Софрон Данилов - Красавица Амга

• Название: Красавица Амга
• Автор: Софрон Данилов
• Издательство: Современник
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1988

Историко-революционный роман об установлении Советской власти в Якутии. Описывается борьба против отряда генерала Пепеляева в 1922-23 гг.

---

— Нет, ты не врёшь. Не отрицаю: эти слова говорил.

— Не понимаю я… Как это?

— Когда хочешь уговорить ребёнка, посули ему конфету — вот как.

— Конфету?!

— Ладно тебе чушь городить! Не притворяйся невинным! И ты нередко ораторствовал, обещая то же самое!

— Я-а?!

— Ладно, перестань!

— Ты, Валерий, знаешь, кто такой? Свол-лочь ты, вот кто!

— Полегче, знай меру! Раскаешься, да окажется поздно! Великая беда — какие-то улусы обещаны иностранцам. Запомни, глухариные твои мозги: ради уничтожения красных можно продать всю Якутию! Всю, без остатка!

— Собака!

— Ну, ну! Знаешь ли, как будешь отвечать за эти слова?

— Вы — хуже собак! Ты со своим отцом… — Чемпосов неуклюже повернулся и, пошатываясь, подошёл к Чычахову. — А ты чего молчишь? Небось молча радуешься? Радуйся: ты был прав! Оказалось ошибкой, что я причислял себя к людям, которые стоят за народ. Оказывается, я — кровный враг своему народу…

— Чемпосов… Послушай-ка!

— Не хочу я слушать вас! — захрипел Чемпосов, будто схваченный за горло. — Лежите! Нежьтесь в удовольствиях! Ешьте и пейте! Веселитесь! Богатейте! Плюйте на судьбу родного народа! А я вам больше не сообщник. Торгуйте Якутией без меня! Если есть на этом свете возмездие за грехи и злодеяния, то придёт время, когда спросится и с вас! И на мне лежит теперь грех за то, что я ходил с вами по одной тропинке… Преступно виновен я в том, что вместе с вами подтолкнул свой народ к краю бездны! Эх, опомнился я поздно! Возвратного пути мне теперь уже нет…

Пробормотав ещё что-то, Чемпосов пинком распахнул наружную дверь и вышел.

— Холодно, дверь захлопните побыстрей!

Старик Митеряй босиком подбежал к двери, закрыл её, накинул крючок. Возвращаясь, он задул на столе свечу.

У Томмота сжалось сердце.

Утром старик Аргылов, первым выйдя из дома, тут же влетел обратно:

— Чемпосов повесился! В наших сенях. Не нашёл, паскудник, другого места…

Глава тридцать первая

Через посыльного Артемьев вызвал Валерия к себе для встречи, и к вечеру они с Томмотом выехали из слободы.

— За каким чёртом я ему понадобился! — рычал и плевался Валерий с досады, что приходится ехать неизвестно зачем в самое пекло.

А Томмот обрадовался: заедет в Абагу, встретится там со своим человеком. Прошка с ним уже виделся третьего дня.

Проехали Чапчылган. Сумерки опустились ниже, конь Валерия впереди то и дело скрывался в морозном тумане. Где-то чуть в стороне затаённо молчала Лисья Поляна, Сасыл Сысы.

По утрам в штабе дружины Томмот жадно прислушивался к разговорам штабных офицеров, приглядывался к их поведению, следил за выражением лиц. И каждый раз он с радостью и облегчением отмечал: Сасыл Сысы продолжает жить, Сасыл Сысы сражается!

Чтобы сломить красных, пепеляевцы пустились во все тяжкие. Недавно командующий дал приказ соорудить некое подобие «танка», нагромоздив на сани мёрзлые балбахи. Было задумано под прикрытием этих навозных «танков» вплотную подобраться к окопам красных. Соорудили таких махин около десятка, да вот беда: забыли, что подобные «танки» не могут двигаться сами, а двигать их оказалось непосильно. А на днях был почему-то объявлен сбор зеркал по всей слободе. Оказалось, для того, чтобы этими зеркалами отражать свет ракет, выпускаемых красными, и ослеплять их. И это «чудесное средство» осталось неиспользованным: наступили лунные ночи.

Однако всё на этом свете имеет предел, имеют предел и возможности осаждённых. Сколько осталось сейчас боеспособных бойцов у Строда из трёхсот его человек? В ночь на 14 февраля во время первой атаки белых с обеих сторон, говорили, были большие потери, самого Строда ранило в грудь. С тех пор вот уже более десяти суток только бои, только бои — без пищи, без воды, без тепла, сутками на мёрзлой земле, под открытым небом… А у белых всё: они часто меняются, спят в тепле, едят досыта, хоронятся за деревьями, лежат в прочных окопах, стреляют прицельно да сверху вниз, в атаку ходят под прикрытием ночи…

Помог ли Томмот осаждённым? Эта мысль не давала ему покоя: чем ты занимаешься в то время, когда другие, истекая кровью, ведут смертный бой? И отвечал себе со злой иронией: я собираю для пепеляевцев транспорт и продовольствие…

Ойуров сказал ему в юрте: «Пока что с заданием справляешься…» Но это ведь смотря какой меркой мерить.

Конечно, сделано кое-что. Как ему кажется, он добился доверия белых: через посредство Валерия до их командования доведён ложный оперативный план красных, и, судя по всему, этот план принят за истинный. Пепеляев уверен, что со стороны Якутска опасности нет. Установлено пристальное наблюдение за дорогами на Якутск и Чурапчу. Хотя Томмоту и не было сказано прямо, он догадывался, что в положенное время по этим дорогам придёт осаждённым помощь. И ещё, Ойуров спасся. Задание остаётся прежним, сказал он, значит, успокаиваться рано. Как же он, отчаянная голова, настойчиво твердивший Томмоту об осторожности, не удержался, примчался сюда, в Сасыл Сысы! Оправдал Томмота перед Кычей…

Вышла луна. Её голубовато-молочный свет озарил поляны и глухой лес вокруг. Казалось, весь мир земной притих, околдованный этим светом, и всё сущее, что есть в этом мире, стремится сейчас только к добру… При мысли о Кыче Томмоту стало тревожно: не оступилась бы она по наивности и по прямоте своей. Как они стояли тогда, обнявшись, на дне ледника! Этого не забудешь…

Сильно подкинуло на ухабе, Томмот едва усидел, схватившись за спинку кошевки. Положившись на едущего впереди Валерия и вспоминая происшедшее, Томмот не заметил, как они свернули с тракта и ехали уже по боковой дороге. Скоро подкатили ко двору Аргыловых.

— Заночуем тут, — объявил Валерий, останавливая коня возле коновязи.

— А Артемьев?

— Чёрт с ним! Дураков нет, чтобы ехать ночью.

В доме ужинали. На вошедших оглянулись все, кроме Суонды, который остался сидеть без движения, заслонив широкой спиной полстола. Раздеваясь, Томмот скорее ощутил на себе, чем увидел, взгляд Кычи.

— Куда направляетесь? — спросил старик Митеряй, когда сели за стол.

— В Сасыл Сысы. Артемьев вызывает.

— Чего ему?

— Разве я знаю?..

Отец взглянул на сына неодобрительно. Посторонний человек, глядя на них, мог подумать, что за столом друг против друга сидят двое врагов. Но сами недруги разговаривали между собой по-особому, на языке, знакомом только им одним. Их грубость и хмурость скрывали от непосвящённых взаимную приязнь, душевное расположение и даже любовь. И ещё один, безмолвный разговор происходил за этим обычным, скучным с виду ужином.

«Томмот! Я рада твоему приезду!» — излучали глаза Кычи.

«Я рад, что вижу тебя!» — отвечал ей Томмот.

— В последний раз что за разбойники из ваших ночевали тут? Разбили ящик, высосали чуть ли не весь запас спиртного, увезли с собой два стегна мяса, куль муки… Что, если я пожалуюсь генералу?

— С ума не сходи, отец! Ничего не вернёшь.

— Но однажды вернули!

— Больше это не повторится.

— От этого окаянного чекиста, или кто он там, в накладе остался только я. Поймали хоть его?

— Не спрашивал.

«Его не поймали?» — безмолвно спрашивала Кыча.

«Нет!»

«Как хорошо! О, как хорошо!»

— Переселившись из слободы, мы, как видно, ничего не выгадали, — жаловался старик сыну. — Из огня да в полымя: и ночью и днём беспрерывно ездят, и каждый глядит, как урвать. Едва ли спокойной окажется и эта ночь. Подумать только, даже этого балду арестовали, будто бы он подстроил побег. Этому чудищу там, должно, все мозги вытряхнули. И прежде у него их было не густо, а теперь в голове — совсем ничего. Перестал слушаться: ему говоришь «иди» — он стоит, велишь стоять — норовит лечь. И ни звука, даже мычать перестал.

Все замолчали, сосредоточившись на еде.

— Когда-нибудь покончат с этим Стродом в Сасыл Сысы?! Кажется, давно бы пора. Собрались на Якутск, да запутались в этом Сасыл Сысы, как чирок в траве! Вояки…

Отужинали наконец.

— Коней накормите, — распорядился Валерий, развешивая на загрядке шапку с рукавицами и шарф.

Томмот всё ещё сидел за столом. Кыча пришла убирать со стола и мыть посуду. Подметая стол утиным крылом, она коснулась коленями его колеи, затем лёгкая ступня её нашарила его ногу под столом, и в сердце Томмоту хлынула радость. Он поднял глаза на Кычу, но она свои опустила. И всё шаркала по столешнице утиным крылом — уж так старательно, так старательно!

— Чего молчите, будто и не знакомы?

Оба невольно вздрогнули. Обойдя кругом стол, Кыча спросила брата:

— О чём мне с ним говорить?

— Как же, встретились бывшие друзья, да ещё парень с девушкой.

— Парень?

— А кто же мы?

— Бандиты.

— Молчи, дура! Будешь много болтать, как бы за язык не повесили!

— Вы и повесите, с вас станется! Недаром вам даже Суонда кажется чекистом…

Со стопкой мисок в руках Кыча на полдороге наткнулась на Валерия. Она не стала обходить его, а он тоже не пожелал уступить ей дорогу — так они и стояли, меряясь взглядами.