Анна Малышева - Нежное дыхание смерти

• Название: Нежное дыхание смерти
• Автор: Анна Малышева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-034248-9, 5-271-13041-Х, 5-9578-2966-8

Ей дорого пришлось заплатить за право любить. Сперва – утратить иллюзии, затем – душевный покой, ну а дальше… Даша, медсестра наркологического центра, пытается выяснить, отчего погиб в Венеции, во время карнавала, ее возлюбленный – талантливый скульптор. Она ведет собственное расследование и заходит слишком далеко… На ее пути появляются люди, с которыми трудно спорить.

---

– Послушай, чтобы дойти до всего этого, большого ума не надо, – несколько раздраженно заметил комиссар. – Но вот что, Нино… Как он мог столько сделать, находясь в подобном состоянии?

– О, комиссар! – Помощник помахал рукой. – Разве это невозможно? Я знал одного парня, он расписывал туристам физиономии на Сан-Марко, тот работал под такой наркотой… А все же работал!

– Одно дело – физиономии, другое – скульптура. Для этого требуется точность руки, глазомер, наконец, трезвость мысли… Да просто физическая сила. Откуда все это у наркомана?

– Он русский, не забывайте. Никогда не знаешь, чего от них ждать. Может, он всегда так работал. Под кайфом!

– Ладно, – проворчал Арицци. – По крайней мере, мы знаем, что наркотиков у него не было. Он ими не торговал. Интерполу дело не спихнешь.

– Не бери в голову, комиссар! – дружески посоветовал Нина – Скоро мы избавимся от парня! Мало ли таких помирает ежедневно в Венеции! Будь это итальянец, мы бы уже закрыли дело, правильно сказал Джакометти… Забавный, кстати, старик.

– Куда уж забавней! – буркнул комиссар. Дело и вправду переставало его занимать. Арицци все больше убеждался, что речь идет об обыкновенной смерти в результате передозировки. Теперь он выслушает в управлении, что скажет врач, а потом… Потом отправится к Фульвии… Если она, конечно, дома. А если нет? У кого тогда ее искать? Ее мать живет в Генуе, Фульвия могла отправиться к ней… Оттуда, издалека, ей будет лучше ставить условия. Сколько раз уже так бывало. Но захочет ли она того же и на сей раз? Что сделалось с женщиной после тридцати лет, уму непостижимо! Опасный возраст…

– Приехали, комиссар! – вывел его из оцепенения голос Нино, несколько охрипший на ветру. Полицейские вылезли из катера и вошли в управление.

Через полчаса Арицци получил окончательное медицинское заключение.

– Как мы и думали. – Нино удовлетворенно откинулся на спинку стула. – Парень весь нашпигован этой гадостью и колоться явно начал не в Венеции. Комиссар, а вот тут еще интересная штука… – Он провел пальцем по печатной строчке заключения. – На левом рукаве куртки обнаружены два отверстия, сделанные тонким острым предметом… Одно сделано под прямым углом, другое – наискось… Отверстия соответствуют следам от двух уколов на левой руке… На ткани и на коже обнаружены следы того же наркотика…

– Ну и выражаются они! – поворчал комиссар. – Нет, чтобы написать – кололся через одежду. Я был прав, парень опустился, раз дошел до такого!

– Какое варварство… – пробормотал Нино. – Этим типам лень бывает засучить рукава.

– Успокойся, мой милый. – Комиссар закурил и уставился в окно. На улице совсем стемнело. «Позвоню Фульвии, когда все уйдут, – подумал он. – Проклятое дежурство!» А вслух сказал: – Из всего этого можно сделать один вывод – дело закроем быстро. Такими наркоманами мы не занимаемся.

– Может выйти заминка, – возразил Нино. – Я о продавцах некачественного наркотика…

– Наоборот, все будет как обычно. Продавцов все знают. Но они ведь не расколются, пока их за руку не поймаешь… Если бы кто-то из мастерской дал показания… Молчат как рыбы…

– Наркотики, – вздохнул Нино. – Комиссар, я ухожу – меня ждет любимая. Недолго же мы нянчились с этим русским!

– Ему нянька не нужна, – заметил Арицци. – Ему нужна глубокая могила и кто-нибудь, кто бы над ним поплакал.

– Надо сообщить жене.

– Я сообщу, – кивнул комиссар. – Пока, Нино! Обещай, что познакомишь как-нибудь со своей девушкой.

– Она очень застенчивая, – засмеялся тот. – Ни за что не согласится знакомиться.

– Застенчивая – в Венеции? – изумился Арицци. – Тогда женись.

Нино сунул бумаги в стол и, попрощавшись, ушел. Комиссар присел на подоконник и закурил очередную сигарету. Потом набрал номер домашнего телефона, но никто не снял трубку.

– Как я и думал, – сказал он сам себе. Чтобы отвлечься, принялся просматривать картотеку на торговцев наркотиками. – Этот в тюрьме… И этот… А этот вышел недавно… Черт, половина одиннадцатого.

Он опять позвонил домой и послушал гудки. Трубку никто не брал, но у него было чувство, что жена дома.

В кабинет вошел доктор. У него тоже шли последние часы дежурства – первого после карнавала. Мужчины принялись обмениваться карнавальными впечатлениями. Потом к ним присоединился секретарь из канцелярии. Ему тоже было что порассказать. В частности, о том, как во время карнавала он обольстил чужую жену и как его едва не накрыл за этим делом муж…

– Она привела меня домой! – захлебывался он, упиваясь пикантными подробностями. – Ну, я обработал ее как следует, и тут кто-то открывает дверь…

Комиссар поморщился, доктор хмыкнул. Ни тот ни другой не поверили секретарю, который обожал выдумывать истории про обольщенных чужих жен. В действительности же он был верен своей собственной, которую страшно боялся и которая его безбожно обманывала.

– Ладно, Джанни, – прервал его рассказ доктор. – Про эту жену ты нам, кажется, уже говорил до карнавала. Арицци, что ты будешь делать с русским?

– Что мне с ним делать? Сообщу жене, пусть приедет и заберет его. Выслать его почтой – денег не хватит, да и она может возмутиться… Родственники не любят получать такие посылки.

– Труп без сопровождения не вышлешь, – сообщил доктор всем известную истину. – А вообще-то тебе повезло. Могло быть и хуже. Наркотиков при нем не было найдено?

– Ни грамма.

– Тогда дело чистое, можно класть в стол, – кивнул доктор. – За время карнавала у меня было пять таких случаев. Но этот, конечно, хуже всех. Парень кололся через куртку, смотреть противно.

– Слушай. – Комиссар повернулся к нему. – Ты можешь точно сказать, сколько наркотика он употребил?

– Этого хватило бы на троих. Но по-моему, доконали его именно те дозы, которые были введены через одежду.

– Почему? – немедленно спросил секретарь, вытягивая сигарету из пачки, принадлежавшей Арицци.

– Да потому что уколы явно были сделаны в последнюю очередь, – пояснил доктор. – Трудно себе представить, что парень сначала наширялся до такого состояния, что стал колоться через одежду, а потом пришел в себя и, аккуратно засучив рукав, сделал последний, смертельный укол прямо в руку…

Комиссар и секретарь закивали в знак одобрения.

– О, такие уколы – последняя стадия, – продолжал врач, радуясь, что может скоротать за болтовней остаток дежурства. – Если уж они начинают колоться на такой манер – ничто их не спасет!

– За месяц можно дойти до такого состояния? – поинтересовался Арицци.

Доктор отрицательно покачал головой:

– Нет, здесь нужна тренировка… Колоться он начал не в Венеции, если это тебя волнует…

– Точно, – кивнул комиссар. – Ладно, никому не придет в голову устроить по этому поводу большую охоту на торговцев зельем.

– Разве что кто-то захочет выслужиться, – туманно заметил доктор, показывая пальцем в потолок.

– Русский был большой шишкой? – поинтересовался секретарь.

– Какое там, – отмахнулся комиссар. – Просто скульптор.

– А… – без особого интереса протянул Джанни. – Ладно, я пошел. Возьму у тебя сигарету. Пока!

Вскоре ушел и доктор, посоветовав комиссару не засиживаться и спешить домой, к жене.

«Издевается, что ли? – думал комиссар, глядя ему в спину. – Да нет, пока никто не знает, а когда узнают, то почешут языки… Никто так не любит сплетничать, как венецианцы, это верно…»

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, он принялся вспоминать свои разговоры в мастерской Джакометти. Ничего конкретного, определенного. Сначала его видели все, потом не видел никто. Кололся как зверь, работал как зверь. Малоправдоподобно, надо еще раз поговорить с Джакометти и мастерами. Нет, лучше все-таки с подмастерьями, а еще – с уборщиком, как его зовут? Серджо. Серджо именно в силу своей незаметности может больше всех заметить… Но если бы что-то заметил, сообщил бы. Если венецианец что-то хочет сказать, то говорит сразу и его ничто не удержит. Зато уж если он не хочет говорить – слова не вытянешь, а уж правдивого – тем более.

«Поэтому многие расследования в конце концов превращаются в пустую говорильню, – подумал комиссар, вспоминая прежние дела. – Я записываю в заключении не то, что было, а то, что мне соизволили наболтать. Впрочем, спасибо и на этом. Нельзя быть идеалистом. Всех нас обманывают, все мы обманываем…»

Он позвонил домой, и снова никто не взял трубку.

«Если она улетела к матери, пусть не возвращается, – решил он в сердцах. – Впрочем, сейчас ей будет трудновато улететь. Все билеты раскупаются, все покидают Венецию. Начинается мертвый сезон».

Комиссар сдал дежурство и покинул управление. Домой шел пешком, жил он недалеко. Незадолго до полуночи Арицци вошел в подъезд, поднялся по вонючей лестнице и отпер дверь. При этом ему показалось, что в комнате раздался шум. Он толкнул застекленную дверь и переступил порог. Первое, что комиссар увидел, – огромный чемодан жены, очень знакомый чемодан. Много раз этот багаж ездил с Фульвией в Геную и обратно, а потом стоял распакованным в шкафу и ждал своего часа. Теперь он был наполовину собран. Второе, что увидел Арицци, жена. Совсем готовая к выходу, она стояла перед зеркалом, куда, видимо, отскочила, когда раздался звук отпираемой двери. Было еще и нечто третье – его помощник Нино.