Джеймс Хайнс - Рассказ лектора

• Название: Рассказ лектора
• Автор: Джеймс Хайнс
• Издательство: АСТ, ЛЮКС
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004

Не было бы счастья, да несчастье помогло… воистину так начинается история немолодого «университетского интеллектуала», в чернейший из дней жизни лишившегося пальца собственного — и получившего палец новый… Так начинается фантасмагория, в которой роскошь злой сатиры на современные «научные нравы» уступает только неистовству черного юмора.

---

Писательница взяла со стула пальто.

— Разве это что-то изменит? — сказала она.

Акулло погрузился в бумаги.

Канадская Писательница протиснулась мимо Нельсона и бесшумно закрыла за собой дверь. В следующий миг она уже сребровласой Афиной плыла через студенческую толпу.

Лайонел из-за спины Акулло взглянул на пустое кресло, облизнул губы и метнул взгляд в Нельсона. Тот кое-как протиснулся вдоль стола и схватил спинку стула. Лайонел втянул голову в плечи, как от удара.

— Садись, — пробормотал Акулло, не отрывая взгляда от блокнотных листков, потом поднял глаза и удивился, увидев Нельсона возле пустого стула. Нельсон замялся. Акулло проследил его взгляд, обернулся и обнаружил жмущегося у стены Лайонела. Акулло улыбнулся.

Кто-то громко постучал в окно. Коллективный взор сидящих за столом устремился на Мортона Вейссмана, который в пальто и твидовой шляпе улыбался из-за стекла.

— Я опоздал? — громко сказал он.

Через мгновение Вейссман уже входил в дверь, покачивая на двух пальцах стул из соседнего зала, который и водрузил между Нельсоном и Лотарингией Эльзас.

— Прошу прощения, — промолвил он, наполняя всю комнату своим благодушием. — У меня на столе вечно ничего не найти. Наверное, я куда-то сунул записку о переносе собрания.

Он положил шляпу на стол и пригвоздил Лайонела взглядом.

— Наверняка я сам виноват. Надо быть настоящим Шлиманом, чтобы что-нибудь найти у меня на столе.

— Чего вам заказать, Морт? — спросил Акулло. — Перекусить? Рюмку кофе?

— Нужды мои просты, — сказал Вейссман, поправляя манжеты и складывая руки на груди. — Я хочу лиши как можно быстрее войти в курс дела. Может, кто-нибудн расскажет мне, как далеко мы продвинулись? Нельсон?

Нельсон крепче сжал спинку стула.

— Я слышал, вы проделали титанический труд. — Beйссман крупной, в пигментных пятнах, рукой стиснул его запястье.

— М-м, я… — проблеял Нельсон.

— Берегитесь, Антони, — сказал Вейссман, стискивая Нельсону Запястье. — «Кто своего вождя опережает, становится как бы вождем вождя»[125].

У Нельсона кровь прилила к лицу. У Акулло потемнели глаза. Он взглянул на Нельсона.

— Садитесь, — сказал он, потом, не глядя, бросил через плечо Лайонелу: — Да не стой ты над душой, Христа ради. Иди принеси себе стул.

Лайонел медленно двинулся в обход стола, бросая в Нельсона убийственные взгляды. Нельсон со скрипом отодвинул стул и сел, сминая под собой парку. Лайонел хлопнул дверью, выходя.

— «Антоний и Клеопатра», — пробормотал Акулло, перебирая свои записки. Он взглянул на Вейссмана. Тот выдавил улыбку.

— Вы думали, я не знаю, — с довольным видом произнес Акулло. Он ладонью прижал листки к столу и развернул их к Нельсону. — Вы-то мне и нужны. Прочтите.

Нельсон полупривстал, хрустя паркой, и придвинул листки к себе. Руки его дрожали, пришлось упереться ладонями в стол. На какой-то ужасный миг он увидел одни каракули и испугался, что не разберет ничего. Однако под взглядами собравшихся он перевернул листки правильной стороной вверх и понял, что легко может читать агрессивный деканский почерк.

Листка было три, по одному на каждого кандидата. На первом стояло имя дженнифер менли, которая расширила мандат гей/лесбийской теории далеко за пределы однополой любви. Как догадывался Нельсон, ее предложила Викторинис. Заметки Акулло состояли из списка ее известных любовниц. «Внушает?» — подписал он на полях и пометил, что она к тому же афро-американка. Эту строчку декан подчеркнул три раза.

«Черная лесби, — подписал он внизу страницы. — Дуплет».

С каждой следующей страницей надежды Нельсона что-нибудь сделать для Виты убывали в геометрической прогрессии. Следующим шел Дэвид Бранвелл, знойный красавец и ведущий специалист в Исследовании Знаменитостей. Компромиссным кандидатом был Маллой Антилл, постколониалист, которого Миранда с Пенелопой обсуждали перед Рождеством. Да, Витина работа целиком вписывается в мейнстрим Культурных Исследований и может потягаться с трудами любого из предложенных кандидатов — особенно Маллоя Антилла, но она, увы, слишком искренна. На переднем крае науки, как в ультрамодной кухне, главное — красиво подать, и все три кандидата превратили себя в бренд, создав четкий, своеобразный, легко узнаваемый образ. Они умны и искрометны, Вита только умна. Прочная каменная кладка ее прозы не привлекает взор, как барочное узорочье дженнифер менли или Дэвида Бранвелла.

«И все же, — думал Нельсон, — Вита уже в Мидвесте, а этим троим, — он провел потеплевшим пальцем по краю каждого листа, — еще предстоит миновать меня».

— Ну, Нельсон?

От голоса Акулло он встрепенулся.

— У вас не будет проблемы подобрать кого-нибудь из этих троих? — спросил декан.

Все, кто не спал, подняли глаза на Нельсона. За стеклом Лайонел, горбясь в пиджаке с чужого плеча, начал медленно обходить переполненное кафе, ища стул.

— Ну, — начал Нельсон слишком громко, — каждый из этих троих будет находкой для факультета.

Вейссман, прикрываясь ладонью, шумно прочистил горло.

— «Вот трио очень странных животных, — продекламировал он, — которых на всех языках называют дураками». — Пауза. — «Как вам это понравится», Антони. Хотя вы, конечно, и без меня знаете.

— Там сказано «пара очень странных животных». — Акулло свирепо ухмыльнулся.

— Всякий подгоняет пьесу к контексту.

Акулло и Вейссман впились друг в друга глазами. Нельсон опустил голову. Палец его горел.

— Но мне кажется, — продолжил он, прерывая молчание, — что и у нас на факультете есть фигура не меньшего масштаба. Может, она не так известна, как эти трое, однако со временем…

Кралевич шумно вздохнул и, как скучающий школьник, принялся листать «Надзор и наказание». В дальнем конце кафе Лайонел сражался за стул с девушкой в африканских дредах.

— Я понимаю, мы все занятые люди, — сказал Нельсон быстро. — Комиссия то есть. Но я считаю, что если мы рассмотрим работы Виты Деонне, то обнаружим…

Лотарингия Эльзас закашлялась. Кралевич закатил глаза и с сопением оттолкнул Фуко. Книга проехала через стол и остановилась возле Акулло. Викторинис вздохнула и откинулась на спинку стула. Стивен Майкл Стивенс тихо посапывал.

Внезапно дверь с грохотом распахнулась, вошел потный запыхавшийся Лайонел, двумя руками сжимая стул. Он грохнул дверью и начал протискиваться вдоль стола, задевая стулом о стену.

— Вы хотите отдать свободную ставку, — спросила Миранда, уворачиваясь от проходящего Лайонела, — уже работающему сотруднику?

Гроссмауль утвердил стул у стены, сразу за Акулло, сел, все еще тяжело дыша, и попытался закинуть одну толстую ногу на другую.

Акулло рассматривал свой маникюр.

— Вы неправильно поняли вопрос, Нельсон. Все три кандидата уже приглашены для встречи. Я спрашивал, не будет ли у вас проблем подобрать их в аэропорту?

Нельсон захлопал глазами. Палец горел. Все остальные с облегчением улыбались. Лайонел ахнул, снял ногу с колена и подался вперед на шатком стульчике, пытаясь лопасть в поле зрения декана.

— Но это я делаю, — задушенно выпалил он. — Я их подбираю.

Акулло, не обращая на него внимания, теребил «Надзор и наказание».

— Справитесь?

От жара в пальце Нельсона бросило в пот.

— «Лей кровь и попирай людской закон», Нельсон, — продекламировал Вейссман.

— Какая муха вас укусила, Морт? — рявкнул Акулло. — Отрабатываете моноспектакль? «Бард и педант: Шекспировский вечер с Мортоном Вейссманом».

Вейссман улыбнулся.

— Честное слово, Антони, я рад. Я не сомневался, что вы немного знаете Мильтона, и мне очень приятно, что Шекспир отвечает вашим представлениям о минимальном градусе.

— В чем дело, Морт? Вам есть что сказать? — Акулло грозно ухмыльнулся. — «Вдаваться, государи, в спор о том, что есть король и слуги, и что время есть время, день есть день и ночь есть ночь, есть трата времени и дня, и ночи».

— «Гамлет», — снисходительно сказал Вейссман. — Каждый школьник знает «Гамлета», Антони.

— Тогда какая следующая строчка, Морт? Улыбка на лице Вейссмана застыла.

— «Итак, раз краткость…», — начал Нельсон, но Акулло остановил его взмахом руки.

— «Позвольте мне всю правду говорить», Антони, — холодно произнес Вейссман, поворачиваясь на стуле, — «и постепенно прочищу я желудок грязный мира».

Акулло заморгал и открыл рот. Все, за исключением Стивена Майкла Стивенса, переводили взгляд с Акулло на Вейссмана, словно зрители на Уимблдоне.

— «Как вам это понравится», — выпалил Акулло. — «Неужели колкости и шуточки, эти бумажные стрелы, которыми перебрасываются умы, должны помешать человечку идти своим путем?»

— «Много шума»! — крикнул Вейссман. Он расцепил руки на груди и положил их на колени.

Акулло отогнул уголок на обложке «Надзора и 228 наказания».

— «Говорю я жестко, — сказал Вейссман, сверкая глазами. Руки его, подергиваясь, теребили ткань брюк. — Не искушенный в мягкой мирной речи».