Иван Стаднюк - Максим Перепелица

• Название: Максим Перепелица
• Автор: Иван Стаднюк
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1956

Призыв в армию не омрачил веселую душу Максима: он уверен, что любимая его дождется. Проявив смекалку и инициативу во время учений, герой получает личную благодарность генерала и в срок возвращается в родное село.

---

– А я и не боюсь, – отвечаю.

Поровнявшись со мной, старушка остановилась.

– О чем это вы задумались, молодой человек? – ко­кетливо спрашивает.

– Да так… о разном, – вздыхаю я.

– О! Понимаю, – бабка многозначительно подняла вверх палец. – И грусть на вашем лице понятна. О любви, стало быть, размышляете, сударь.

– А что, разве на лестнице об этом думать нельзя?

– Везде можно. И нужно!.. – отвечает старушка. – На свете нет более святого чувства, чем любовь. Разу­меется, настоящая любовь. И это чувство великое не ча­сто посещает человека. И если вы поверили, что вас по­любили всем сердцем, не торопитесь отвергать любовь, если даже ваше сердце не откликнулось на нее.

– А если, скажем, к примеру… – перебиваю ее.

– Выслушайте меня, молодой человек! – сердится старушка. – Так вот… Бережно, очень бережно отнеситесь к этой несравненной драгоценности. Ибо поистине, нет та­ких драгоценностей, которые могли бы сравниться с лю­бовью.

Безрассудство бросать бриллианты в воду, чтобы на­сладиться бульканьем воды. Тем более великое безрассуд­ство легкомысленно относиться к любви. Любовь – самое высокое проявление жизнедеятельности человека… Запо­мните это, молодой человек. Прощайте, – и потопала вниз, вслед за своей Мэри.

– Да-а, разумна жинка. Видать, собаку съела в во­просах любви…

Наконец, выносят мне мою машину. А тут как раз лифт остановился. Вышел из него какой то человек в шляпе, и я занял его место. Нажимаю кнопку, которая вниз везет. Нырнул вниз, проехал этаж, второй, и вдруг лифт застрял прямо между этажами, и ни туда ни сюда.

– Эгей! – кричу и на кнопку звонка нажимаю. – Кто там внизу есть! Застрял!

– А? – доносится снизу женский голос. Это – лиф­терша. – Нажмите по очереди все кнопки!

– Да я нажимал! Ничего не помогает!

– Вот окаянная машина! – начинает ругаться лиф­терша. – Опять испортилась… Посидите, механика по­зову.

– А долго сидеть? – интересуюсь.

– Нет. Часика полтора, – отвечает она таким тоном, вроде разговор идет о двух минутах. – Домоуправ его услал куда-то.

Тут я вскипел.

– Слухайте! – кричу. – Мне не до шуток! Выпу­скайте скорее!

– А что же я сделаю? – сердится лифтерша. – Ма­шина она и есть машина! Захочет – везет, не захочет– стоит.

Вот попался! И ничего не придумаешь. Ну, как тигр, сижу в клетке. Да еще клетка висит между небом и зем­лей… Решил не терять времени. Нужно пока прослушать, что тут наспевал в магнитофон товарищ Кривцов. Осмат­риваюсь. Но розетки нигде не видно. А-а… Солдатская смекалка выручит. Прилаживаю штепсель к патрону электролампы и включаю магнитофон.

И такая, скажу вам, полилась песня, что я позабыл обо всем на свете. Ох, и голос у народного артиста! Прямо дивизией командовать можно. Слушаешь и вроде себя не чувствуешь. Нет тебя. Есть только песня и сердце твое.

Но тут мой слух уловил какую-то возню внизу. Чуть-чуть поворачиваю рычажок, приглушаю песню и слышу, что лифтерша курицей кудахчет.

– Ой ты, горе мое! – голосит. – Алексей Филиппович в лифте застрял, – и кого-то быстро за механиком по­сылает.

Я опять песню погромче даю. Вскоре прилетел меха­ник. Лифтерша лопочет ему что-то, а он отговаривается:

– Я же выходной сегодня. Костюм новый вымажу.

– Сердится очень Алексей Филиппович, – убеждает его лифтерша. – Ругался уже.

– Ругался?.. Ох, и попадет мне! Давайте ключ!.

Взялся-таки механик лифт ремонтировать. Здорово действует товарищ Кривцов.

И только песня утихла, докладывает механик:

– Ф-фу! Готово! Вызывайте лифт

– Вызываю, Алексей Филиппович!.. – добрым голос­ком кричит лифтерша.

И вот я уже внизу, щелкаю дверью. Мне навстречу ки­дается механик – долговязый мужчина в новом сером ко­стюме, на котором виднеются свежие масляные пятна.

– Пожалуйста, Алексей Филиппович, – приглашает выходить. – Извините, что задержал вас. И за песню спа­сибо. Давайте ваш чемоданчик.

– Какой чемоданчик? – строго спрашиваю. – Во пер­вых, я не Алексей Филиппович, а Максим Кондратьевич, и во-вторых, лифт надо в порядке содержать!

– Батюшки! Военный! – ахнула лифтерша. – А где же Алексей Филиппович?

– Как… Это вы пели? – спрашивает механик и смот­рит на меня глазами, круглыми, как головки подсолнухов.

– А что? Плохо? – смеюсь я.

И тут заныл механик.

– Ой!.. Костюм!.. Новый костюм из-за вас испортил!

– Так зато какую песню послушали, – успокаиваю его.

А лифтерша все удивляется:

– Батюшки!.. – и хлопает руками об полы. – Голос точь-в-точь как у Алексея Филипповича.

– Безобразие! – перебивает ее механик. – Людей от работы отрывают! Меня там люди… Сегодня я не де­журю!

– Ничего, ничего, а костюмчик бензинчиком, – и, за­хватив магнитофон, прощаюсь. – До свиданья!

Открываю выходную дверь и ради шутки пробую за­тянуть песню, какую народный артист пел. Слышу, шутка в точку попала. Лифтерша еще сильнее закудахтала вслед мне.

– Батюшки! – лопочет она. – Семьдесят годков живу, а такого не видывала. Вот это артист! Как голоса умеет менять!

Большое удовольствие доставила мне история с лиф­том.

Выхожу на улицу и оглядываюсь по сторонам. Вот и телефонная будка. Набираю номер. Отвечает швейцар. Спрашиваю у него про своего ассистента. Говорит, что уже никого нет. Видел он, что появился с большим буке­том цветов агроном товарищ Олешко и увел с собой Ма­рию Козак и Людмилу Васильевну.

Куда же они с цветами? Может, в загс?.. Так, дело яс­ное… Крепись, Максим! Ничто не помешает тебе выпол­нить задание!

…Приехали, наконец, мы на радио. Прощаюсь я с шо­фером и захожу в вестибюль. Останавливаюсь у будочки: там сидит гражданочка и пропуска выписывает. Го­ворю ей:

– Перепелице – пропуск.

– Сейчас посмотрим… Так… Олешко уже прошел… Товарищ Козак Мария прошла.

Прямо подпрыгнул я на месте:

– Маруся Козак и агроном Олешко здесь?!

– А чего вы удивляетесь? – отвечает мне гражда­ночка. – У нас разные люди бывают. Вот и их, видать, пригласили по радио выступить…

Взбежал я на второй этаж… Надо вначале найти Марусю и Федора. Подхожу к первой двери.

И вдруг слышу:

– Ой!.. Ой!.. помогите!.. На помощь! На помощь! Мавр госпожу убил… На помощь! Сюда, сюда…

– Что это? Кого убили? Эй! – начинаю стучать в дверь, откуда крик доносится. – Откройте! Откроите, го­ворю! Откройте!

Вдруг распахивается дверь и оттуда вылетает черно­окая дивчина – недовольная и даже, я бы сказал, сер­дитая.

– В чем дело?! – набрасывается она на меня. – Что случилось? Что вам надо? Почему стучите? – миллион вопросов в секунду.

– Что это у вас там? – опешил я. – Почему кри­чат?

– Ничего особенного. «Отелло» режут.

– Что? – У меня глаза на лоб полезли.

– Кто вы такой? – строго допрашивает дивчина.

– Кого режут, спрашиваю?! – отмахиваюсь я от ее вопроса.

Тут дивчина вдруг так расхохоталась, что мне неловко стало.

– Я же говорю: «Отелло» режут! – объясняет: – Ну, пленку режут! Монтируем шекспировскую передачу!

– Фу!.. А я напугался. Думал, убийство.

Дивчина же все хохочет:

– Ой, смешной какой!.. А кто вы такой?

Объясняю ей, кто я и зачем здесь. А она, не дослушав до конца, берет меня за руку, поворачивает в сторону ко­ридора и говорит, как горохом сыплет:

– Вон дверь в самом конце. Там надпись есть. И не врывайтесь в аппаратные, кто бы там ни кричал!..

Пошел я по коридору. А за каждой дверью… Навер­ное, тоже передачи готовят. То песня гремит, то визжит Буратино, то про футбол рассказывают, то раздаются команды для утренней гимнастики, то детский хор «Уга­дайку» поет.

Ну и коридор! Гауптвахту бы сюда переселить. Луч­шего наказания не придумаешь.

И вот я остановился перед дверью. Но над ней огнем горит надпись: «Не входить. Идет запись». Открываю со­седнюю дверь. А это не комната, а небольшая полутем­ная кабина. Спиной ко мне сидит за столиком женщина и какие-то рычажки руками трогает. Столик упирается в стеклянную стенку. Глянул я сквозь эту стенку, за кото­рой – огромная светлая комната, и обомлел, Маруся… Да-да, Маруся. На стуле сидит Федор Олешко, а Маруся подходит к нему и садится рядом.

Среди комнаты на длинной ножке стоит микрофон. А у микрофона какой-то парень с листом бумаги в руках.

И вдруг, вижу, этот парень что-то говорит в микрофон, а в кабине, где я стою, гремят из репродуктора его слова:

– Вы слушали выступление передовиков сельского хозяйства агронома Федора Олешко и колхозницы Марии Козак. Ваши отзывы о передаче…

Диктор еще что-то говорит, а я трогаю за плечо жен­щину.