Жан-Луи Фетжен - Ночь эльфов

• Название: Ночь эльфов
• Автор: Жан-Луи Фетжен
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-7905-4336-7

Мир погрузился в хаос, когда люди уничтожили последнее королевство гномов. Одни только эльфы могли бы им противостоять, но они вернулись в свои огромные лесные владения, не сознавая, что теперь им также грозит опасность.

Чтобы помешать герцогу Горлуа распространить господство людей по всей земле, опираясь на христианскую веру, волшебник Мерлин помогает рыцарю Утеру, возлюбленному Ллиэн, королевы эльфов.

Осененный магической властью Ллиэн, Утер становится Пендрагоном – величайшим воином из всех народов, и отныне в его силах восстановить древний миропорядок. Но он должен выбрать одну из двух влюбленных в него королев: Ллиэн, недостижимую, уединившуюся на острове Авалон, или Игрейну – такую реальную, такую земную…

Это вторая книга трилогии французского писателя Ж.-Л. Фетжена, продолжение романа «Сумерки эльфов».

---

Огромный зал мало-помалу заполнялся народом, отчего расхаживать взад-вперед герцогу становилось все труднее. Но он находил некоторое развлечение в том, чтобы наблюдать за придворными дамами в парадных одеждах, с их лукавыми взглядами и высокой грудью, еще приподнятой с помощью шелковых платков, завязанных прямо под ней, так что она едва не вываливалась из вышитого корсажа[9], на котором порой были боковые разрезы, позволявшие увидеть тонкую нижнюю рубашку. От ответных взглядов у него порой теплело на душе. Простые рыцари, облаченные, как и он сам, в доспехи, а не в эти дурацкие маскарадные костюмы, приветствовали его кивками головы. Старые товарищи по оружию…

С первым ударом колокола в толпе собравшихся началось движение, всколыхнувшее ее от дверей до самой глубины зала. Герцоги, графы, рыцари, буржуа, благородные дамы, оруженосцы, музыканты, толкаясь, устремились к высокой двустворчатой двери, что должна была вот-вот открыться. Сначала герцог Лео де Гран ничего не увидел – несмотря на всю свою мощь, ему пришлось изрядно поработать локтями, чтобы найти подходящее место в толпе придворных, колыхавшейся туда-сюда, как морские волны. Втайне он проклинал всю эту бессмысленную суету. Когда он, наконец, поднял глаза, ряды стражников, ощетинившиеся копьями, оттеснили толпу по обе стороны прохода, давая место герольду, одетому в двухцветный, красный с белым шелковый камзол, который ударил в пол своим резным жезлом и провозгласил:

– Ее величество королева!

Вошла Игрейна, еще более бледная, чем обычно, опираясьна руку герцога-сенешаля Горлуа де Тентажеля. На ней было длинное красное платье с золотым поясом, расшитое драгоценными камнями и золотыми и серебряными нитями, образующими узор из переплетенных роз. Шею и щеки закрывал высокий стоячийшелковый воротник, голову венчала корона, с которой ниспадала длинная вуаль. Длинную темно-синюю накидку, скрепленную драгоценной пряжкой, несли за нею два пажа, одетые в королевские цвета. На шаг позади них шел ее духовник, брат Блейз, тощийи унылый, в своей обычной грубошерстной серой рясе.

Толпа замерла, и по ней пробежал шепоток, смысл которого Игрейна неверно истолковала. Ее рука, опиравшаяся на руку Горлуа, задрожала, глаза заблестели от подступающих слез. Она смотрела прямо перед собой, в горле у нее стоял комок, сердце сдавило, словно в тисках, и она чувствовала, как на щеках выступает краска. Ей казалось, что все думают лишь о ее позоре, тогда как собравшиеся были поражены ее красотой и богатым нарядом. При жизни Пеллегуна королева была лишь тенью – из-за своей молодости рядом с ним она казалась его дочерью, скромной и незаметной. И вот она впервые предстала во всем своем великолепии. В шепоте окружающих звучало восхищение – хотя, возможно, к нему примешивались зависть и ревность. В этот момент никто даже не смотрел на Горлуа, кроме разве что Лео де Грана. Рядом с королевой он выглядел невзрачно в своем черном кафтане длиной до середины икр, единственным украшением которого был золоченый пояс. И потом, старый сенешаль так напоминал покойного короля… Красоту Игрейны, напротив, все увидели словно впервые.

Заглушая гул толпы, герольд снова ударил в пол жезлом – к большому облегчению королевы.

– Становитесь друг за другом!

И он начал выкликать имена, начиная с самых знатных – герцогов Кармелида, Оркани, Камбенета, Соргалля, Лионесса, Доммоне, – потом графов и баронов, произнося каждый слог четко и раздельно и порой наслаждаясь тревожным недоумением тех, кто еще не был назван, время от времени прерываясь, чтобы пропустить какого-нибудь сеньора, надутого спесью, и его даму, облаченную в струящиеся шелка, семенящую рядом с ним.

При произнесении каждого имени Горлуа и королева делали шаг вперед, словно в хорошо отрепетированном спектакле, а позади них постепенно выстраивалась свита, в которой можно было легко оценить ранг и заслуги каждого.

Лео де Гран смотрел на это зрелище в полной растерянности – у него было такое чувство, что никто, кроме него, не возмущается при виде руки королевы, лежавшей на руке Горлуа Ему одному казалось неподобающим, что сенешаль идет не на шаг позади королвы, а наравне с ней, выпрямившись во весь свой небольшой рост, словно аршин проглотил, и не удостаивая никого взглядом (даже его, герцога Кармелида!) – одним словом, держится как король, разве что без короны. Он взглянул на остальных пэров, ища поддержки, но все послушно выстроились в линию и, казалось, никак не реагируют на происходящее. Тогда он тоже занял свое место – один, ибо герцогиня, его жена, не сопровождала его в долгой утомительной поездке в Лот.

Кортеж тронулся в путь под несмолкающий звон колоколов. Когда участники процессии вышли на улицу, волны жара – от солнца и от раскаленных каменных плит у подножия дворца – окутали их, словно меховой плащ. Бесконечные ряды солдат, выстроившихся вдоль пути следования процессии, обливающихся потом в своих кожаных латах, с трудом сдерживали напор толпы горожан. От жары многие дамы, затянутые в слишком узкие корсажи, были близки к обмороку. Однако Горлуа шел размеренным шагом, втайне наслаждаясь приветственными криками, хотя и старался это скрыть под маской внешнего безразличия. Так они пересекли весь город до самой крепостной стены, возле которой монахи построили церковь. Позади солдат толпились зеваки из нижних кварталов и окрестных деревень – с грубыми физиономиями, по большей части пьяные, галдящие и показывающие пальцами на знатных дам или своих сеньоров, когда узнавали их.

Такое лихорадочное возбуждение по-разному действовало на участников процессии. Одни раздувались от гордости и благосклонно кивали толпе; герцог Эскан де Камбенет, которого сопровождал оруженосец, везший окованный железными полосами деревянный сундук, доставал оттуда пригоршни монет и швырял их в толпу, забавляясь при виде потасовок, возникавших из-за каждой монеты; другие, напротив, были испуганы, но напускали на себя равнодушие; а рыцари-наемники[10] и простые оруженосцы, ехавшие уже не такими плотными рядами в самом хвосте процессии, часто наклонялись в толпу, чтобы подхватить протянутый мех с вином или сорвать поцелуй какой-нибудь красотки.

Наконец колокола смолкли – в тот самый миг, когда кортеж подошел к церковной паперти. Хор монахов, выстроившихся на верхних ступеньках, запел сильными переливчатыми голосами. Они стояли плотной темной стеной, выделяясь на фоне остальных – церковных служек и послушников, собравшихся вокруг епископа Бедвина и его приближенных из высшего духовенства. Контраст был весьма заметен: с одной стороны, высокие духовные чины, иногда в сопровождении своих жен или слуг, и роскошное облачение епископа Бедвина – высокая митра и расшитая золотом епитрахиль, а также воздетый им в воздух огромный крест, сияющий драгоценными камнями, с другой – грубое монашеское облачение братьев, почти одинаковых в своих серых рясах и со своими странными тонзурами, выбритыми от уха до уха и оставлявшими лишь короткий венчик волос надо лбом[11].

Чуть позади, смешавшись с группой монахов своего монастыря, стоял аббат Илльтуд де Бреннок с опущенной головой, погруженный в молитвы.

Словно волна, набегающая на берег, толпа преклонила колени и осенила себя крестом, и это медленное движение распространилось по всей площади, достигнув самого Горлуа. Игрейна опустилась на колени одной из первых, а он остался стоять, ошеломленно хватая воздух и не решаясь последовать ее примеру. Он посмотрел на епископа, сверкающего всем своим золотом и драгоценностями в лучах солнца, и увидел, что тот единственный остался стоять – но, возможно, в этом заключалась некая свойственная его сану привилегия. Несмотря на расстояние, которое пока еще разделяло их, Горлуа показалось, что Бедвин с настойчивостью смотрит на него, и он неохотно, с презрительной гримасой преклонил колени.

Монашеский антифон смолк, и воцарилась полнейшая тишина. Затем шум в толпе стал понемногу нарастать и усилился до такой степени, что вновь запевший хор не смог полностью заглушить его. Под этот общий аккомпанемент Горлуа и Игрейна приблизились к епископу Бедвину. Согласно обычаю, они остановились на верхних ступеньках церкви, чтобы обручение совершилось на глазах у всех, и никто потом не смог его отрицать.

Шум в толпе нарастал, заглушая слова священного обряда, произносимые епископом, но Лео де Гран и другие знатные вельможи Логра отчетливо слышали обеты, даваемые новобрачными:

– Возлюбленная моя, – произнес Горлуа, снимая кольцо с пальца, чтобы надеть его на палец Игрейны, – пусть это золотое кольцо скрепит нашу любовь священными узами брака[12].

Игрейна повторила то же самое, но голос ее звучал так тихо, что слов никто не расслышал. Она украдкой бросила взгляд на брата, но тут же отвела глаза. Лео де Гран де Кармелид, казалось, превратился в соляной столб от представшего ему зрелища. Герцог Белинант де Соргалль толкнул его локтем, чтобы вывести из оцепенения.