Андрей Орлов - Первый среди крайних

• Название: Первый среди крайних
• Автор: Андрей Орлов
• Издательство: Издательство «Крылов»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-9717-0256-4

Он – никто в этом мире, охваченном паникой. В мире, где правит нечисть, где из животных выращивают монстров, а из растений – душителей. Здесь города и деревни – полигон для прикладной генетики и безумных экспериментов. Угроза за каждым поворотом, и не знаешь, какой она будет через минуту.

Он пришел из ниоткуда и зовут его никак. Он просто Первый среди крайних, единственный, кто может остановить этот марш безумия. Иначе сам превратится в Нечто…

---

Двое окружили сарай, который вдруг резко замолчал. Третий под впечатлением двойного удара стоял, покачиваясь, и, видимо, ловил нужный фокус.

– Тебе конец, скотина! – разорялся самый тучный – со странным имечком Фармадох. – Деньги отдавай, или мы тебя уроем! Попался, урод!

Сарай помалкивал. Двое недоверчиво обошли его по периметру. Фармадох обернулся, чтобы что-то сообщить товарищу, пораженному доской – в этот момент коротышка сиганул с разломанной крыши ему на спину! Вот ловкач. Как успел залезть-то?

Фармадох пытался скинуть «подарок», завертелся. Но коротышка впился намертво. Хуже того – оскаля рот, он вонзился громиле в складчатую шею. Несчастный трубно заревел…

Верест наблюдал за сценкой с нарастающим удовольствием. Третий недотепа, услыхав протяжные вопли, бросился в обход сарая. Вцепился в коротышку, принялся его сдергивать с коллеги. Дохлый номер – недомерок прирос к Фармадоху, как бородавка. Орали уже все хором: болван, огретый доской, Фармадох с прокушенной шеей, третий, отдирающий коротышку, и сам коротышка (но этот скорее воинственно). Сообразив, что мускульной силой наглеца не отодрать, а банально врезать по загривку – тяжелая работа ума, жлобина нагнулся, поднял с травы здоровенную дубину и картинно замахнулся. Верест похолодел: удар уже пошел – мощнейший, всесокрушающий… Тут коротышка и отстал от обидчика. Разжал руки, зубы, рухнул Фармадоху под ноги. Удар был, конечно, впечатляющим. Дай дубину дураку… Фармадох взревел, как мамонт. Простер к небу руки: мол, боже Эрмас, как же так, деньги на ветер, шею обкусали, по хребту отоварили… и рухнул мордой в сорняки.

Браво – оценил Верест. Высший пилотаж.

Но представление еще не кончилось. Коротышка прытко откатился в сторону. Человек с дубиной, осознав значение конфуза, пытался хоть частично оправдаться. Хватанул дубиной по земле – мимо. Хватанул вторично – мимо. И правильно – смелого дубьё не берет. Коротышка откатывался всё дальше – похоже, он намеренно тянул за собой придурка. А тот шел за ним и безмозгло лупил по земле. Овражек, заросший травой он, естественно, проворонил. Прощелыга как-то юрко сменил направление, а бугай в очередной раз шмякнул дубиной – она и потянула его в пустоту. Возможно, он и не упал бы – не вскочи коротышка на ноги, и не отвесь крепкого пенделя. Матерно ругаясь, бугай загремел в овраг, где и устроил невообразимый переполох.

Коротышка отряхнулся и пошлындал по своим делам – мимо обиженного Варсаха, налаживающего фокус, мимо Вереста на камне.

Верест догнал его в переулке, под разбитым газовым фонарем. Коротышка размашисто шагал по брусчатке и насвистывал марш королевских пехотинцев. «Мы идем по косогорам, слава папе Рензеллору…»

– Эй, приятель, – окликнул его Верест. – Не гони, постой. Не бойся меня.

– Да не боюсь я тебя, – бесстрашно огрызнулся коротышка, не сбавляя шаг. – Сам бойся. Это ты, что ли, там на камне сидел?

– Ага, я. Ты классно завалил тех бульдогов. Не поверишь, но я получил огромное удовольствие. По кружечке пива – ты не трезвенник?

Коротышка остановился, блеснул глазами.

– Я не трезвенник. Угощаешь?

– Почту за честь, – признался Верест. – Где тут ближайшее заведение попристойнее? Показывай, приятель, а то я до сих пор не местный.

Коротышка помедлил и протянул миниатюрную лапку-лопатку.

– Прух.

«Судя по имени, он принесет мне удачу», – думал Верест, наблюдая, как новый знакомец с достоинством, пачкая нос в пене, тянет янтарное пиво. Он почти никогда не ошибался в людях. Вот и сейчас – балагур, пересмешник, одет кое-как (жилет в заплатках, шарф вокруг шеи, вместо штанов – «трубы с парохода»), ростом метр с кепкой – как посмотришь, так обхохочешься. А симпатичен. Нутром чуешь, что не сволочь. А главное, в компании Пруха остро выступает собственная полноценность.

Прух был сравнительно молод. Безобразен, но чертовски обаятелен. С кем переспала его мамаша, неизвестно, но едва ли церковь одобрила бы сей акт. Глаза огромные, один беспрестанно прищурен, уши врастопырку, физия блином, нос вдавлен – одни носопырки наружу, волос жесткий, негнущийся, но вот зубы – белоснежные, что странно уже само по себе. В этом мире ни у кого, за исключением милашки Пуэмы, он не видел здоровых зубов.

Пиво Прух боготворил – высосал три кружки и в три этапа превратился в счастливейшего человека.

– А чего они прицепились к тебе, эти недоумки? – спросил Верест. – Ты им задолжал?

Прух широким жестом вытер губы.

– Да ерунда, Лексус. Обул намедни Фармадоха в «бочку» на полста монет. А дело было в «Драконе Чао», публики полон зал – ну, ему, хочешь-нехочешь, пришлось расплачиваться. Наедине бы шиш отдал – сволочь редкая. А потом Кривой Угарыш – тоже сука та еще, я ему рыло завтра начищу и задницу надеру – возьми да брякни Фармадоху, будто я на втором кону черное прикрыл, а в прикупе две фишки были меченые, вот их я и хватанул, отмерив ублюдку полный слэш. Обидно, Лексус, да? Прух честный – долги раздал, без гранта в кармане, а тут старина Зашир прибегает и трещит, будто Фармадох на Пруха охоту объявил. Пришлось из дома убегать. Ладно, думаю, сдам заразу околоточному и вернусь. А эти ублюдки уже на улице, и давай меня пасти. Чё потом было, ты видел. Ладно, Фармадох, попадешься ты мне пьяный и связанный… – коротышка погрозил кулачком. – Ну скажи на милость, Лексус, как я мог в прикупе две фишки пометить? Да это, хоть тресни, невозможно!

– Но ты пометил, – задумчиво констатировал Верест по итогам созерцания физиономии собеседника.

– Ну, пометил, – подумав, согласился Прух. – Но это же спорт, Лексус! И заметь, Прух никогда не обувает бедных и новичков. Он не по этой части, клянусь. И вообще, Прух редко играет в азартные игры.

– А чем ты по жизни занимаешься, Прух? Салон красоты держишь?

– Да так… – коротышка глубокомысленно постучал по пустой кружке. – Много всякого чего…

На широкой физиономии без усилий читалось, что работать Прух не любитель.

– Понятно, – Верест сделал знак скучающему кабатчику. – Ты занимаешься всем сразу и ничем таким особенным. Эй, человек, еще пару! А не боишься, что тебя в армию призовут – долг почетный барабанить?

– Не-е, – Прух испуганно покрутил ушами. – Нельзя Пруху в армию. С нечистью где-нибудь перепутают, и амбец Пруху…

– Ну почему? Можно в разведку пойти. Будешь с противником на равных…

– А, издевайся, – махнул рукой коротышка. – Над Прухом кто только не издевался. А кому из них полегчало? Ой, спасибо, приятель, – Прух перехватил подоспевшее пиво и жадно погрузил в него носопырки.

– Ты только не обижайся, – предупредил Верест. – Мы люди простые, что видим, о том поем. Можешь сам надо мной потешаться – я не обижусь. А живешь-то ты где?

– Чердачок у меня на Большой Портняжной, – с выражением «вилла у меня на Малибу» просветил Прух. – Да вот не знаю, стоит ли туда возвращаться. Фармадох очухается – будет крупный тарарам.

– Можешь со мной пойти, – разрешил Верест. – В сарае положу. Но только не храпеть, а то хозяева услышат.

– Надо подумать, – допустил Прух. Допил пиво, зычно срыгнул и откинулся. – А теперь ты, Лексус, о себе бухти, а Прух внимать будет. Сдается мне, ты хочешь выговориться.

Как ни странно, но Верест изложил коротышке только правду. О загадочном мире под названием Земля, о провале в некое измерение, о мытарствах в тюрьме Южного округа, о бродяжничестве, мистике с балахоном, о школе «смешанных» единоборств… Затем замолчал.

Прух безмолвствовал, таращась в пустую кружку.

– Бред, я понимаю, – вздохнул Верест.

– А ты знаешь, я тебе верю, – воскликнул коротышка. – Если у человека срывает резьбу, то это хоть как, а заметно. А не заметно, так почуешь. Прух почует. А ты тут сидишь, ахинею несешь, но таким тоном, словно о вчерашней драке. Ты нормальный мужик, Лексус. Просто врешь? Но зачем на ночь глядя врать незнакомому Пруху, да еще с подробностями? И тоска у тебя в глазах не наша. Так что, считай, не зря бухтел. Верю я тебе.

– Спасибо, Прух, – искренне поблагодарил Верест. – Мне даже полегчало…

Он уложил его в «спортзале» – на соломенных матрасах, и собрался бежать в дом (там Пуэма, поди, от каждого скрипа дергается), как Прух окликнул его.

– Знаешь, парень, ты не одинок. Появлялись у нас людишки твоего плана. Лично я двоих видел. Но ты нормальный, а те – полные чудилы. Волосы дыбом, глаза бегающие. Говорят на непонятном языке, и от каждого встречного шарахаются. Один на моих глазах с моста сиганул, другой убежал куда-то, потом его по притонам замечали, а в финале, говорят, он зарезал околоточного и в тюряге сгнил. Тоже, видать, провалился в твою дыру. Но давно это было, паря, ох, давно…

Вторая знаковая встреча произошла на следующий день. Занятия проходили в установленном режиме. Желающие постичь таинство изящного мордобоя уверенно шпыняли друг дружку, сопровождая приемы восторженными звуками – от индейских воплей до стонов сладострастия. Первыми пропустили «блатных» – у людей, представляющих органы власти, получалось резче и правильнее: видимо, на подготовку оказывало влияние неистовое желание всеми путями защитить наворованное. Потом отзанимались прочие классы, порезвились детишки, Верест объявил вольную пятнадцатиминутку, тут и прибыл буревестник. В шелковом берете и гольфиках.