Софрон Данилов - Красавица Амга

• Название: Красавица Амга
• Автор: Софрон Данилов
• Издательство: Современник
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1988

Историко-революционный роман об установлении Советской власти в Якутии. Описывается борьба против отряда генерала Пепеляева в 1922-23 гг.

---

— Кто его попутчик? — спросил Пепеляев, как бы смягчая жестокость приказа.

— Чекист.

— Чекист? — не поверил генерал.

— К тому же ещё комсомолец. Он не скрывает этого. На вопросы отвечает охотно. Фамилия Чычахов.

— Аргылов знает, кто его попутчик?

— Знает. Говорит, что побег удался благодаря ему.

— Что-нибудь знает об оперативном плане этот чекист?

— Говорит, что не знает.

Пепеляев в задумчивости погладил свои бакенбарды.

— Поручик, — обратился он к адъютанту. — Зажгите мою свечу. Можете быть свободны. Действуйте, как приказано.

— Слушаюсь, брат генерал!

Оставшись один, Пепеляев долго сидел на кровати, глядя на медвежью шкуру у себя под ногами. Сделать ли ещё одну попытку уснуть? Светлые мысли о грядущем покое и радостях мирной жизни были теперь уже в прах развеяны тревожным известием об этих двух задержанных якутах: не провокация ли? Нет, с такими мыслями уже не уснёшь. А и уснёшь, так опять привяжется этот дикий кошмар со старухой, которая хватает мёртвой хваткой и душит. В последние дни проклятая старуха стала являться ему во сне всё чаще. Пепеляев решительно встал и принялся одеваться: длинные курумы из белого камуса натянул до самого паха, поверх толстовки надел пыжиковую шубу, терпеливо и обстоятельно завязал все бесчисленные завязки и застегнул крючки.

В смежной комнате он жестом успокоил вскочившего навстречу ему адъютанта.

— Спите, поручик. Я скоро вернусь.

Аспидно-чёрная, кромешная и глухая, как вечность, стояла ночь на дворе, лютый мороз жёг огнём.

— Стой! Кто идёт?

— Это я…

— Брат генерал?

Брякнула винтовка во тьме — это часовой, судя по всему, встал перед генералом во фрунт. Желая взбодриться и отогнать прочь напрасные надежды на сон, Пепеляев молча прошёл мимо часового и направился к единственному различимому предмету в этой чернильной тьме — к высокой сосне. Прислонившись к ней спиной, он остановился и прислушался к ночи. Всеохватная, на тысячи вёрст во все стороны тишина таила в себе непознаваемое, злой ли рок, светлую ли судьбу — поди угадай! Узкий серп месяца на ущербе затерялся во Вселенной среди созвездий и миллиардов отдельных звёзд. И стало генералу легко на душе при виде знакомых звёзд. Как добрые спутники, как ангелы-хранители, они неотступно следовали за ним и в России, и в Сибири, и в Харбине, и даже здесь, на краю земли. А может быть, не звёзды за ним, а он сам неотступно следует за какой-то одной из этих миллиардов, ему одному назначенной звездой? Где она — его звезда? В той ли стороне, где восходит солнце и начинается день, или там, где закат? А может, ещё за горизонтом или уже за горизонтом? На южном склоне неба вдруг сорвалась одна из звёзд и, стремительно прочертив небо, погасла. Суеверный холод волной захлестнул сердце генерала: нет, не может быть! Не надо этого, не надо!

Со стороны штабного дома донёсся истошный крик. Вероятно, это Топорков «развязывал языки» своим пленникам. Свет из окон штаба далеко был виден, и даже без крика этого можно было догадаться, что там происходило какое-то действо. Пепеляев отвернулся, как от позора или непристойности: учишь их, наказываешь, требуешь — всё как вода в песок. Право, солдафоны: всё у них в открытую, не догадаются даже окна зашторить.

Стукнула калитка, послышался разговор с часовым вполголоса, и чёрная тень от штабного дома зашагала прямо сюда, к сосне. Видимо, вышедший из освещённого помещения человек, не оглядевшись во тьме, как и сам Пепеляев недавно, шёл на эту сосну, как на единственный различаемый ориентир. Чтобы избежать конфузного столкновения, Пепеляев вышагнул навстречу из-под ёлки и окликнул идущего:

— Полковник?

— Брат генерал, — подошёл Топорков. — Я, извините, опять к вам. Развязали ему язык!

— Какие сведения?

— Красные намерены встретить дружину, собравшись в Якутске. Всем их гарнизонам отдан приказ идти в Якутск.

— Ну, ну… Чудеса, да и только!

— Из Чурапчи Курашов, из Петропавловского Строд в эти дни со своими отрядами должны прибыть в Якутск.

— А встречные рейды? Засады у нас на пути?

— Говорит, что в плане ничего такого не предусмотрено.

— Трудно поверить…

— Почему, брат генерал?

— Слишком уж бездарно — вот почему!

— Чекист хотя и не подтверждает всё полностью, но говорит, что разговоры об этом краем уха слышал.

— Если это не ложь, то сведения ценные. Когда, вы говорили, поступит сообщение от вашего агента?

— Завтра утром.

— Сразу же доложите мне. Если показания Аргылова подтвердятся, завтра я с ним сам поговорю. Не подтвердятся, тогда…

— Понял, брат генерал.

Глава двадцать третья

— Чычахов! Чычахов! Томмот!

То ли окрик, то ли призыв доносился откуда-то из далёкого далека слабым, много раз отражённым эхом. Лишь изредка, в недолгие минуты просветления вспыхивала и, померцав, пропадала смутная мысль: «Кого это зовут? Чьё это имя?»

— Чычахов! Жив ли ты? Чычахов!

«Это ведь моё имя… Зовут меня?» — безразлично подумал Томмот. Затем в груди у него появились судорожные спазмы, стало трудно дышать, и Томмот забился, силясь сглотнуть комки в горле, в рот ему хлынула тёплая, солёная жидкость. Томмот с трудом поднял руку и протянул её в темноту: «Где это я? Что со мною?» Ничего не нащупав, рука упала, пальцы стукнулись о холодный пол, и тут он вспомнил: «Белые!»

Томмота стошнило. Отплёвываясь, он выплюнул что-то твёрдое, пошевелил языком во рту и догадался: зубы! Два или три зуба оказались выбиты. Томмот окончательно пришёл в себя и вспомнил вчерашнее. Хотя на вопросы он отвечал быстро и полно, били его не переставая. Чувствовалось, ответы мало интересовали его истязателей. Уже в самом начале допроса его свалили ударом, даже не потрудившись дослушать. Томмот знал, что в контрразведке белых бьют и пытают, но одно дело знать понаслышке и совсем другое — испытать этот ужас на себе: трое мужчин в расцвете сил, исходя злобой и потом, истязали его одного. Кулаки их прямо-таки чесались, и не было для них большего наслаждения, чем бить, бить и бить. Несколько раз Томмот терял сознание, его кое-как приводили в чувство, и ужас вновь повторялся. Позже, поняв, что ответами он не избавляет себя, Томмот замолчал. Как видно, выбились из сил и палачи. Куда это бросили они Томмота?

Он опять пошарил вокруг рукой — и опять ничего, кроме холодного пола, не обнаружил. Тогда он попробовал приподнять голову: затылок чуть ли не раскололся, рёбра болели так, что не вздохнуть. Полежав немного и вновь набравшись решимости, Томмот двинул ногой — что-то мягкое — и принялся осторожно подгребать к себе. Оказалось, шуба, его шуба! И даже шапка… Малейшее движение отзывалось болью, но Томмоту всё же удалось сесть на полу и кое-как одеться.

— Чычахов! Ты меня слышишь?

Только сейчас Томмот узнал голос Валерия.

Как ни вглядывался он в темноту, различить ничего не удалось. Что легче — превозмогая боль в груди, откликнуться или молчком попытаться приблизиться? Томмот поднялся на четвереньки и ползком двинулся на голос Аргылова. Вскоре он ткнулся головой в какую-то преграду, пощупал рукой — оказалось, стена. Дощатая…

— Где ты? — с трудом выдавил он из себя слабый хрип.

— Рядом, в соседней камере.

Томмот сел на пол и привалился к стене.

— Это подсобный дом купца Корякина. В большом доме, где нас допрашивали, находится у них штаб, а тут тюрьма. Я тебя окликал всю ночь. Чего не отвечал?

Томмот вместо ответа сплюнул накопившуюся кровь:

— Айыы-айа! Всё отшибли… Хвастал — встретят чуть ли не с музыкой…

— Ничего, это ещё не всё. Лишь бы узнал генерал!

— «Генерал, генерал!..»

— А вот посмотрим!

Судя по задору в голосе, Валерию досталось не так тяжко, как Томмоту. «Дёшево отделался байский сынок! — подумал Томмот. — Нюхом чуют, кого в смерть вогнать, а кого пощадить…» Стараясь унять головокружение, он закрыл глаза.

— Эти псы ещё смеют подозревать меня в предательстве, — негодовал за стенкой Валерий. — Собаки… А что у тебя выпытывали?

— Не подослан ли красными…

— Ну, ничего! Подождём, что скажет генерал. Он мне давал задание, и я должен доложить ему, как выполнил…

— Выполнил!.. Лёжа в тюрьме Чека?

— Не мели пустое!

— Мели не мели, они не верят нам.

— Ах, псы проклятые!

«Почему они не верят? — размышлял Томмот. — Есть другие сведения? Или вправду в контрразведке их допрашивали без ведома генерала? Ах, жаль, если не поверят, очень жаль! Погибнуть, так хоть с пользой бы, а так, ни за понюшку табаку… Надежда только на него, на Валерия: учуя конец, он наизнанку вывернется…»

— Чычахов, — после долгой паузы заискивающе шепнул Валерий в щель перегородки. — Что ты рассказал обо мне?

— Как уговорились…

— Томмот, ты отличный парень! И впредь помни об уговоре. Не горюй, утром я опять потребую встречи с генералом.