Роберт Иванов - Генерал в Белом доме

• Название: Генерал в Белом доме
• Автор: Роберт Иванов
• Издательство: Русич
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-8138-0099-9

Дуайт Эйзенхауэр – выдающийся военный и государственный деятель США, одна из немногих ключевых фигур, определявших ход мировой истории второй половины XX века. В России помнят и высоко ценят его вклад в разгром фашистской Германии, а также первые попыткинормализации отношений между СССР и США, предпринятые им на посту президента США в 1953-1961 годах. Книга написана на основе американских и отечественных архивов, документов, мемуаров, новейших работ американских и отечественных историков.

---

Сделав внушение Паттону, Айк пошел на риск и не дал хода делу. Прошло сравнительно немного времени, и один из известных обозревателей все же опубликовал в центральной американской газете всю неприглядную историю, связанную с Паттоном. Эйзенхауэр выглядел в этой ситуации как военачальник, ставящий дружеские отношения с подчиненными выше долга службы. Выдержав резкие нападки прессы, политических и военных деятелей, он не отступил от своего решения. Паттон остался в армии.

Этому давнему приятелю Айка было свойственно огромное тщеславие. Он всемерно старался создать себе славу «сильного человека», непревзойденного мастера танковых ударов. Комментируя одну из своих наступательных операций в Сицилии, он громогласно заявил, что она является «классическим примером использования танков». Паттон не впервые занимался рукоприкладством. И когда описанный факт был предан гласности, по заявлению одного военного корреспондента, «каждый из 50 тысяч солдат 7-й армии (которой командовал Паттон. – Р.И.) застрелил бы своего командующего, подвернись ему такая возможность»[240].

Насколько можно судить по его дневнику, Эйзенхауэр видел многие недостатки тщеславного генерала. «Паттон, – писал Эйзенхауэр, – говорит слишком много и слишком быстро и нередко оставляет очень плохое впечатление. Более того, я опасаюсь, что он не всегда подает хороший пример подчиненным»[241].

Авторитет полководца в первую очередь определяется успехом боевых действий, которыми он руководит. Военные заслуги Эйзенхауэра в Северной Африке и Италии были не столь уж велики, принимая во внимание, что вооруженные силы союзников в несколько раз превосходили войска противника и в живой силе, и в боевой технике. Но все же это были первые в целом успешные наступательные операции западных союзников, что постепенно способствовало укреплению авторитета Эйзенхауэра как военачальника. Немалое значение имели и его взаимоотношения с подчиненными.

Айк был прост и доступен в обращении. Те, кто прошел с ним через бои Второй мировой войны, отмечали его заботу о солдатах и офицерах, стремление разделять тяготы войны наравне с другими. Совершая инспекционные поездки по войскам в боевой и учебной обстановке, главнокомандующий стремился питаться из солдатского котла. Это давало ему возможность получить представление о том, насколько хорошо решена проблема снабжения. Генерал не любил больших и роскошных кабинетов. В Италии он отказался от выделенной ему виллы и дал распоряжение сделать в ней дом отдыха для военнослужащих[242]. Подобные решения быстро становились известными в армии и производили тем большее впечатление, что сам командующий работал не покладая рук. Эйзенхауэр спал не больше 4-5 часов в сутки и часто страдал от повышенного кровяного давления[243].

В августе 1943 г. состоялась новая встреча Рузвельта и Черчилля в Квебеке. Основной вопрос, обсуждавшийся на Квебекской конференции, – сроки открытия второго фронта в Европе. Позади была героическая Сталинградская битва, ставшая поворотным пунктом всей истории Второй мировой войны. Только что закончилась великая битва на Курской дуге. Советские Вооруженные Силы уверенно развертывали наступление на огромном фронте – от Балтийского до Черного моря. Все более очевидной становилась политическая необходимость открытия союзниками второго фронта в Европе. В Квебеке было принято решение о высадке англо-американских войск во Франции в период с конца мая до середины июня 1944 г. Был также в принципе согласован вопрос о том, что союзным главнокомандующим будет генерал Джордж Маршалл.

Предполагалось, что Эйзенхауэр займет в Вашингтоне место Маршалла[244]. Десятки лет он, кадровый военный, мечтал о командных должностях. И вот в канун решающих сражений Второй мировой войны ему предстояло вновь вернуться к штабной работе.

Эйзенхауэр понимал, что Маршалл был самой подходящей фигурой для выполнения такой важной задачи, как форсирование Ла-Манша и высадка во Франции. Это отмечали в своих воспоминаниях все люди из его близкого окружения. Он считал назначение Маршалла на этот пост единственно правильным решением, но вместе с тем ему не по душе были и перспективы, открывавшиеся перед ним самим. Было здесь еще одно немаловажное обстоятельство: «Работа в качестве начальника штаба не импонировала Айку. Он был уверен, что потерпит поражение на этом поприще, потому что не являлся политиканом»[245].

Действительно, в то время Эйзенхауэр не имел политических устремлений, и когда в 1943 г. сенатор от штата Канзас Артур Кэппер заявил, что он выступает за выдвижение кандидатуры Эйзенхауэра в президенты США[246] от республиканской партии, Айк категорически отверг это и другие подобные предложения[247].

Против назначения Маршалла главнокомандующим вооруженными силами союзников в Европе решительно возражали в Вашингтоне руководители комитета начальников штабов[248]. Командующие ВМС, ВВС и другими видами вооруженных сил резонно считали, что замена Маршалла в самый ответственный период войны могла бы иметь пагубные последствия в развитии дальнейших военных усилий западных союзников. При окончательном решении вопроса о главнокомандующем Рузвельт в конечном счете принял во внимание мнение большинства командования американскими вооруженными силами и своих советников[249].

Вопрос о назначении главнокомандующего не был решен к началу встречи руководителей трех великих держав в Тегеране.

Тегеранской конференции предшествовала длительная подготовительная работа, интенсивная переписка между Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем. Советский лидер решительно отверг предложения президента и премьер-министра встретиться с ним в районе, отдаленном от территории Советского Союза. Сталин писал Черчиллю 9 августа 1943 г., что он «только что вернулся с фронта и успел уже познакомиться с посланием Британского Правительства от 7 августа». Советский лидер поддержал идею о встрече Большой тройки, но отметил, что положение на советско-германском фронте требует от него «чаще, чем обыкновенно, выезжать в войска, на те или иные участки нашего фронта»[250].

Помимо места встречи Сталин настаивал на том, чтобы заранее был определен круг рассматриваемых проблем, по которым необходимо принять конкретные решения.

На Тегеранской конференции Сталин решительно выступил за открытие второго фронта в Европе (операция «Оверлорд»). Черчилль отстаивал необходимость форсирования операций на Средиземноморском театре военных действий, но Сталина невозможно было переубедить. Он был против всех операций в районе Средиземного моря. Сталин заявил: «Я перешел бы к обороне в Италии, отказавшись от захвата Рима, и начал бы операцию в Южной Франции, оттянув силы немцев из Северной Франции. Месяца через 2-3 я начал бы операции на севере Франции. Этот план обеспечил бы успех операции «Оверлорд», причем обе армии могли бы встретиться и произошло бы наращивание сил»[251]. Военная и политическая необходимость операции «Оверлорд» была очевидна, и это нашло свое отражение в решениях Тегеранской конференции.

Руководители западных держав в принципе согласовали вопрос о союзном главнокомандующем. В ноябре 1943 г., направляясь в Тегеран, Рузвельт остановился на короткое время в Тунисе, где состоялась его встреча с Эйзенхауэром. Речь зашла о союзном главнокомандующем в Европе. Президент не сказал ничего определенного о том, кто им станет, но отметил, что его страшит даже мысль об отъезде Маршалла из Вашингтона. Вместе с тем Рузвельт добавил: «Нам с вами известно имя начальника штаба в гражданской войне, однако немногие американцы, за исключением военных профессионалов, знают его»[252].

Суть разговора была ясна. Президент считал, что Маршалл должен получить свой заслуженный шанс войти в историю[253].

Генерал Маршалл был самой подходящей кандидатурой на пост главнокомандующего в Европе. Однако очень трудно было найти человека, который мог бы заменить его в Вашингтоне. Когда кандидатура Маршалла была предложена на пост главнокомандующего вооруженными силами союзников в Европе, Рузвельт заявил Маршаллу: «Я чувствую, что не смогу заснуть, если вас не будет в стране». Когда президент сообщил Черчиллю о своем намерении назначить Эйзенхауэра главнокомандующим, премьер-министр «стряхнул пепел с сигары и одобрительно кивнул». Приказ о назначении Эйзенхауэра был немедленно подписан[254].

Второе пленарное заседание Тегеранской конференции началось с инцидента. В торжественной обстановке Черчилль вручил Сталину подарок короля Георга VI – меч в память великой победы под Сталинградом. «Сталин молча вынул меч из ножен, поцеловал лезвие и передал подарок Ворошилову, который повертел его в руках и уронил. Ворошилов быстро подобрал меч, вложил в ножны и передал красноармейцу, находившемуся в почетном •карауле, который повернулся и молча удалился»[255].