. Обвинение-то страшное… И участь – даже не смерть сама по себе, а то, что за ней последовало.

– Если бы не ты, я бы это дело не распутал.

– Ну, – Колесников смутился и сразу бросился протирать очки фланелевой тряпочкой. – Оно ведь до конца и не распутано. Ты установил убийцу. Что дальше? Кто-то же его направил. И Шар не исчез, что ему тысяча лет… Просто сменил хозяина.

«Слуг, – захотелось сказать Туровскому. – Сменил один человеческий материал на другой. Для него все в мире делится на две категории: годное в пищу – не годное в пищу…»

– Борис, скажи, это ты подарил Наташе медальон? Несколько секунд тот смотрел на Туровского непонимающе. До него доходил смысл вопроса.

– Я. Позапрошлой зимой, на день рождения.

– И она вложила туда фотографию брата…

– Ну да. Раньше у нее была другая фотография, побольше. Она носила ее в бумажнике. Но ей это всегда казалось… кощунственным, что ли.

– Почему?

– Плохо – вместе с деньгами. От денег грязь. А потом я увидел в магазине медальон. Вещь оригинальная, открываешь – музыка. «Будто крошечные ангелочки поют» – так Наташа выразилась.

– А что за история там вышла? Почему мальчик умер?

Борис отвел глаза:

– Зачем вам это?

– Надо, – сказал Туровский. – Поверь, надо. Не из любопытства.

Боря вздохнул:

– Дикая история. Их мама лежала в больнице с воспалением легких. Они остались втроем: Наташа, ей в ту пору как раз исполнилось двенадцать, шестилетний Андрейка и их отец. Мать, Ольга Дмитриевна, Наташу много раз предупреждала, чтобы не оставляла братика вдвоем с отцом: Николай Иванович пил крепко, до белой горячки. Во хмелю бывал буйный, за ружье хватался, был когда-то охотником, пока руки не стали дрожать.

– Дальше, – хрипло сказал Туровский, с трудом справившись с собственным голосом: вот она, страшная разгадка!

– Наташиной подружке родители подарили щенка. Ну, Наташа и не удержалась, вечером побежала смотреть. Отец был выпивши, как всегда, но вел себя тихо и вообще улегся спать… Андрейка остался дома. Она там, у подружки, и была-то всего полчаса. Говорила, сердце болело, будто чувствовало. А Николай Иванович проснулся, ему спьяну, видно, что-то почудилось, он схватил ружье и начал палить… Комната вся сизой была от дыма. Окно разбито, потолок в пробоинах… А Андрейка умер от испуга, сердце не выдержало.

Он горестно помолчал. Давняя рана снова открылась, когда о ней, кажется, и забыли уже.

– Наташа очень любила детей. Был у нее такой пунктик… Был бы я понастойчивее… – Борис махнул рукой.

– Очень любила детей, – эхом повторил Сергеи Павлович. – Любила детей… И ненавидела оружие, так?

– Не то чтобы ненавидела. Ей ведь приходилось носить пистолет. Просто всегда старалась подальше спрятать, чтобы случайно никого не испугать.

Борис невесело усмехнулся:

– Боялась испугать. Нелепо звучит, да?

«Почему же нелепо, – подумал Туровский. – Напротив, все очень просто и логично».

– Кабы ты раньше мне это рассказал, – прошептал он. – Что же ты молчал, дурень?

Они уже деловито тащили вниз чемоданы – мать и дочь, обе сердитые и сосредоточенные. Завидев в тесном вестибюле Туровского, они остановились. Нина Васильевна воинственно поставила поклажу на пол и уперла руки в бока, готовясь к битве.

– К нам есть претензии? – спросила она. – Или, может, мы уже арестованы?

– Помилуйте. Просто хотелось задать вам еще один-два вопроса.

– Ну уж увольте! Мы на автобус опаздываем.

Сергей Павлович поднял брови:

– Автобус ушел десять минут назад. А следующий будет только в четыре.

Нина Васильевна нервно взглянула на дочь:

– Даша, сколько сейчас времени?

– Без десяти два.

Туровский наклонился к ней и тихо попросил:

– Покажи свои часики, пожалуйста.

Даша пожала плечами и протянула запястье, блеснувшее золотым огоньком. Малюсенькие изящные стрелки приближались – минутная к десяти, часовая – к двум.

– Они у тебя отстают, Даша. На двадцать минут. – Она немедленно надула губки.

– Не может быть. Я по Светкиным ставила, а она свои каждое утро по радио проверяла…

– Чтобы не опаздывать в музыкалку, – кивнул Туровский. – Все правильно… А когда ты их ставила, не помнишь?

– Позавчера, когда мы с улицы пришли.

– А твоя мама что делала в это время?

– Они с дядей Славой…

– А ну, отойдите от моей дочери! – взвизгнула Кларова. – Вы не имеете права! Дарья, не отвечай больше на вопросы. Надо будет, пусть вызывают повесткой.

– Вы с Козаковым раскладывали пасьянс?

– Ну и что?

– Сколько раз?

– Вам-то какое дело? Допустим, два. Меня за это расстреляют?

– А когда вошли Даша со Светой, вы уже сидели рядышком на диване… Или лежали… Куда же вы?

Кларова подхватила чемодан и, упрямо выпятив подбородок, направилась к выходу.

– До автобуса еще два часа.

– Ничего, – бросила она с яростью. – На остановке посижу.

Даша замешкалась в дверях, последний раз взглянув на Туровского.

– Дядя Сережа… А вы не ошиблись? Ну правда, Светка свои часы все время проверяла. Не могла она…

Девочка шмыгнула носом. Наверное, она хотела заплакать, но сдержалась. Взрослая уже. При определенных обстоятельствах взрослыми становятся быстро.

– Она ведь не могла….

Он подошел к ней, присел на корточки и погладил ее по щеке, ощутив все же одинокую слезинку.

– Все будет хорошо, Дашенька. Ты приедешь домой и скоро все забудешь.

Она медленно покачала головой:

– Нет. Ну, может быть, потом когда-нибудь… Но не скоро.

И все повторилось. Будто взяли старую, заезженную до дыр кинопленку, вставили в проектор задом наперед, и экран засветился. Те же люди, те же события и картины, только все непонятно и оттого смешно и одновременно жутковато, словно смотришь на уродца.

Туровскому показалось, что и «ракета» была та же, на которой он приехал сюда два дня назад. Но нет, тогда вон там, на стене возле иллюминатора, была прикноплена фотография из журнала, и через толстое стекло тянулась трещина, заклеенная изолентой. И сиденья были чуточку другими, и два матроса, убиравшие сходни.

Не было уже и бродяг-туристов с их гитарами и песней, ни слова из которой Сергей Павлович не запомнил: мысли были заняты другим – яростью. Множество раз виделась воочию картина: он с убийцей – один на один, как в древние времена, когда вопросы чести решались проще – на арене: два меча, два человека в тесном круге, из которого уйдет только один. Кто – решают там, на небесах.

А когда до желанной цели осталось всего ничего (полчаса на «ракете» до речного вокзала, две остановки на автобусе), оказалось вдруг, что арена пуста – ни зрителей, ни противника.

Следователь Ляхов, еле уместившись в кресле из-за большого роста, с ноткой осуждения смотрел на Туровского печальными глазами, глядя в которые хотелось крикнуть: «Я-то здесь при чем?»