Ник Саган - Рожденные в раю

• Название: Рожденные в раю
• Автор: Ник Саган
• Издательство: Эксмо; Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-20126-2

Ника Сагана – сына известного астронома и писателя Карла Сагана, чей роман «Контакт» стал в свое время мировым бестселлером, можно по праву назвать достойным продолжателем литературных традиций не только его отца, но и лучших представителей жанра НФ, таких, например, как автор «Хроник Амбера» и многих других всемирно известных произведений Роджера Желязны.

После микробиологической катастрофы, уничтожившей практически все население Земли, выжить удалось немногим. И теперь задача тех, кто уцелел, – возродить человечество и создать новую, не склонную к агрессии цивилизацию.

Однако мнения о том, в каком мире должны жить искусственно сотворенные учеными дети, разделились, и в результате постепенно формируются два противостоящих друг другу общества.

Объединяет их только одно: необходимость противостоять новой опасности, грозящей окончательно уничтожить все живое на планете.

---

– Ты родился в Мекке?

– Нет, но дата моего рождения совпадает со временем года, когда совершается хадж.

– Ладно, – говорит она. – Ты уже совершал паломничество?

– Наступит день, когда отец отведет меня туда.

– Знаешь, здесь тоже есть Мекка. Симуляция. Мутазз рассказывал мне про это. Благоговейное чувство общности и единения, тысячи верующих охватывает религиозный экстаз. Они собираются вокруг Каабаха, привлеченные хранящейся в нем реликвией. Главным местом для паломников является Черный Камень. Прикоснись к нему, и он заберет все твои грехи. Мутазз рассказал мне о переполнивших его чувствах, когда он дотронулся до святыни, на душе сразу же становится легко. Но на следующий день умерла Гесса, и он понял, что вовсе не очистился.

– То была обычная иллюзия, – сказал он, – жестокий мираж, блеск, предназначенный для того, чтобы отвлечь от священного пути.

Мне все равно хочется прикоснуться к Черному Камню. Ведь настоящий камень утерян, значит, эта симуляция – лучшее, что нам осталось.

– Получается, пока не совершишь паломничество, ты в каком-то смысле не настоящий Хаджи, – говорит она.

– Значит, пока ты не выиграешь сражение, как Томое Гозен, ты не настоящая Томи?

– Я никогда не сравнюсь с ней, – пожимает плечами Томи.

Но у нее прекрасно получается, она неуловима, как струйка дыма, ее душа и ум находятся в полной гармонии, когда она демонстрирует искусство владения катаной. Для себя она увеличила сложность, ее противник опасен и скор, но она останавливает его в прыжке и пронзает клинком грудь.

– «Сэн», – говорит она, называя удар. – Мы ударяем одновременно, но у меня получается быстрее.

Она отходит назад, становится в новую боевую позицию: левая нога чуть впереди, меч поднят высоко над головой. Противник внимательно наблюдает за движениями ее ног, готовится. Она начинает приближаться, его мышцы напрягаются, но он не успевает даже пошевелить мечом, как ее катана молниеносно рушится прямо ему на голову.

– «Сэн но сэн», – улыбается Томи. – Он пытается ударить, но я вовремя останавливаю его.

Она вновь отступает назад, опустив меч острием вниз и спрятав его за спиной. Противник осторожно приближается. Ближе. Она стоит абсолютно неподвижно. Затем неожиданно поворачивается со скоростью выстрела и перерубает ему горло, прежде чем он успевает даже пошевелиться.

– «Го но сэн». Он больше не пытается сражаться. Я освобождаю его от мук. Я бью раньше, чем он приходит в себя.

– У тебя настоящий талант. Я глубоко потрясен.

– Это не талант, – возражает она. – Попробуй потренироваться столько, сколько я, и у тебя получится не хуже.

– Возможно, – соглашаюсь я. – Но не думаю, что у меня получится так же искусно, как у тебя. Ты делаешь из схватки поэму.

– Да, это сродни поэзии, – соглашается она, и улыбка озаряет ее лицо, как солнце озаряет клинок. – Во всяком случае, я так это чувствую.

Она говорит, что составляет новый сборник стихов «Замерзший цветок», это продолжение «Силы пауков», а поединки прекрасно очищают сознание. Мне интересно, откуда взялось название и что оно значит, она объясняет, что оно родилось во время ее исследований для Вашти. Однако ей, видимо, тяжело об этом говорить, и я не настаиваю.

– Наверное, самурай чувствует себя очень одиноко, – спрашиваю я.

– Иногда.

– А бывает, что кто-то вызывает тебя на поединок и побеждает?

– Ты хочешь посмотреть дуэль?

Вскоре я оказываюсь в другом месте и другом времени. Мимо проезжает карета, окатив меня грязной водой. За окнами я вижу осунувшиеся лица семейства аристократов, на них написаны отчаяние и страх. Вслед за каретой бегут крестьяне. Я дрожу, и не только от холода. В японских одеждах эпохи феодализма мы с Томи превратились в анахронизмы. Это домен Пенни, и она чувствует себя как дома. Здесь воссозданы времена Французской революции по книге, которую я не читал. «Скарлет Пимпернель». На Пенни одежда якобинской эпохи, черный плащ и красная шапочка свободы, однако это лишь прикрытие, она не революционерка, она помогает аристократам. Как она сама говорит, помогает обмануть мадам Гильотину.

– Ты бросаешь мне вызов, – говорит она.

– Представление для Хаджи, – поясняет Томи.

– Почему бы нет? Ты уже давно не исполняла Шаолинь для моей Пимпернель. И я знаю подходящее местечко.

Для поединка Пенни выбирает Лувр, и не двор, а сам музей, точнее, его копию во Внутреннем мире. Музей переполнен произведениями искусства всех времен, мне приходилось видеть эти сокровища только на картинках.

– В. Ш. это не понравится, – говорит Томи, но Пенни не обращает никакого внимания на ее слова.

Мы входим в знаменитую галерею Аполлона, блистательную и огромную, здесь высокие арочные потолки. Это хранилище лучших произведений живописи, скульптуры и ковроткачества, ошеломительных шедевров. Я чувствую себя здесь как сорока, просто глаза разбегаются, вокруг столько редкостей в застекленных витринах, они поблескивают, сияют и переливаются, от бриллианта в 137 карат до Королевских регалий французской короны. Отвлекшись от созерцания сокровищ, я вижу, что кузины принимают боевую стойку в разных концах зала.

– Какие правила? – интересуется Томи.

– Твоя катана против моей сабли, с усложнением, семь смертельных ранений, – диктует Пенни. Сделав странный жест рукой, она вытаскивает оружие из ниоткуда.

– Ты действительно хочешь потратить деньги на усложнение? – спрашивает Томи.

– Учитывая, сколько я тебе заплатила, думаю, ты вполне можешь себе это позволить, – многозначительно заявляет Пенни.

Томи молча кивает в ответ на замечание.

Девушки приветствуют друг друга. Поклон Томи исполнен смысла, поклон Пенни – формальность. Начинается поединок. Я предполагаю, что Томи сразу же ринется в атаку, но нет, она медленно и осторожно движется, приближаясь к противнику, сжимая катану двумя руками. Томи с уважением относится к мастерству сестры, однако уважение это не взаимно.

Пенни будто танцует, двигаясь среди застекленных витрин и кружась по залу, Томи вынуждена подстраиваться под ее перемещения. Интересно, что в движениях Пенни тоже заключена поэзия, но поэзия эта ничуть не напоминает поэзию Томи.

– Хаджи, как мне убить ее в первый раз? – спрашивает Пенни. – Скоростью, силой или хитростью?

Я более или менее представляю себе, что значит «силой» и «хитростью». Но что такое «скоростью»?

– Суперскорость, – поясняет она.

– Давай так, – предлагаю я.

Мои слова как будто развеселили Пенни.

– Давай так, – хихикает она, распускает волосы, стаскивая с головы шапочку, и швыряет ее не в сторону, а прямо Томи в голову.

Девушка, которую я поцеловал сегодня, инстинктивно вскидывает меч, чтобы защититься. Именно это и нужно Пенни. Низко пригнувшись, она бросается вперед. Удар сабли получается аккуратным и изящным, и я вижу призрак Томи, поднимающийся от ее тела. Призрак похож на ангела, в одной руке у него арфа, в другой – каменная табличка, на которой выбита цифра один. Ангел летит к потолку и проходит его насквозь. Этот ангел слишком карикатурен, чтобы растрогать меня, но я не ожидал его увидеть и сейчас чуть-чуть удивлен.

– Усиленная настройка, – поясняет Пенни с ухмылкой.

– Туше, – говорит Томи, признавая свое поражение.

– Это была сверхскорость? – спрашиваю я.

– Конечно нет, – смеется Пенни. – Это была атака с хитростью.

– Значит, запрещенная?

– Нет, – возражает Томи, – абсолютно законная. Пошли, Пенни, «ан гард».

В течение последующих нескольких минут Пенни пытается одолеть противника с помощью скорости. У нее огромное преимущество перед Томи – она сражается саблей, держа ее одной рукой, а Томи приходится использовать обе руки, чтобы держать катану. Это позволяет Пенни делать выпады, наносить удары саблей и отступать, прежде чем Томи успевает ответить. Ударить и убежать. Томи умудряется парировать все удары и даже пытается контратаковать, довольствуясь тем, что не подпускает противника слишком близко. Я не могу понять ее логику. Постепенно Томи начинает сдавать, отступая в угол. В конце концов, ей просто не хватит места для маневра.

– Можешь для разнообразия попытаться достать меня, – усмехается Пенни. Но Томи ничего не отвечает.

Наконец я понимаю, что кроме Томи у Пенни целых два врага. Один из них – это невероятное желание покрасоваться перед противником и перед зрителем (то есть передо мной), показать, какая она ловкая и умная. Возможно, это для нее важнее победы. Второй враг – это неудовлетворенность. Она мечется, словно оголодавший зверь. Она пытается скрывать свои чувства, но каждый раз, когда выпад или укол не достигают цели, на ее лице появляется гримаса раздражения и недовольства.

Томи просто тянет время, она делает ее врагов своими союзниками, и вскоре Пенни слишком увлекается, бросается вперед и рубит саблей, но ее жертвой оказывается картина, которую она разрубает пополам. В этот момент взлетает катана, и Томи сильно ранит Пенни руку. Вместо крови появляется яркий свет. Раненая Пенни начинает дрожать. Эта дрожь не от страха, это компьютерная версия того, как на человека должно действовать подобное ранение. Она отступает, больше не может защищаться, и Томи наносит ей удар в шею.