Лорел Гамильтон - Ласка сумрака

• Название: Ласка сумрака
• Автор: Лорел Гамильтон
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: ISBN 5-17-036595-0, 5-9713-3792-0, 5-9762-1488-6, 978-985-13-9510-7

Мередит Джентри, бежавшая принцесса темных фейри, стала в нашем мире частным детективом по расследованию паранормальных и магических преступлений.

Но теперь мира нет ни в королевстве фейри, посланцы которого отыскали Мередит, ни в мире людском, испытавшем на себе страшную силу нечеловеческого колдовства.

В мире фейри идет безжалостная схватка за трон – и кузен Мередит, второй в линии наследования, пускает в ход меч и магию, чтобы стать первым – и единственным...

В мире нашем таинственный убийца уничтожает все новых и новых людей – и полиция бессильна схватить неуловимого маньяка.

И только Мередит понимает – преступления, совершаемые в мире людском, напрямую связаны с битвой за власть в мире фейри...

Ей предстоит сражаться и победить – или погибнуть...

---

Я только беспомощно моргала, сердце колотилось где-то в горле.

Он запрокинул голову и завыл, звук снова и снова отражался эхом в маленькой комнате. Волоски у меня на теле встали дыбом, и я на миг перестала дышать, потому что этот звук был мне знаком.

Этот долгий, звонкий вой-лай гончих Гавриила, черных псов дикой охоты.

Он опустил голову почти к самому моему лицу и снова прорычал:

– Беги!

Я выкарабкалась из-под него, и он следил за мной темными глазами, оставаясь неподвижным, но напряженным настолько, что его тело едва не светилось предвестием насилия, насилия сдержанного, скованного, ограниченного, но тем не менее...

Я сползла не к тому краю и оказалась в ловушке между окном и кроватью. Дверь была с другой стороны кровати, позади Дойла.

Мне приходилось уже играть в догонялки. Очень многие неблагие предпочитали вначале погоняться и поймать, но это всегда была игра, притворство... Глаза Дойла горели голодом, но один род голода бывает очень похож на другой, и ошибку понимаешь слишком поздно.

Его голос прорвался сквозь стиснутые зубы:

– Ты... не... бежишь!

С последним словом он рванулся ко мне смазанным от скорости черным пятном. Я бросилась через кровать, перекувыркнулась, упала на пол перед дверью и уже была на ногах, хватаясь за ручку двери, когда он врезался в меня всем телом. Дверь содрогнулась, а на мне наверняка остались синяки. Дойл оторвал мою руку от дверной ручки, и я не смогла воспротивиться.

Я заорала.

Он оторвал меня от двери, бросил на кровать. Я попыталась соскользнуть с другой стороны, но он уже был здесь, прижался ко мне бедрами, пригвоздив меня к постели. Я чувствовала его твердость сквозь его джинсы, сквозь мое белье.

Дверь за нашими спинами открылась, и в нее заглянул Рис. Дойл зарычал на него. Рис спросил:

– Ты кричала?

Его лицо было очень серьезным. В руке он держал пистолет – стволом вниз, но наготове.

Дойл рыкнул:

– Убирайся!

– Я подчиняюсь приказам принцессы, а не твоим, милостивый государь. – Рис пожал плечами: – Прошу прощения. Ты развлекаешься, Мерри, или?..

Он неопределенно взмахнул пистолетом.

– Я... Я пока не знаю, – дрожащим голосом выговорила я. Чувствовать Дойла, плотно прижавшегося и твердого, было восхитительно, даже намек на насилие был восхитителен, но только если это намек, игра.

Его руки дрожали на моих бедрах, все тело содрогалось в усилии не закончить то, что он начал. Я ласково коснулась его лица. Он отпрянул, словно я причинила ему боль, потом повернулся, глядя на меня. Взгляд с трудом можно было назвать человеческим. Скорее – будто глядишь в глаза тигра: красивые, отстраненные, голодные.

– Мы развлекаемся, Дойл, или ты намерен меня съесть? – Мой голос стал немного спокойнее, тверже.

– На первом свидании я не стану касаться ртом таких нежных местечек – могу не удержаться.

Мне понадобилась секунда, чтобы уразуметь, что он не понял вопроса.

– Я не имела в виду съесть в переносном смысле, Дойл. Я спрашиваю, я для тебя – еда?

Теперь мой голос звучал совершенно спокойно, обычно. Прижатая к постели его телом, под этим таким животным, таким диким взглядом, я говорила так, словно сидела в офисе и вела деловую беседу.

Он моргнул, и я увидела растерянность в его глазах. Я поняла, что требую от него слишком большого умственного усилия. Он отдал себя во власть той части своего существа, которую редко выпускал на волю. Эта часть не мыслила по-человечески.

Он как-то сдвинул ноги и прижался ко мне еще теснее. Я вскрикнула, но не от боли.

– Ты этого хочешь? – Его голос был почти нормальным, чуть срывающимся, но нормальным.

Я вгляделась в его лицо, пытаясь найти в нем что-нибудь успокаивающее. И уловила отблеск его личности в глазах, серебряный блеск Дойла где-то внутри. Я глубоко вздохнула и сказала:

– Да.

– Ты ее слышал. Убирайся. – Его голос снова начал скатываться к рычанию, каждое следующее слово ниже и ниже.

– Ты уверена, Мерри? – переспросил Рис.

Я чуть не забыла, что он еще стоит здесь. Я кивнула.

– Уверена.

– Мы можем просто закрыть дверь и не обращать внимания на шум, веря, что с тобой все будет в порядке?

Я пристально всмотрелась в лицо Дойла и не нашла ничего, кроме потребности, потребности, равной которой я еще не видела в глазах мужчины. Она вышла за пределы желания и стала настоящей нуждой, как потребность в пище или в воде. Для него – сегодня – это было необходимостью. Если я отвергну его сейчас, может быть, мы и станем любовниками после, но он никогда больше не позволит себе зайти так далеко. Он может навсегда закрыть эту частичку себя, и это станет маленькой смертью.

Я терпела такую вот маленькую смерть годами, дюйм за дюймом умирая на краю человеческого моря. Дойл нашел меня и привел обратно к фейри. Он собрал воедино все мои частички, которые мне пришлось отбросить, чтобы сойти за человека, сойти за низшего фейри. Если я отвергну его сейчас, обретет ли он когда-нибудь снова эту часть самого себя?

– Все будет в порядке, Рис, – сказала я, но глядела я не на него, я глядела на Дойла.

– Уверена?

Дойл повернулся и прорычал голосом настолько низким, звериным, что трудно было разобрать слова:

– Ты слышал ее. Теперь уходи.

Рис слегка поклонился и закрыл дверь за собой. Дойл снова обратил взгляд ко мне и скорее прорычал, чем проговорил:

– Ты этого хочешь?

Он давал мне последний шанс сказать "нет". Но тело его покоилось на моем, пальцы вонзались в мои бедра, когда он это говорил. Его мозг и язык пытались дать мне выход, хотя тело этому противилось.

Я вздрогнула под весом его тела и закрыла глаза. Он зарычал мне в лицо, и звук прошел сквозь его тело, вибрацией отдался во мне с головы до ног, как будто звук нащупывал те местечки, которых его тело еще не касалось.

И даже сейчас, когда его тело прижимало меня, исторгая слабые звуки из моего горла, он рычал:

– Ты этого хочешь?

– Хочу.

Его рука скользнула с моего бедра к трусикам. Шелк разорвался с влажным звуком, похожим на звук расступающейся под ножом кожи. Я дернулась всем телом, когда он содрал шелковую помеху и вжался грубой материей джинсов в мою наготу. Он вдавливался в меня, пока я не вскрикнула, наполовину от удовольствия, наполовину от боли.

Он подвинул меня по постели ровно настолько, чтобы вцепиться в свои штаны. Пряжка расстегнулась, пуговица, молния, все соскользнуло вниз – и я впервые увидела его обнаженным. Он был длинным и мощным, совершенным.

А потом мы любили друг друга.

Моя кожа начала светиться, словно я проглотила луну, и его темная кожа заблистала в ответ, наполняясь всеми красками, которые я видела недавно в его глазах. Как будто он был темным стоячим прудом, отражавшим луну, а луной была я. Яркие танцующие блики плыли под его кожей, и комната освещалась все ярче и ярче, словно мы оба горели в цветном пламени. Мы отбрасывали тени на стены, на потолок, словно лежали в центре огромного источника света, огромного пламени, и мы стали этим светом, этим пламенем, этим жаром.

Наша кожа будто сплавлялась воедино, и я чувствовала, как эти танцующие огни текут по мне. Я просачивалась в его темное сияние, и мой белый свет поглощал его, и где-то посреди всего этого он бросил меня в оргазм, вопящую, кричащую, тонущую в наслаждении настолько остром, что оно походило на боль. Я слышала, как он закричал, слышала этот лающий вой, но в этот момент мне было все равно. Он мог вырвать мне глотку, и я умерла бы с улыбкой.

Я пришла в себя под рухнувшим на меня Дойлом. Он дышал с трудом, спина его была покрыта потом пополам с кровью. Я подняла руки: они были окровавлены, кровь светилась неоном на меркнущем белом сиянии. В последний миг забытья я расцарапала ему спину. Я ощутила первый укол боли и обнаружила след его зубов у себя на плече, сочащийся кровью, слегка побаливающий, но еще не слишком. Ничто не могло слишком болеть, пока тело Дойла еще лежало на моем, пока он еще был внутри меня, пока мы оба старались припомнить, как можно дышать, как существовать снова в наших собственных телах.

Его первыми осмысленными словами были:

– Я не сделал тебе больно?

Я притронулась окровавленными пальцами к укусу на плече, смешав два неоновых сияния, как смешивают краски, и поднесла пальцы к его лицу.

– Думаю, мне надо задать тебе тот же вопрос.

Он потянулся рукой к своей окровавленной спине, словно не чувствовал ее до этой минуты. Приподнялся на локте и уставился на кровь на ладони. Потом запрокинул голову и захохотал. Он смеялся, пока не свалился опять на меня, а когда смех стих – он плакал.

Глава 19

Мы лежали, сплетенные, на ложе из волос Дойла. Ощущение было – как тереться о мех всем телом. Головой я устроилась в изгибе его плеча. Он весь был словно теплый мускулистый шелк. Я вела пальцами по его талии, по изгибу бедра – ленивый жест, не совсем сексуальный. Скорее – чтобы увериться, что я могу к нему прикасаться. Несколько минут мы так и лежали, легонько касаясь друг друга. Одна его рука была зажата подо мной, обвивала мою спину, прижимая меня к нему, но не слишком тесно – Дойл оставил место, чтобы вести рукой по моему телу, и хотел дать мне возможность ласкать его. Он хотел чувствовать касание рук, как будто не столько изголодался по сексу, сколько по прикосновениям. Я знала, что люди могут страдать без ласки. Дети могут умереть от недостатка прикосновений, даже если все остальные потребности удовлетворены. Но я не подозревала такого в сидхе, особенно в одной непробиваемой личности, известной как Мрак Королевы.